Догнать любовь - Наталия Миронина

– помещение до ремонта. Вот это – после. А это – уже сейчас. Открытие и первые покупатели.

– Фишер? Что такое – Фишер? Это рыбак? У тебя магазин для рыболовов?

– Быстров, это моя фамилия. Я – Алина Фишер. Но все зовут Лина. Им так легче…

– А фамилию почему поменяла?

Новгородцева собралась уже рассказать про Эрика, как матрос обернулся:

– Надо пристать. Минут пять, десять. Мне здесь велено отдать пакет с документами. Тут наш филиал есть.

– У производителя здесь филиал. Шоурум, что ли. Он туда документы передать должен. Так что можно выйти на берег, – повернулась к Быстрову Алина.

– Отлично. Прогуляться можно, ноги затекли, – обрадовался Быстров. Вопрос с фамилией Алины на какое-то время перестал быть актуальным.

Городок был малюсеньким – площадь, несколько улиц, желтые поля рапса за околицей. Алина с Быстровым шли медленным шагом, рассматривая дома.

– Все одинаково… – пробормотал Быстров.

– Одинаково красиво и ухоженно, – поправила его Алина, – все, кто приезжает, не могут наглядеться.

– Ну, понятно, не везде так.

– Мне кажется, зависит от старинного уклада. Понимаешь, можно не сорить, но научиться красоте и вкусу сложно. Здесь же яблоню просто так не посадят. И место долго выбирать будут, и травку под ней специальную посеют, а еще и цветочек простенький такой, словно сам вырос. Искусство!

Быстров не ответил. Он посмотрел на Алину и спросил:

– Тебе подходит эта жизнь? Ты не жалеешь?

– Ты уже спрашивал об этом. Нет, не жалею. И жизнь подходит. Ты почему спрашиваешь? Сам примериваешься?

Быстров смутился:

– Нет. Не знаю. Я вообще пока ничего не знаю. Планы есть… Но…

– Ясно. На перепутье..

Быстров покачал головой. Это можно было понимать двояко – и как согласие, и как возражение. Но Новгородцева поняла это однозначно. Поэтому про себя она подумала: «В этой ситуации человек особенно уязвим. Ему нужна поддержка».

Они еще немного погуляли, выпили кофе на площади перед ратушей, потом спустились к причалу. Там их ждали.

– Следует поторопиться, по прогнозу – дождь. Там уже идет. – Матрос указал на дальний конец озера. Алина посмотрела, но ничего, кроме освещенных солнцем гор и воды, не увидела.

– Но там же ясно! – воскликнула она.

– Да, но уже минут через десять будет совсем другая картина.

– Что будем делать? – Новгородцева повернулась к Быстрову.

Тот пожал плечами:

– Ну, можно возвращаться назад.

– Хорошо, давайте повернем, – обратилась Алина к матросу и прибавила: – Если есть время, давайте не очень быстро. Красиво здесь очень.

Тот кивнул.

Обратно они плыли в молчании. Алина рассматривала окрестности и думала, как бы задержать сегодня Быстрова. «Он скорее всего сейчас скажет, что ему надо домой. Типа тренировка завтра… А что он будет делать сегодня? Сейчас только три часа дня. Ну, отдохнет, ну, в магазин сходит… В эту свою прачечную самообслуживания. А потом? Э, безделье и одиночество толкают на глупости. А в прачечных тут полно одиноких скучающих дам. Такое впечатление, что они туда тусоваться ходят. Да и Быстров не Фишер. Эрик – человек нерешительный, где-то слабый, очень домашний и вообще, женившись на мне, все подвиги он уже совершил. В Быстрове же все клокочет. Я же это чувствую!» – думала она.

Покосившись на Сашу, она обнаружила, что он спит. У Новгородцевой заныло сердце. Она вдруг вспомнила, как в восьмом классе на уроке черчения все услышали тихое сопение. Урок был каким-то зачетным. Все сосредоточенно корпели над своими работами. И вдруг раздалось сопение. Тихое, равномерное. Все подняли головы. Потом переглянулись. Стали озираться в поисках источника звука. И обнаружили Быстрова, который сидел один на последней парте и, положив голову на руки, спал. Кто-то хихикнул, кто-то в голос заржал. Но учительница черчения поднесла палец к губам. Мол, тихо.

– Продолжаем работать. Мы ничего не видели и не слышали. Быстров никому не мешает. А работу он сдаст позже.

Все вернулись к своим занятиям. Ребята из класса потом вспоминали не то, что Быстров заснул, а то, что учительница его пожалела. А сейчас, глядя на то, как спит Быстров, Алина почувствовала, что у нее сжалось сердце. «Наверняка он одинок. Развелся с этой Мариной, и никого нет. Был бы кто-то, я бы уже поняла. Это всегда заметно… Я должна о нем позаботиться. Все же мы так давно знаем другу друга», – думала Алина.

Она понимала, что обманывает себя: как друг Быстров ей не нужен, после истории в монастырском отеле отношения между ними совсем другие. Да и они, встретившись здесь и сейчас, перестали быть теми одноклассниками, которыми были когда-то. Они – мужчина и женщина, у которых много общего и в прошлом, и в будущем. «Все зависит от обстоятельств, – подумала Алина, – а они – дело рук человека».

Она не разбудила Быстрова. Он проснулся сам, когда лодка ударилась боком о причал. Тогда Саша открыл глаза и смущенно улыбнулся:

– Я заснул.

– И отлично. Я тебя не будила, – сказала Алина, – наверное, ты устал. А тут воздух, вода.

– Точно. – Быстров все еще смущался. Он вылез из лодки и потирал слегка онемевшую ногу.

– Знаешь, надо пообедать. Время уже такое… – сказала Алина.

– Надо… – согласился Быстров, – но что-то я никак не проснусь.

– Так, я сейчас соображу, куда бы нам пойти. Знаешь, когда режим, как у тебя, надо питаться правильно. А местная кухня несколько тяжеловата. Конечно, в магазинах есть все… Только готовить надо. Но я тебе подскажу, где лучше покупать полуфабрикаты. Чтобы и вкусно и полезно было.

Быстров молчал. Он действительно никак не мог прийти в себя после сна на озере. И ему не хотелось никуда идти – там люди, надо выглядеть и держаться. Растянуться бы на диване и перекусить все равно чем.

– Слушай, – сказал он нерешительно, – давай ко мне заедем? У меня что-то в холодильнике есть…

Сердце Алины выпрыгнуло из груди. «Ого! Вот это шаг! Типа как шаг на Луне для человечества! Быстров пригласил к себе», – подумала она.

«Она не согласится», – с надеждой подумал Быстров. У него в квартире был беспорядок, но главное, это приглашение вырвалось. Он никого не хотел видеть в своей квартире, и уж точно – Алину. Быстров вдруг отчетливо вспомнил все ее звонки и боялся ее навязчивости. Он предложил это, поскольку ему стало неудобно – столько было в Новгородцевой предупредительности и заботы.

– К тебе? – переспросила Алина. Нерешительность в ее голосе была напускной.

– К тебе… – уже не с вопросительной интонацией повторила она.

– Ну, – забормотал Быстров.

– А, давай, – теперь уже скороговоркой выпалила Новгородцева, – только заедем в магазин и купим что-нибудь. Я приготовлю. У тебя же кухня есть? Знаешь,