Градус любви - Кэнди Стайнер

в этом теперь, но я всегда была такой. Так меня воспитали.

– Эй, – сказал я и постучал пальцем по ее подбородку, чтобы она на меня посмотрела. – Я понимаю. Клянусь, правда, понимаю.

– Как у тебя получается, если я сама себя не понимаю?

– Легко, – пожав плечами, ответил я. – Я поступил бы точно так же ради своей семьи.

Она приподняла брови.

– Правда?

– Я понимаю, что значат семейные узы. Кровь не вода. И если какой-нибудь болван из моей семьи угодит в беду, мы сплотимся, чтобы его вызволить. Без обсуждения и глумления – у нас в семье царит только любовь, взаимопонимание и жертвенность, которую ты и проявила.

Руби Грейс улыбнулась.

– Рада, что ты понимаешь… но, думаю, мы оба знаем, что поступок моих родителей недопустим.

Я сглотнул.

– Да… ты права. – Помолчал, и от следующего вопроса сердце замерло в ожидании. – Думаешь, ты бы дошла до конца? Вышла бы за него сегодня?

– Нет, – тут же выпалила она. – Я думала, что смогу. Я приняла решение, уверовала в него и, шагая к алтарю, шла к могиле той жизни, которую себе представляла. Но когда увидела тебя… поняла, что не могу. Я знала, не существует пути, который в итоге не привел бы меня к тебе. – Руби Грейс прикусила губу. – И, если честно, поняла это до того, как тебя увидела. Я шла к алтарю как в тумане, пытаясь придумать, что скажу, когда скажу, как выберусь из этой церкви, этого платья и ситуации в целом. Когда увидела тебя… ну это был последний пинок, подтолкнувший на смелость.

Я провел костяшками пальцев по ее щеке, по подбородку.

– Ты охренеть как удивила меня, когда рванула к двери.

Руби Грейс усмехнулась.

– Думаю, я всех удивила. Ну, возможно, кроме Бетти, которая, похоже, все это и замыслила. – Она покачала головой. – Поверить не могу, что она просто взяла и предложила оплатить часть долга моего отца.

– Она тебя любит, – объяснил я. – К тому же, в том письме она написала, что уж точно не сможет унести все с собой в могилу. И у нее нет детей… кроме тебя. – Я улыбнулся, увидев, как свела брови Руби Грейс. – Именно так она и написала.

Она нахмурилась.

– Подожди… Так вы обсуждали оплату долга еще раньше?

Я пожал плечами.

– У нас не было плана… но, думаю, мы оба знали, что всеми силами избавим тебя от необходимости отвечать за долг, который даже не был твоим. Повторю: Бетти тебя любит. – Я замолчал и посмотрел ей в глаза. – И я тоже.

Руби Грейс прильнула ко мне, и сердце понеслось вскачь, когда она провела рукой по моим волосам, зашевелилась у груди и нависла надо мной.

– Я так этого и не сказала, – прошептала она, и в ее карих глазах замерцал свет от самодельных звезд. – И мне очень жаль, что не успела признаться. Потому что ты был прав, сказав это в ту ночь, когда привел меня сюда. Я тоже тебя люблю.

У нее заслезились глаза, а я проглотил подступивший к горлу ком.

– Я люблю тебя, Ноа, – покачав головой, сказала Руби Грейс. – Прости, что мне понадобилось столько времени на признание. Я боялась. Я… была растеряна. Я задыхалась из-за подготовки к свадьбе и напора семьи и предпочла спрятаться под этой грудой вместо того, чтобы попытаться вырваться на свободу. Думаю, я немного волновалась о том, что меня там ждет…

Я кивнул, прекрасно ее понимая. Я знал, каково это, когда о тебе болтает весь город, когда за один день вся твоя жизнь переворачивается вверх тормашками. И не сомневался: если бы у меня был выбор, я бы избежал подобного любой ценой.

– Но это волнение было безосновательным, – продолжила Руби Грейс, и на ее пухлых губах появилась нежная улыбка. – Потому как я должна была знать с самого начала, что пока есть ты, пока есть мы… – Она снова покачала головой. – Жизнь может быть совершенной.

Я ухмыльнулся, обхватив ее подбородок рукой.

– Все в порядке, – прошептал я. – Мне тоже было бы неловко себя любить.

Она расхохоталась и шлепнула ладошкой по моей груди, но я заглушил смех, прильнув к ее губам.

Мы открыли рты, вдохнув друг друга, а когда Руби Грейс издала тихий страстный стон, вся кровь прилила к паху, где лежала ее нога.

Я простонал и задвигал бедрами, чтобы она почувствовала мое возбуждение.

– Еще и двадцати минут не прошло, а я снова хочу тебя взять.

Она улыбнулась и прикусила губу.

– Тогда чего же ты ждешь?

– Сил, – честно признался я.

Руби Грейс рассмеялась, поцеловав меня в нос, и снова склонилась надо мной. Какое-то время мы просто смотрели друг на друга, слушая, как жужжат насекомые, и слегка водя пальцами по коже.

– Думаю, я тоже этого хочу, – прошептала она.

Я застонал.

– Я тоже, женщина, но мне нужна вода. И протеиновый батончик. И еще, как минимум, полчаса.

– Я не об этом, – сказала Руби Грейс, и ее лицо озарила широкая улыбка. Я пересчитал веснушки на щеках, когда она покачала головой. – Я про Амери-Корпус.

Сердце замерло.

– Да?

Она кивнула.

– Да. Поверить не могу, что ты подал за меня заявление. Меня переполняли эмоции, когда ты рассказал… Я хотела броситься тебе в объятия и благодарить вас с Господом за то, что он ниспослал мне тебя. Тогда я впервые поняла, что ты меня любишь… еще до того, как признался. Потому что раньше для меня никто такого не делал. Никогда.

Я провел рукой по ее щеке.

– То есть ты хочешь поехать?

– Да.

– Хорошо, – ухмыльнувшись, сказал я. – Потому что вчера на мою электронку пришло письмо. Они хотят провести телефонное собеседование на должность в Юте.

Она приоткрыла рот.

– Что?

– Они хотят…

– СОБЕСЕДОВАНИЕ! – взвизгнула Руби Грейс, обхватила меня руками и перекатилась, оказавшись сверху. Она оплела меня руками и ногами и пронзительно закричала: – Божечки, Ноа!

Я рассмеялся.

– Если меня всегда ждет такая реакция, то я заполню заявление на все вакансии в Амери-Корпусе.

Руби Грейс только сжала меня руками посильнее и села сверху, обхватив ногами талию и прижав руки к моей груди. Она посмотрела в глаза, и на ее лице отразилось волнение.

– А ты дождешься меня? Если я уеду?

– Смеешься? – спросил я и подвинулся, тоже приподнявшись. Мы сидели, прижавшись друг к другу грудью, и я обвил Руби Грейс руками, притягивая к себе. – Что угодно, Руби Грейс. Я сделаю для тебя, что угодно.

Она долго и медленно целовала меня, прижавшись всем телом, и снова открыла глаза.

– Я поеду, если они меня