Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако его идея не нашла поддержки у представителей лингвистической науки: «основывался на чисто внешнем и часто случайном сходстве в звучании слов разных языков».
Что ж, «смотри в корень», как благонамеренно писали господа «Козьма Петрович Прутков», а Шишков говорил: «Зри в корень: сын всегда говорит языком отца».
Тихомир закивал:
– Это подтверждает в очередной раз, что во всех наречиях есть следы славянского языка.
Тимофей ответил:
– Каким образом, видя повсюду следы славянского языка, мы можем усомниться, что не он самый древнейший? Другие языки должны прибегать к нему для отыскивания в нем своих начал.
Опять возьмем немецкое слово jahr, или по-нашему год. Немец, как бы ни старался, не найдет в своем языке первоначальной мысли.
Когда же мы прибегнем к славянскому языку, то увидим, что корень яр означает свойство огня или солнечное тепло, потому что это показывают многие произведенные от этого корня ветви: жар, вар, пар. На многих славянских наречиях по причине теплоты воздуха весну называют яро. Откуда и мы произвели: яровая, ярка, ярко.
Тихомир перебил его:
– Боярин.
Тимофей кивнул:
– Да, и слово ярость от корня яр.
Ясно, что немецкое jahr – это славянское яро, с тою разницей, что немец, взяв часть за целое, понимает под ним год, а не весну, подобно как из славянского зима, взяв одну часть времени за другую, сделал он sommer – лето.
Весна по-немецки называется fruhjahr или fruhling. Слово fruhjahr сложное, и состоит из слов fruh – рано и jahr – год. Следовательно, оно означает – ранний год. Поэтому и слово fruhling так же должно быть сложное. Однако слово ling не имеет в немецком языке никакого значения и потому, вероятно, есть переделанное славянское лето.
Тихомир догадался:
– Получается, что fruhling означает раннее лето.
Тимофей согласно кивнул.
Марфа спросила:
– А на других языках?
Тимофей восклицательно поднял вверх палец и загадочно произнес:
– Итальянец весну называет primavera. Слово prima означает первая, следовательно, и приставленное к нему vera – это не окончание, а название, о котором словом prima говорится, что оно первое. Но в итальянском языке слово vera не имеет значения.
Марфа прищурилась:
– Это означает, что у итальянцев слово vera, как и у немцев – слово ling, пошло от славянского слова.
Тимофей объяснил:
– Это так. Мы видели, что в славянском языке слово яро, откуда пошло немецкое jahr, означает то время года, когда солнце господствует наиболее яро. Итак, очевидно, что итальянское vera есть славянское яро, к которому приставлено слово prima – первая.
Тихомир утвердительно кивнул:
– Да. Действительно, весна – это начало жаркого времени года.
Тимофей добавил:
– Или, к примеру, немецкое stein значит камень. Но это – славянское слово стена.
Тихомир поинтересовался:
– По какой причине два народа одно и то же слово, образовавшееся от общего предка, употребляют в разных значениях?
Тимофей рассудил:
– Камень, даже если он один, составляет иногда целую гору или скалу, бока которой часто бывают так утесисты, что смотрятся вместе и как камень, и как стена. Такое соединение двух понятий в одном предмете дает повод переходить от одного к другому.
Немец, славянское слово стена изменив в stein, хотя и стал понимать под ним камень, однако не совсем утерял прежнее значение. Например, печную дымовую трубу он называет schornstein. Слово это составлено из schorn и stein. Но ясно, что это славянские слова черн и стена, поскольку они вместе означают черную стену, или стены, закопченные от дыма. Без знания славянского языка, каким образом из понятия о камне – stein, соединенного с каким-то неизвестным в немецком языке словом schorn, можно сделать понятие о трубе? Schorn, без сомнения, слово славянское, и немец, не имея буквы ч, не может иначе сказать черн, как шорн.
Дальше. Немец под словом gatte понимает супруга или мужа. В древнерусском языке было такое слово – хотя, тоже означающее супруга или мужа. Между gatte и хотя главное различие делает буква g, но она есть точно такое же гортанное произношение, как h и ch. Следовательно, gatte может легко быть одно и то же слово со славянским хотя. Но славянское хотя имеет свое начало от хотение как желание или вожделение, подобно как милый – от умиления души. Немецкое же, напротив, без славянского не может быть никак истолковано.
Дальше, еще пример. Немец говорит kaufen, а русский – купить. Давайте установим единство этих слов. Наша у часто выражается иноземным au. Букву р сами немцы часто смешивают с f. Итак, разность между этими словами только в том, что немец к корню kauf, или kaup, или kup, приставил окончание en, а русский к тому же корню – окончание ить.
Но окончания не составляют существенного значения слов. Итак, немецкое kaufen есть одно и то же с русским купить.
Тихомир спросил:
– А как произошло русское слово купить?
Тимофей ответил:
– Наше купить происходит от слова купа. Первоначальное значение его – собирать в купу. Корень куп изменен в коп, от которого сделалось слово копить. И, с перенесением ударения на второй слог, слово стало означать смежное понятие: «приобретать вещи платою за них денег», потому что приобретать есть не что иное, как копить или купить, то есть собирать в купу. Такой же переход от одного понятия к смежному мы можем видеть и в иных ветвях, как, например, в слове скупость, которое раньше писалось скупство и, следовательно, в первоначальном смысле означало скопство, скопление, совокупление. Отсюда скупой – тот, кто любит копить, или купить, или совокуплять.
Русское купа в словах копить, копна на других славянских наречиях – kupa, kop. На немецком они – kuppe и haufe. Все эти слова при разных правописаниях есть одно и то же, по сугубому сходству букв и значения. Славянин скажет: «Мой корень куп, или коп, смеживает понятия копить и копать, поскольку от копания, например, земли на ровном месте получается яма, а где яма, там выкопанная из нее земля должна непременно составлять некоторую купу, или копу, как нечто совокупное, накопленное».
Тихомир непонимающе закачал головой.
Тимофей улыбнулся:
– В немецком наше купа – это haufe.
Но поскольку в немецком не сохранилось славянское копать, то они выражаются другим славянским словом, но от другого корня – гребсти – graben. При этом у них прервалась связь мыслей, существующая у нас между словами купа и копать. И не
