Лиловый (Ii) - Ганнибал

   Волтайр выронила чайную ложечку, и та со звоном упала на столешницу.

   -- Что ты такое говоришь, -- произнесла она. -- Темного бога не существует. Во всяком случае, уже не должно существовать.

   -- Нет, -- он криво усмехнулся. -- Он здесь. -- Легонько постучал себя по голове ближе к затылку. -- Прячется в черепной коробке, выжидает... Темнота зальет мне глаза. Будущее невозможно изменить.

   Волтайр будто собралась с силами, выдохнула, взглянула на него в упор.

   -- Леарза, нам просто необходимо посоветоваться с профессором Квинном. Дальше так продолжаться не может.

   -- Нет! -- закричал он; его лицо в один момент изменилось, исказившись, он взмахнул руками, сделал шаг, испугав ее. Волтайр попятилась от него. -- Нет, -- повторил Леарза, -- ты ничего не понимаешь! Если он узнает... и ты не смей говорить ему, поняла? Не смей!

   -- Леарза, -- воскликнула женщина. -- Прекрати это!

   -- Что? Что тебе прекратить? -- заорал он, принялся ходить по кухне, как загнанный в ловушку зверь. -- Теперь ты чувствуешь, куда это все идет? К чему это приведет меня? Эти сны! Ты все время повторяешь, что я просто слишком много думаю об этом, что сны пройдут, что темного бога нет -- неправда, он есть! Он здесь, в моей голове! Он хочет все разрушить!

   Она стояла, напугавшись, опустив руки, и только беспомощно следила за ним глазами. Ярость охватывала его, и ему хотелось схватить женщину за плечи и встряхнуть как следует, как бездушную куклу.

   -- Не думай, будто это не беспокоит меня! -- наконец перебила его Волтайр, вся сжавшись в комок, будто боялась, что он подойдет и ударит ее. -- Я хочу тебе помочь, Леарза, иначе я бы не предлагала тебе!..

   -- Ты! -- он так стремительно обернулся на нее, что она вскрикнула и отшатнулась. -- Это все пустые слова! Все вы одинаковы! Все бездушны! Все лгут и обманывают!

   -- Мы тоже умеем чувствовать, -- безголосо возразила женщина.

   -- То, что ты называешь чувствами, лишь блеклое подобие настоящих чувств, -- заорал он. -- Если я на твоих глазах вспорю себе живот, ты даже остановить меня не попытаешься!

   -- Неправда!

   -- И ты, и твой брат, все вы!.. Машины сожрали ваши души, и вы теперь сами как автоматы, всего лишь изображаете из себя людей!

   -- Леарза!..

   -- Я на грани безумия, -- продолжал кричать он, не сводя с нее бешеных глаз, -- а ты только и можешь, что предложить мне чаю! Да, конечно, чай спасет меня!

   Она сглотнула, стиснула губы.

   -- Ничего удивительного, что твой ребенок умер у тебя на руках! Ты небось и теперь думаешь, как все они, что не стоит рабски поддерживать существующую жизнь, лучше позаботиться о зачатии новой!

   Женщина продолжала молчать, но ее глаза почернели. Леарза не замечал этого; гнев полыхал у него внутри, мешая дышать, мешая видеть.

   -- Успокойся, -- ровным, бесчувственным голосом наконец сказала она, заставив его осечься. Он замолчал и уставился на нее. -- Ты ведешь себя, как мальчишка. Ты совершенно нелогичен. Возьми себя в руки, сейчас же.

   На кухне воцарилась тишина.

   Они стояли и смотрели друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Время остановилось в единственном истинном моменте.

   Лицо Волтайр теперь было невероятно похоже на лицо ее брата; такое же окаменевшее, с застывшими под кожей желваками, глаза ледяные, губы плотно сжаты. В одно мгновение Леарзу уколол легкий страх: ему показалось, что перед ним стоит равнодушная машина.

   Космическим холодом окатило его.

   Он сделал шаг назад, отодвинувшись от нее. Она продолжала стоять.

   -- Я ухожу, -- тихо сказал он.

   Она молчала.

   Он развернулся и почти выбежал с кухни; он лихорадочно собирался, швыряя вещи, которых, казалось бы, было у него так много, но в итоге набрался только тощий рюкзак. Волтайр не поднималась к нему. Он застегивал джинсы, натягивал свитер, перекинул рюкзак через плечо и спустился в холл. Она была там; она стояла, безмолвная, будто призрак, и наблюдала за ним. Не глядя на нее, Леарза принялся зашнуровывать кеды, потом набросил куртку.

   Он уже стоял на пороге, когда все-таки решился оглянуться.

   Ее глаза по-прежнему были полны льда. Он скривился и вышел, хлопнув дверью.

