Врата Лимбрета - Робин Хобб

взяв ее за запястье. Встряхнув, он выбил землю из ее рук; ищущий усик побурел и умер, падая. Ки подняла к нему лицо, и ее глаза открылись ему с затуманенным взглядом.

- Я пришел за тобой. Ки, я Вандиен. Разве ты не помнишь?

- Вандиен, - она долго смотрела на него, не слыша наставительного шепота Лимбретов. Без их указаний она брела дальше в одиночестве. - Вандиен. Я так сильно заботилась о тебе. Ты был порывист и быстр, умерив мою осторожность. Да, твое место здесь. - Она посмотрела вниз, на полгорсти земли, которые остались у нее в руках. - Да. Я запомню твой запах, когда я утыкаюсь лицом в ложбинку твоего плеча, и выражение твоих глаз ночью, когда их наполняет лунный свет, и внезапное прикосновение твоих губ и усов к моим глазам, когда мы встречаемся в дороге после долгих недель разлуки. Я приму мягкое приглашение твоих рук в ночи.

Вандиен проследил за ее ослепленным взглядом и посмотрел на ее руки. Впоследствии он так и не смог вспомнить, что именно там росло. От красоты этого у него заболели глаза, но было также ощущение, что вещи, которые были ему дороги, были украдены и проданы незнакомцу. Тайная сокровищница, которая скрашивала его дни сладостью, была выставлена на всеобщее обозрение, и это было не для посторонних глаз.

- Нет! - взревел он во внезапном порыве ревности, выхватил это из ее рук и наступил сапогом.

- Наконец-то! - заметила Холлика и пришпорила черного коня. Его алые копыта изрезали грядки, превращая их в пышные руины из черной земли и сорванных листьев. Ки тряслась, как парализованное чучело, ее рот шевелился, но она не издавала ни звука.

- Ки! - настойчиво начал Вандиен, пытаясь поймать ее летающие запястья. Она ударила его по лицу, не пощечиной, а ударом кулака, который разбил его губы о зубы и окровавивил костяшки ее пальцев. Он вскинул руку, защищаясь от ее яростного натиска, удивленный той силой, которая у нее осталась. Он увернулся от нее, уклоняясь от ударов, которые должны были нанести серьезный урон; но все закончилось внезапно, подобно осеннему ветру. Вандиен почувствовал, что ее выносливость иссякает: эта Ки была не в том физическом состоянии, в котором он привык видеть ее. Он убрал руки от лица, принимая ее слабые удары по груди и рукам, едва ощущая их. Ее лицо сморщилось, как у ребенка, которого наказывают; он знал, что она близка к обмороку.

Холлика подъехала к ним и свалила Ки чрезвычайно эффективным ударом кулака в шею сбоку. Ки упала без сил и даже не дернулась. Недоверчивый взгляд Вандиена переместился с хрупкой женщины на темной земле на брурджанку, смотревшую на него сверху вниз прищуренными глазами.

- На это нет времени. Уговори ее позже. Прямо сейчас загружай ее, пока я удерживаю их. - С этими словами она резко повернулась к Черному, бросив последние слова через плечо.

Они пришли молча, светловолосый хозяин из фермерского домика. Они пришли с каменными лицами и горящими глазами, с посохами, мотыгами и косами за плечами. Но когда Холлийка бросилась на них, это неуклюжее оружие оказалось наготове, и они размахивали им с поразительным мастерством. Они вообще не кричали и не выглядели особенно заинтересованными в том, что делали. Они действовали эффективно, их шеренга разошлась веером, чтобы обойти с флангов одинокую брурджанку и ее коня.

Быстро, как удар сердца, он увидел все это. Наклонившись, он поднял Ки, легко перекинув ее безвольное худое тело через плечо. Посадить ее на лошадь было сложнее; Сигурд не привык к такой ноше и возражал. Но, как заметила Холлика, времени на любезности не было. Он швырнул ее между мешками с зерном и едой и быстро и надежно привязал ее. Его разум и тело наполнились адреналином. Он вскарабкался на Сигмунда и накинул веревку с поводьями на шею Сигмунда. Устроившись на широкой спине, он вытащил рапиру из ножен и поднял ее наизготовку. Он никогда раньше не сражался верхом и подозревал, что посох собьет его со спины Сигмунда задолго до того, как его рапира сможет достать что-либо.

Ударив пятками по широким бокам Сигмунда, он перевел его на неуклюжую рысь. Холлика уже перестроила битву по своему вкусу; ее черный прорвал линию обороны в двух местах, оставив корчащиеся тела на темной траве. Глаза Черного сияли, а у Холлики покраснели от возбуждения. Конь сам по себе был великолепным оружием, когда он крутился, нанося удары во все стороны своими алыми копытами. Удары посохов он игнорировал, хотя его темная шкура влажно блестела в двух местах, где его поцарапали косы. Холлика покачивалась в седле, двигаясь вместе с ним так же ловко, как двигались под ней его копыта, балансируя так же, как и он, когда она наносила удары своим тяжелым мечом. Везде, где она касалась кого-то, плоть обнажала кости, но ее жертвы не издавали ни крика. Они падали от ее меча так же тихо, как корчились под копытами Черного.

Вандиен предпринял свою тяжелую атаку и надеялся, что его рапира, танцующая в его руках, выглядит впечатляюще. Но прежде чем он добрался до места сражения, огромный конь под ним почуял кровь и принял собственное решение. Фыркая, он вскинул свою огромную голову и бросился в диком прыжке, который чуть не сбросил Вандиена с седла, и стал бороться с уздечкой, когда Вандиен попытался заставить его повиноваться.

- Чертова лошадь… умнее… чем ты! - слова Холлики срывались на задыхающиеся крики. - Убирайся… к черту… Убирайся отсюда! Ты стоишь у меня на пути! - Она подтвердила свои слова, пронесшись мимо него так близко, что чуть не выбила его из седла. Летящие копыта вороного ударили в боевом танце по двум фермерам, которые подошли к нему сзади. Острый медный запах свежей крови под носом был единственным подтверждением, в котором нуждался Сигмунд. Он развернулся, едва не столкнувшись с Сигурдом, и перешел на тяжелый галоп. - Переходите мост! - без всякой надобности крикнула им вслед Холлика, когда серые нашли дорогу и вышли на нее.

- Как будто я имею какое-то право голоса в этом, - пробормотал Вандиен, цепляясь за серую гриву и пытаясь ухватиться за бочкообразное тело. Серые кони неслись по дороге, удары копыт Сигмунда сотрясали Вандиена при каждом шаге; большие серые лошади умели двигаться, когда хотели. Единственными звуками битвы были задыхающиеся брурджанские проклятия Холлики и удары меча, встретившегося с посохом, но они быстро стихли за