Лиловый (Ii) - Ганнибал

   Таким образом, в тот день, ничем не отличавшийся от тысячи других, профессор сидел в своем просторном кабинете, обложившись древними книгами, вывезенными с Руоса, между которыми где-то затерялся и его планшет, но мысли Квинна витали далеко, а взгляд устремился на волосы страшной женщины на картине. Руосец, которому эта картина никогда не нравилась, не знал, что профессор вывез ее с Ятинга в свое время и что ей уже очень много лет.

   В этот день к профессору явилась нежданная гостья, однако он ничуть не удивился ей и благодушно предложил сесть. Волтайр Морвейн была строго одета и выглядела старше из-за того, что стянула свои вьющиеся волосы в тугой узел на затылке, а может быть, и из-за своих слишком серьезных глаз. Она опустилась на предложенный стул и взглянула на профессора. Он с первого момента знал уже, из-за чего она пришла, однако продолжал смотреть на нее с прежней благожелательностью.

   -- Я... колебалась, профессор, -- нехотя произнесла женщина, опустила голову. -- Но все-таки я считаю, что вы должны знать. Я очень беспокоюсь... с Леарзой творится что-то неладное, ему снятся сны...

   И она в подробностях принялась рассказывать; Квинн молча выслушал ее.

   -- Я понимаю, чего он боится, -- завершила Волтайр. -- Что его запрут в ксенологическом, будут изучать, словно какую-то букашку. Он по-прежнему считает нас бездушными машинами, не доверяет нам. Но если это действительно так, если Беленос был прав, и...

   -- Возможно, что все не так просто, -- возразил Квинн, когда она осеклась и замолчала, коротко всплеснув руками. -- Во всяком случае, вам ничего не остается, госпожа Морвейн, как отпустить его. Только время покажет нам, чего ждать. Конечно, мы должны присмотреть за ним, но никогда не следует забывать об осторожности.

   -- Кажется, именно наша

осторожность

так злит его, -- вздохнула женщина. -- Он такой импульсивный, часто ведет себя совершенно нерационально; он думает, что это просто трусость.

   -- Конечно, именно так на это смотрели и остальные люди его расы.

   -- Профессор... -- неуверенно сказала она, -- вы... тоже считаете, что его необходимо взять под контроль? Держать его в ксенологическом?

   -- Вы, я вижу, опасались такого решения, госпожа Морвейн, -- добродушно отозвался он, -- но все-таки предпочли рискнуть. Что ж, пожалуй, в большинстве члены научного совета именно так и подумают, однако здесь я с ними не соглашусь. Мы совершенно не знаем, что случится с ним: эти сны начались у него лишь теперь, когда его народа больше не существует. К тому же... Да будет вам известно, я лишь недавно закончил переводить одну книгу, написанную человеком с Даром Хубала: способностью, позволявшей этому человеку предвидеть будущее. Во многих ее местах автор выражается довольно туманно, даже двусмысленно; я обратил внимание на эти отрывки и вскоре понял, что они были написаны не просто так. Этот человек

знал

о том, что когда-то последний из его потомков будет читать эти строки. Ничего слишком определенного вынести из них нельзя, но... я полагаю, мы просто обязаны наблюдать.

   Губы ее дрогнули; Волтайр видимым усилием вернула над собой контроль, крепко стиснула пальцы одной руки в другой.

   -- Я понимаю, я теперь не имею прямого отношения к нему, профессор, -- тихо произнесла она. -- Но не могли бы вы... ставить меня в известность?

   -- Конечно, конечно. Я думаю, я должен обсудить эти новости с Лексом, о результатах же нашей беседы я оповещу и вас. У меня, впрочем, есть основания считать, что Лекс согласится с моим мнением.

   Распрощавшись с профессором Квинном, она поднималась наверх, на площадку для аэро, ничего не видела вокруг себя, и лицо ее было в те минуты каменным, как у ее брата. Ледяной ветер ударил ей в лицо, заставив пошатнуться; Волтайр остановилась и постояла какое-то время, вбирая холод собой. Она до сих пор не была уверена, правильно ли она поступила, и понимала, что Леарза боялся именно этого, но рассудок просто кричал ей о том, что так и надо было. Более того, иной подспудный страх привел ее сюда сегодня.

   Волтайр уже однажды потеряла близкое ей существо из-за того, что промедлила и не обратилась за помощью.

