Лиловый (Ii) - Ганнибал

   -- То есть, вы откажетесь от своих идей, господин Кандиано? -- спросил Мераз.

   Кандиано даже удивился, поднял взгляд на него. Бездушный в сумраке кабинета казался совсем огромным, темным, почти пугающим. Коротко остриженные волосы его чуть заметно поблескивали. Мераз не был красавцем, пожалуй, -- по крайней мере, по понятиям аристократов, -- но сила и молодость так и говорили в нем.

   -- Нет, -- сказал Кандиано. -- Конечно же, нет.

   -- Это значит, вы будете спорить с самим Наследником?

   -- ...Нет, -- помедлив, отозвался Кандиано. -- Я не могу спорить с Наследником, кто я такой?.. Но... если и не идти против него в открытую, все-таки можно что-то сделать втайне. Может быть, так даже будет лучше. Использовать Камбьянико... Верно! Это хорошая идея. Камбьянико непроходимо туп, и сам Тегаллиано сказал мне, что не придает значения этому его обществу. Если я присоединюсь...

   -- Вы назовете своим товарищем этого идиота? -- удивился будто Мераз.

   -- Да, почему нет, -- пожал плечами Кандиано. -- Конечно, на самом деле он не играет никакой роли. Не будет играть. Я воспользуюсь им, как прикрытием. Общество формально будет его инициативой, но я позабочусь о том, чтобы оно превратилось в сильную оппозицию...

   -- Во что?..

   -- Оппозицию. А!.. Это общество будет противостоять Фальеру, -- пояснил он.

   -- Самому Наследнику, -- пробормотал Мераз. -- Вы не боитесь, господин Кандиано? Ведь... говорят, Наследник всегда все знает.

   Кандиано рассмеялся.

   -- Это не совсем так, -- сказал он. -- Действительно, даже среди аристократов многие верят, что Фальер может прозревать грядущее, а кто-то утверждает, что и влиять на него. Но даже если бы это и было правдой, Мераз, ты не считаешь, что лучше все-таки попробовать добиться своего, чем сидеть на месте и ничего не делать? Наверное, даже если бы я знал, что будущее изменить нельзя, я бы все равно попытался.

   Мераз молчал и продолжал смотреть на Кандиано, но в его лице появилось некое восхищение.

   -- Я думаю, вы великий человек, господин Кандиано, -- сказал он потом.

   -- Хотелось бы мне верить, что ты прав, -- немного грустно улыбнулся тот.

   На самом деле Орсо Кандиано понимал, что все это совсем не так радужно, как, должно быть, представляется Меразу. Противостоять самому Наследнику не так-то просто, и теперь, к тому же, придется постоянно думать о безопасности. Кандиано никогда не любил тайн; видимо, теперь без них не обойтись.

   Что важно, -- он понял это в тот вечер, -- ему просто необходимы соратники. Не жалкий Камбьянико, -- нет. Это должны быть серьезные, ответственные люди, готовые не только на словах поддержать идею, но и выступить за нее... может быть, даже с оружием в руках.

   ***

   Что-то неуловимо мельтешило, скользя по его лицу, мешая спать; он спросонья пытался поймать это рукой, но оказалось, что это всего лишь полупрозрачная тень от шторы. Штора мягко колыхалась от сквозняка и, как выяснилось, сильно смягчала белый солнечный свет, резавший глаза.

   Леарза поднял голову, пытаясь понять, где он находится. Он не мог вспомнить подобной комнаты, как ни старался, но вот краем глаза заметил красивую изогнутую линию, и что-то забрезжило у него в мыслях.

   Она будто бы спала; она лежала на боку, отобрав у него одеяло и большую его часть запихав под себя, сунула уголок под голову, и ее длинные светлые волосы рассыпались вокруг, закрывая ее лицо.

   Он витиевато выругался про себя, потом повернулся набок, уперевшись локтем в подушку. Он никогда раньше не был у Тильды дома; теперь только смутно припоминал, что эта уютная круглая комната в коричневых тонах находится где-то в Беаннайте, усадебном районе на восточном побережье Тойнгира. Беаннайт, -- если только это ему не приснилось, -- мало похож был на Дан Улад, где все было такое старинное, и дома здесь, хоть тоже небольшие, напоминали чем-то зеркальные небоскребы Ритира, с такими же гигантскими окнами, плоские, часто светлые.

   Тильда лежала неподвижно, и едва можно было уловить ее дыхание. ...Ведь она машина; машинам тоже нужно спать?.. В тот момент Леарза не испытывал никакого отторжения, только любопытство. Любопытство заставило его поднять руку и осторожно коснуться голого женского плеча.

   Она сердито дернула им и что-то пробормотала, совсем как спящий человек.

   Потом только лениво перевернулась на спину, и их глаза встретились. На ее щеке остался отпечаток одеяла, но она не замечала, лишь вяло потерла себе скулу тыльной стороной ладони.

   -- Ну, доброе утро, -- чуть хрипло сказала она.

   -- Доброе, -- ответил Леарза. -- Можно нескромный вопрос?

