В гнезде Орла - Николай Никишин

видел, поговаривали, что он сбежал в Мюнхен, кто-то говорил, что его видели в Кёнисберге, собирающегося отправиться на подводной лодке в Аргентину. Каким только образом? Японский флот круглосуточно дежурил у берегов Южной Америки. Атаку на тамошние колониальные владения Рейха они не начинали. Не хотели конфронтации с Аргентиной. Зато Япония вполне успешна начала оккупацию Китая, который без частей Вермахта на своей территории быстро стал сдавать позиции.

— Где Марио? — Харм спешно выходил из бункера под рейхсканцелярией. — Он мне нужен!

За директором Абвера бежали несколько депутатов. Они пытались понять, кто теперь будет руководить страной. После того, как Рудольф сбежал, некому было выйти к народу. Крыса сбежала с тонущего корабля.

— Вы наступаете мне на пятки! — прорычал Харм. — Найдите кого-нибудь рейхсляйтеров[1]. Они где-то здесь ходили. Вы сидели всё время в правительстве, а не я.

Депутаты всё поняли и отстали от Харма. Директор Абвера вышел на улицу и схватился за лоб. Всё кругом в дыму, всё разрушено, куча порубленных осколками трупов. Он не знал, как ему действовать, не знал, добрался ли Клаус до цели. Харм ничего не знал.

Хотелось поговорить хоть с кем-то из своих. Нужно найти Марио. Он не мог сбежать.

Харм с болью в ногах присел на ступеньки у входа в рейхсканцелярию. Он ещё не проиграл, только был ли смысл вести борьбу дальше. По сообщениям с Востока, подконтрольные повстанцам армейские части идут на всех порах к столице, не встречая сопротивления.

Никогда он не думал, что всё будет именно так. Лучше бы Харм давно умер вместе с Оливером. Ему хотелось закрыть глаза и забыться. Так он и сделал, пока его не потревожили.

— Прошу прощения, герр Келлер! — молодой полицейский в зелёной форме подошёл со спины к Харму. — Мы нашли герра Штинделя.

Полицейский помог Харму подняться. Директор Абвера проследовал за ним по груде каменных обломков, на земле лежали сгоревшие красные полотна со свастикой, скульптура имперский орла, украшавшего крышу рейхсканцелярии, лежала на ступеньках с переломанными крыльями. Гордая птицы больше никогда не взлетит. Её гнездо разорено и разрушено.

— Где он? — Харм хотел поскорее увидеть друга.

Полицейский не ответил. Он показательно отошёл в сторону.

Харм вышел вперёд и увидел Марио. Вернее, его тело. Военный министр не выдержал провала. Потерял контроль над половиной армией и решил уйти из этого мира трусом. Он просты выпрыгнул из окна.

— И ты меня предал… — Харм закрыл глаза и пошатнулся. У него сильно закружилась голова. То ли от вида мёртвого друга, то ли из-за сильного, удушливого запаха гари и пыли, витавших в воздухе. — Я остался один, — он снял с себя пиджак и накрыл им тело Марио.

Директор Абвера повернулся к телу спиной и истерично засмеялся, хватая себя за волосы и крича несуразные фразы. Хотелось всё крушить вокруг, рыдать и биться головой об пыльную землю.

Самое удивительное — Харм осознал кто за всём этим стоит. Правда, он узнал об этом слишком поздно. Уже было ничего не предпринять.

— Для чего все эти разговоры, обсуждения? — Харм начал ходить кругами вокруг тела Марио. — Для чего? Всё было предрешено. Механизм запустился, и его было не остановить. — к нему начало приходить осознание. — Всё было впустую. Попытки всё остановить, смягчить урон. Я даже не мог хоть ненадолго отсрочить неизбежное… Во всём виноват я и только я!

Вокруг руин рейхсканцелярии столпился народ. Обычные граждане, депутаты, полиция, кто из офицеров СС. Все смотрели на Харма и не понимали, что этот обезумевший старик несёт. Его речь была несвязна, лишена логики. Но только для них. Директор Абвера всё прекрасно понимал.

Харм вдруг остановился, перестал говорить сам с собой. Повернулся к толпе и обезумевшим взглядом посмотрел на неё.

— Падение империй происходит, когда они отказываются меняться! — прокричал он людям. — Но мы же всё поменяли! — никто не мог ему ничего сказать. — Или просто пришло время меняться нам самим? — его окружали всё больше и больше людей. Не все знали, кто он такой. Он всю жизнь был в тени, редко показывался в кадре, хотел спрятаться от смерти. — Мы просто упустили этот момент? Дайте мне ответ…

Толпа продолжала стоять и смотреть на него. Никто не шелохнулся. Харм понял, что народ наплевал на него, на Рейх.

— Молчите дальше… — Харм потёр небритый подбородок. — Мне тоже вам больше нечего сказать… — он через расступающеюся толпу направился в рейхсканцелярию.

***

Через несколько часов в город без сопротивления начали прибывать подконтрольные силы повстанцев. По громкоговорителям призывали остатки армии Рейха сложить оружие.

— An alleEinheiten und Verbändeder Wehrmacht, derWaffen-SSund anderer Organisationen des Reiches:

Ergeben Sie sich unverzüglich! Der Krieg ist verloren, das Regime ist zusammengebrochen. Weiterer Widerstand ist sinnlos und wird nur mehr Leid und Zerstörung bringen.

Legen Sie Ihre Waffen nieder und ergeben Sie sich unseren Truppen. Nur so können wir einen geordneten Übergang in eine friedliche Zukunft gewährleisten[2].

Граждан просили сохранять спокойствие. Скоро им будут выдавать всю необходимую гуманитарную помощь в специальных приготовленных для этого пунктах. Сообщалось, что будет организован подвоз воды.

В некоторых частях города самые верные