11,43 пк

   Виченте Моро с самого начала полагал, что это глупая затея, о чем прямолинейно сказал своему двоюродному брату; однако на Теодато будто что-то нашло, и переубедить его оказалось невозможно. Он смеялся и вообще вел себя как мальчишка, заявил, что если уж они теперь официально состоят в дурацком обществе Камбьянико, то должны повторить подвиг Кандиано, -- тогда Виченте не выдержал, прищурившись, поинтересовался у него: что, и какого-нибудь бездушного взять к себе домой в качестве акта милосердия? Теодато был невыносим и с деланно-важным видом покивал головой, тогда Виченте буркнул, что в случае с ним, Теодато, это непременно окажется хорошенькая женщина. А тот и возражать не стал.

   Когда разговор все же стал более серьезным, Теодато заявил, что не просит брата следовать за собой, но он для себя твердо решил выполнить задуманное, а Виченте только тяжко вздохнул в ответ. Как будто он мог оставить этого беспомощного идиота в одиночестве! Глупый Теодато ни разу в жизни, кажется, не покидал Централа, окружен был заботой родителей, потом почетом и уважением остальных, потому что он был вычислителем, и не самым плохим. Откуда ему было знать, что в кварталах бездушных совсем не так безопасно?

   Таким образом, на утре оба брата собрались и отправились в путь. Теодато же настоял и на том, чтобы перемещаться пешком, тогда Виченте, возведя глаза к небу, строго ответил, что придется выйти на рассвете, иначе они и к ночи не вернутся. На это упрямый брат согласился; и то его поведение в тот день выводило из себя обычно каменнолицего Моро, потому что Теодато вел себя так, будто они отправились на прогулку, беспечно болтал и смеялся, размахивал руками и вообще вызывал у кузена желание отвесить ему плюху.

   -- Еще немного, и я поверю, что тебя покусал Кандиано, -- буркнул наконец Виченте. -- А может, и его личный закованный. Во всяком случае, содержимое твоей черепушки находится в воспаленном состоянии.

   -- Может, и так, -- легкомысленно согласился Теодато. -- Но согласись, если мы состоим в этом дурацком обществе по защите закованных, то, значит, и вести себя должны по-дурацки!

   -- Это нелогично.

   -- Вот и логично! В конце концов, а тебя он что, не покусал?..

   Моро вынужден был только вздыхать и качать головой. Так, время от времени пререкаясь, братья действительно миновали врата Централа и принялись спускаться по шедшей под уклон улице, а дома вокруг них становились все меньше и бедней.

   -- Ты хоть это понимаешь? -- сказал Виченте, сердито хмурившийся последние полчаса, -- Наследник не одобряет эту затею. Сам Наследник, по всей видимости, тонко намекнул Кандиано, что лучше бы ему оставить свои альтруистические замашки.

   -- С чего ты взял? -- удивился Теодато.

   -- Иначе стал бы Кандиано вступать в общество Камбьянико! Он что, показался тебе выжившим из ума в нашу последнюю встречу? Ничуть. Камбьянико -- хорошее прикрытие для него, потому что безволен и труслив, в его тени сам Кандиано может спокойно действовать.

   Теодато наконец озадачился.

   -- Я вообще-то понял, что он не безумен, -- пробормотал он, -- но насчет Наследника мне не приходило в голову.

   -- Идиот, -- буркнул Виченте. -- Теперь понимаешь, во что ввязался? Это уже не глупые шуточки. Более того, я уверен, что и Фальер легко раскусит уловку Кандиано, еще проще, чем это сделал я. А значит, весь вопрос в том, сколь долго он будет закрывать на это глаза. Неделю, месяц? До первой серьезной акции? Потом у нас могут возникнуть неприятности, и они возникнут, попомни мое слово.

   -- Фальер то, Фальер се, -- неожиданно разозлился Дандоло, -- а я делаю, что хочу! Где это написано, что я не имею права, вот, подружиться с закованным и приходить к нему в гости? Никто не станет отрицать, что они такие же люди, как мы.

   -- Не строй из себя слабоумного.

   -- И, наконец, что сделает мне Фальер? Лично явится ко мне и погрозит пальцем?

   -- Теодато!

   Тот гневно выдохнул, но замолчал. Какое-то время они шли молча, оба взъерошенные и встревоженные. Попадавшиеся им навстречу люди с любопытством взглядывали на них, но быстро прятали глаза. Началась промышленная зона; домишки в этом месте были совсем уже убогие и вот окончательно сменились высоким каменным забором, из-за которого видно было только бетонные стены без окон.

   -- Это же завод? -- спросил Теодато, делая вид, что никакого спора между ними не было. Виченте пожал плечами.

   -- Вестимо. Похоже, металлургический. Ты никогда не видел заводов?

   -- Нет, -- удивился тот. -- А что, ты видел?

   -- Доводилось пару раз, -- нехотя как-то отозвался Виченте.