   -- М-м?

   -- А... андроидам тоже нужен сон?

   Она какое-то время смотрела на него, потом рассмеялась.

   -- После того, что мы делали этой ночью, я ожидала более нескромного вопроса, что ли. Да, нужен. Ведь наше тело больше чем наполовину состоит из органики, да и электронному мозгу необходимо какое-то время бездействия.

   Ну да, запоздало сообразил Леарза: этой ночью он совершенно не заметил, чтобы она как-то отличалась от человека.

   Утро вступило в свои права. Кухня у Тильды была не менее уютная, чем спальня, она с некоторой гордостью сообщила, что сама проектировала все здесь; они вдвоем какое-то время толкались по коридору, наконец разобрались с очередью в ванную комнату, и вскоре Леарза уже сидел на высоком табурете, наблюдая за перемещениями Тильды в пространстве. Она была до непривычного домашней, с мокрыми волосами, одетая в белый короткий халатик.

   -- Наверное, я должен перед тобой извиниться, -- не сразу произнес он, отводя взгляд.

   -- Не нужно, -- пожала она плечами. -- Не то чтобы я очень возражала. Но... тебя ничего не смущает?

   -- Нет. Ну... кроме того, что это все так... спонтанно произошло. И я был пьян.

   Тильда только фыркнула и поставила две тарелки на стол.

   -- Не бери в голову. ...Хотя, может быть, моя реакция тебя сейчас взбесит?

   -- Да нет, почему?..

   -- Ведь я тоже спокойна, -- она коротко улыбнулась. -- Даже могу показаться равнодушной.

   Он задумался, облокотившись о столешницу, привычно взъерошил лохматые волосы.

   -- Мне кажется... что-то вчера будто перегорело у меня внутри, -- потом сказал он. -- Я и сам ничего не чувствую, только пустоту в грудной клетке. У меня нет никакого будущего... ничего. Никого. Если это не обидит тебя, -- я попросту уцепился за тебя, потому что ты оказалась рядом. Я и тебе вряд ли нужен, но даже это меня уже ничуть не трогает. Я уйду сегодня, не беспокойся.

   Она помолчала.

   -- Тебе ведь некуда идти, -- потом сказала она. -- Ты вчера говорил, что больше ни за что не вернешься в Дан Улад.

   -- Не вернусь. Ничего, какая разница? Как будто я на целом Кэрнане не найду себе места.

   -- Не нужно, -- мягко возразила Тильда. -- Оставайся у меня. Меня твое присутствие не обременит. Ну, и интересно узнать, какой ты, когда не пьян.

   Леарза чуточку смутился. Она тут же заметила его смущение и опять рассмеялась.

   -- К тому же, ты с самого начала мне нравился, -- искренне добавила она. -- Ты необычный.

   -- Я... извини. Боюсь, я воспринимаю тебя только как друга...

   -- Мне и не нужна небесная любовь, -- пожала плечами Тильда. -- И я все понимаю.

   Он вздохнул и уставился в окно.

   Любовь; само это слово болью отдалось в нем. Так невыносимо мучительно оказалось любить в пустоту, не получая никакого ответа, а он действительно любил ее, и тем сильнее хотелось орать и бить по чему-нибудь кулаками. Новый день наступил; совсем весеннее солнце заглядывало на кухню, другая женщина сидела напротив него, только так трудно оказалось мириться с этой иной реальностью, мерещилось: вот странный сон закончится, он откроет глаза и обнаружит рядом с собою...

   Нет.

   Он даже потряс головой. Ничто уже не будет, как раньше. Может быть, он никогда больше не увидит ее. Это и к лучшему. Он не причинит ей вреда; Тильда же, скорее всего, в состоянии будет справиться с ним, когда он...

   И чувство обреченности навалилось на него с тройной силой, мешая дышать.

   ***

   Витале Камбьянико происходил из довольно знатной семьи, а его старший брат и вовсе открыл в себе дар искажателя и долгими месяцами не появлялся дома, водя корабли, пока смерть не забрала его в одном из перелетов: из-за ошибки навигатора они столкнулись с астероидом. Это сделало Витале главой дома, к чему он, по правде говоря, не был готов. Сам он никакими способностями не обладал и оттого почел за лучшее жениться на женщине из какого-нибудь близкого по талантам клана, и так выбор его пал на Беатриче Анафесто, младше его на двенадцать лет. Брак состоялся. Особого счастья это не принесло ни одному из супругов, однако и несчастны они друг с другом не были. Беатриче была довольно экзальтированная женщина, постоянно и бурно увлекалась какими-то новыми духовными практиками, то начинала запоем читать книжки, то медитировала часами, запершись в кабинете. Витале это импонировало: он и сам любил прочесть очередной философский трактат и потом блистать познаниями на каком-нибудь званом вечере. Ему даже виделось, что его все почитают за философа-эрудита, и внешне ничто этому представлению не противоречило. Детей у супругов не было: года два тому назад Беатриче понесла было, но не прошло и месяца, как она выкинула. Это серьезно расстраивало Витале и ничуть не заботило его жену.