Дважды кажется окажется - Елена Николаевна Рыкова

комнате не было ничего, кроме большой ванны и двери, которая снова находилась в полу. Они без труда открыли её и спустились ещё ниже – на этот раз вместо стрелы подъёмного крана перед ними была лестница.

Ещё одна комната. Похоже на гостиную: лампа, телевизор на комоде, картины на стене и мольберт. В углу, кверху корнями, росла берёза. Очередная лестница была винтовой, она изгибалась вбок и внутрь под каким-то нереально крутым углом. Они вздохнули и полезли вниз, хотя ни у кого уже не было уверенности, что движутся именно вниз, а не вбок и не вверх, например.

Последние ступени уходили в густую траву. Оглядевшись, Марта поняла, что они на потолке. Под ними стояли диван, торшер и несколько стульев.

– А нам точно сюда надо? – Сергей тяжело дышал.

Соня кивнула:

– «Комната за комнатой, лестница за лестницей» – это здесь.

По стремянке они спустились из окна помещения внутрь новой комнаты. Это было похоже на столовую: посередине стоял круглый стол. Стулья, обтянутые полосатой тканью, окружали его. На противоположном окне была решётка, за ней виднелись плотные джунгли. Очередная лестница оказалась верёвочной и, изгибаясь, поднималась наверх.

Им не было ни жарко, ни холодно, но очень скоро каждый из них почувствовал, что двигаться становится всё тяжелее. Воздух был странным – то ли разрежённым, как в горах, то ли спёртым, как в подводной лодке. Разговоры прекратились. В какой-то момент Марта глянула на Рыжую и ужаснулась: Майя будто бы постарела лет над двадцать, из спины её густел лес, лисий хвост был весь в колтунах и репейниках. Она перевела взгляд на маму и увидела, что та почти утратила свой облик и походила скорее на облако, чем на человека. Рядом с трудом двигалась Соня: руки её покрылись берёзовой корой, колени еле сгибались.

– Глянь! – шепнул ей Цабран.

Зал, сквозь который они продирались, был похож на библиотеку: по стенам от пола до потолка тянулись стеллажи, забитые книгами. Тусклое освещение шло от огромного окна. За ним была вода. Две огромные медузы, похожие на золотые люстры с бахромой, вальяжно проплывали мимо. Марта замерла, потрясённая, но тут же получила горячий пинок в спину: Бугу, который стал красным пламенем, торопил её.

Комнаты, залы и помещения кончились. Теперь они продирались сквозь лес. Земля под ногами была чёрной, деревья постоянно менялись – то хвойные, то лиственные, то какие-то тропические, с жирными листьями. Дул ветерок, не приносивший облегчения. Марта попыталась поднять голову, чтобы посмотреть, есть ли над ними небо, но не сумела.

– Я больше не могу. – Кажется, они все давно уже ползли.

Рыжая упала на землю. Всё её лицо покрылось еловыми чешуйками.

– Я останусь с ней, – Соня опустилась рядом. Выглядела она не лучше: кудри на голове уже стали берёзовыми листьями.

– Тут озеро, – сказала Юна. Она была далеко впереди. Путешествие в Место давалось ей легче всех. – Оно как будто покрыто зеркалами.

– Пришли, – слабо улыбнулась Соня.

– Но мы не пойдём без вас! – отчаянно прошептала Марта.

– Нам туда нельзя, – сказала Соня. – Только родители, Бугу и вы. Мне нужно вернуться к маме. Майе тоже.

– Я нырну, – говорила издалека Юна. – Я умею дышать под водой. Не беспокойся, Серёжа.

– Майя, – попросил Цабран, – пойдём с нами.

Рыжая ничего не ответила: говорить ей было тяжело.

– Нам туда нельзя, – повторила Соня.

– Я боюсь. – Марта заплакала. – Оттуда ведь не возвращаются? А как же бабушка…

Соня промолчала. Предстоящая необратимость нависла над ними. Они поняли, что не увидятся. Миры по обе стороны от барабанной перепонки были связаны между собой. Место, куда уходили близнецы, отрывало их от всего. Это была неизвестность, которая разделяла навсегда.

– На дне – глаз, – услышали они голос вынырнувшей из озера Юны. – В зрачке – пещера. Там скалы. Кажется, глаз скоро закроется.

– Это дверь. Каждый видит своё, – поняла Соня.

– Серёж, тебе придётся задержать дыхание, – говорила Юна, – дети, они и так смогут, как я. Бугу, ты пройдёшь?

Бугу поскуливал.

– Идите, – сказала Соня. – Я побуду с Майей.

– Но как вы выберетесь отсюда? – размазывая слёзы, спросила Марта.

– Полежим – и назад. – Соня слабо улыбнулась.

– Дети, быстрее! Поднимается ветер, и он меня тревожит! – торопил Сергей. Лицо его потемнело, он весь будто высох и шёл буграми.

– Это смерть? – спросил вдруг Цабран.

Соня покачала головой:

– Это Место. Вам нужно успеть. Иначе всё зря.

Марта распрямилась. Она внезапно поняла, что только они с Цабраном не поменялись. Разве что стали ещё больше похожими друг на друга.

– Прощай. – Она поцеловала Рыжую в чешуйчатую щёку.

– Прощайте. – Цабран тоже поцеловал. Воздух вокруг Весновых шёл серебряными нитями.

– Прощай, – Марта сжала Сонину руку. И добавила куда-то вбок и наверх: – Прощай, баб Мен!

Близнецы догнали родителей. Сергей бессильно опёрся о Цабрана. Марта держалась поодаль, чтобы родителям было не больно. Они и так выглядели слишком истощёнными и измученными. Бугу «вкатился» между ними, как горячее сердце.

– Ну что, на счёт «три»? – предложил Цабран.

Юна кивнула.

– Раз… два… – начал Сергей.

Марта обернулась. Соня приподнялась на локте, еле заметно кивнула. Голова Рыжей лежала у неё на коленях. Пролетова и Гамаюнова. Её девочки. Сёстры Мишаевы, баб Мена, Женька Тимаев, хмурая осенняя Москва, Битца, стеклянные панели спорткомплекса, ковёр над кроватью, позвякивающий буфет, её табуретка в кухонном закутке. Прошлая жизнь затягивалась тонкой плёнкой.

– Три! – прошептала она и посмотрела на воду, на её морщины и складки. Озеро было непрозрачным, как наваристый бульон. Ровные, повторяющиеся волны смятым шёлковым шарфом.

Первым прыгнул Бугу, и вода озарилась. Юна опустилась легко. За ней нырнул Сергей.

– Солдатиком или рыбкой? – спросил Марту Цабран.

– За руки, – ответила она, протягивая ему ту, светящуюся синими линиями.

Они шагнули вместе, одинаково вздёрнув плечами. Всплеска слышно не было. Ветер сразу утих.

– Задержав дыхание. Тихо и легко, – прошептала Соня и закрыла глаза.

7

Соня не знала, сколько они лежали, она не считала время. Время превратилось в воду, оно омывало её серыми жемчужными волнами, и его нельзя было подсчитать. Оно не шло куда-то, оно рябилось, оно волновалось, оно было совершенно спокойно. Оно было, и его не было. Время было точным.

Она не думала о том, что они так и останутся здесь, на странной земле, рядом с Местом. Она вообще ни о чём не думала. Корни её погружались в почву, голову окутывал сон – мокрым полотенцем, компрессом, она улыбалась: всё сделала, выполнила.

А что сделала? Что выполнила? Она уже не помнила.

Она не могла ни закрыть глаза, ни моргнуть, ни пошевелиться.