   Из окна кухни видно было, как всколыхнулись старые яблони, когда в небо взмыл аэро. Леарза уже не мог знать, что после этого Волтайр вернулась на кухню, остановилась у окна и смотрела в темноту; потом будто что-то сломалось у нее внутри, и она резко сгорбилась и заплакала навзрыд.

10,01 пк

   -- Его многие обвиняют в бесчувственности, но вместе с этим нельзя упускать из виду, что часто вычислители вроде меня тоже этим страдают, из-за того, что нам приходится в голове обрабатывать огромное количество информации, делать сложные расчеты, да и в целом наша деятельность опосредованно связана даже с машинами, -- вот, из-за этого как-то перенимаешь будто некую бездушность цифр, которые прокручиваешь в уме, и... я этого молодчика определенно где-то видел. О, это же никак господин Кандиано и его знаменитый телохранитель. Господин Кандиано!

   -- Он не слышит.

   -- Господин Кандиано, сюда!..

   -- ...Добрый день, молодые люди. Не ожидал вас здесь встретить в такой ранний час, я полагал, молодежь в это время еще спит?..

   Дандоло рассмеялся. Его нельзя было бы назвать неотразимым красавцем, черты его лица были далеки от совершенства, и вместе с тем улыбка совершенно меняла его, превращая в сияющее солнышко, так что собеседник его в этот момент поневоле начинал чувствовать к нему расположение. День, к тому же, выдался ясный, суровая степная зима наконец-то стала поддаваться более теплому времени года, и сам цвет неба над головой вызывал желание улыбаться. Чуяли это и люди, и животные; лошади четверых всадников бодро трясли головами, фыркали.

   Они встретились на залитой утренним светом улице, час был ранний: прохожих не было видно. Орсо Кандиано был одет в черный плащ, солнце выбелило его и без того обильно сдобренные сединой волосы, отчего только еще темнее и пронзительней казался его взгляд; за ним следовал его телохранитель, не слишком уверенно державшийся в седле здоровой каурой лошади, но по-прежнему совершенно невозмутимый на вид. Ледяной взгляд Моро скользнул по его фигуре. Мераза-то первым и углядел Дандоло, и вот они уже негромко переговаривались, нагнав Кандиано и его верного спутника.

   -- Виченте вообще ранняя пташка, -- то ли пожаловался, то ли похвастался Теодато в ответ на вежливый вопрос Кандиано, -- он и вытащил меня на утреннюю прогулку по городу. Говорит, на свежем воздухе ему лучше думается, ха!

   -- Совершенно здравая мысль, -- благодушно согласился Кандиано, переведя взгляд на двоюродного брата Дандоло. Сам Дандоло, несмотря на все свое солнечное обаяние, все же неизбежно напоминал ему о том, чего он сам мог бы достичь, но не достиг: природа обделила его.

   -- Вы куда-то направляетесь? -- поинтересовался между тем Моро.

   -- Да... да. Думаю, вы и сами можете легко догадаться, куда лежит мой путь.

   -- Никак в кварталы закованных, -- предположил Дандоло.

   -- Именно.

   -- Привезете оттуда с собой еще одного обездоленного? Или даже парочку? -- остро как-то спросил Моро, прищурив глаза.

   Кандиано помедлил, глядя на него в ответ, потом усмехнулся.

   -- Нет, моя цель не в этом. Я хотел бы просто поговорить с ними, господин Моро. В любом случае, всех ведь в мой особняк не уместишь. Если хочешь помочь им, такими примитивными мерами не обойтись.

   -- Что же вы намерены делать?

   -- Пока что думать, -- пожал плечами старший аристократ. -- Единственная мысль, которая доселе пришла мне в голову, -- о том, что необходимо менять наше отношение к бездушным, но эти перемены неосуществимы в краткий период времени. Все же я намерен делать все возможное и для этого.

   Дандоло и Моро помолчали.

   -- Что же, успехов вам, господин Кандиано, -- наконец осторожно сказал Теодато.

   Они распрощались и разъехались в разные стороны; молчавший все это время Мераз коротко взглянул на Моро, нахмурился чему-то своему. Сытые лошади пошли шагом, потом вороной Моро, повинуясь короткому движению хозяина, припустил рысью, следом за ним устремилась и лошадь Дандоло.

   Когда они уже были уверены, что ни Кандиано, ни его спутник не могут слышать их, вновь замедлили ход, и Теодато вполголоса заметил:

   -- Таких, как он, бесполезно поддевать, у них каменная кожа, никакими шутками их не проймешь. А этот его закованный так смотрит на тебя, мне даже немного не по себе.

   -- Он просто хороший боец, -- рассеянно пожал плечами Виченте, -- и во многом полагается на свои инстинкты. Видит, как я двигаюсь, оттого и нервничает в моем присутствии.

   -- А что ему такого в том, как ты двигаешься? -- удивился Теодато. Кузен его коротко рассмеялся.

   -- Ты не поймешь, -- сказал он, -- а ему очевидно, что в драке я окажусь не самым простым противником.