В тени больших вишневых деревьев - Михаил Леонидович Прядухин

непонятно, это «да-а-а» к чему относилось: то ли он согласился с Бердалиевым насчет Кислицына, то ли про-сто офигел от массы, которую скоро придется переть на своих плечах по крутым склонам горного массива Гиндукуш.

— Староват я уже, чтобы такую тяжесть на себе таскать. Ему не кажется, Бердалиич? — уже в сердцах произнес Сер-гей, оценив будущую перспективу и почему-то уже сделав из фамилии Азима отчество. — Во взводе молодых как грязи, а он нас, козел, посылает.

— Да-а-а… — так же задумчиво произнес Азим, приняв вещме-шок у Пожидаева, и тоже принялся перемешать его вверх-вниз перпендикулярно земле.

Но только опять было непонятно, к чему относится это «да-а-а»: то ли к математическим выкладкам Сергея, то ли к тому,

219

что тот «староват», или к тому, что молодых в 3-м ПТВ «как грязи», или все же к тому, что летеха — «козел»…

Уже вечерело, когда бойцы узнали, что они идут ночью на операцию вместе с двумя взводами 371-го полка в качестве усиления со своими «Шмелями» в какой-то кишлак. Сергей слышал, вроде как «особо патриотичный» дехканин приперся во временный штаб и заявил о том, что якобы духи заняли его Богом забытую дыру, замочили там местного муллу, который сотрудничал с шурави, и что вроде у них там какой-то сходняк намечается. Конечно, особо таким патриотам в войсках никто не доверял, потому что правило «Афганец днем — дехканин,

а ночью — дух» действовало на всей территории этой страны, охваченной гражданской войной, в которую зачем-то ввязался

СССР. Но на сигнал полагалось отреагировать. И, особо не за-морачиваясь подробностями, командующий рейдом приказал прочесать кишлак под прикрытием артиллерии.

— Бл…, три полка приперлись к черту на кулички, а идти на операцию некому. Что, не нашлось своих огнеметчиков в 371-м? Или почему с нашего полка они понадобились, а не со 101-го? — продолжил негодовать Пожидаев.

В нем говорил не страх попасть на операции в какой-нибудь переплет. Он был маловероятен. А перспектива скакать по горам, как сайгак, с вытащенным языком наперевес вместо автомата и, обливаясь потом вперемешку с одышкой, тащить на себе это самое «усиление» в виде огнеметов.

— Да они как вроде все расползлись по разным кишлакам на проческу, — попытался утешить Сергея, а может, и себя тоже Азим. При этом он потрошил сигарету, в которую намеревался запыжить чагчаранский чарс.

— Ну да, расползлись… Да вот только что за толпы бойцов шарахаются по всему блоку? Да и все равно вопрос остается открытым. Почему Кислицын нас посылает? Во взводе куча чижей, еще не разу по сопкам не скакавших в полной боевой экипировке, а он, падла, нашел козлов отпущения.

И Сергей тут вспомнил, как еще совсем недавно произошел его конфликт со старлеем Зубаревым. Во второй раз идти на конфронтацию хоть и с довольно мягким по характеру офи-цером он не хотел. Перспектива еще раз заночевать в окопе,

220

прямо скажем, ему не очень нравилась, лучше уж в сопки в полном боевом…

***

— Строиться! — прозвучала команда.

И бойцы из бесформенной, монотонно жужжащей кучи начали выстраиваться в линейку. Только два тела остались на месте, не приняв участие в этой трансформации. Это были Сергей и Азим.

— А вы что стоите как неприкаянные? Откуда вы? — задал вопрос капитан «телам», всматриваясь в темноту, которая уже полностью накрыла Чагчаран и его окрестности.

— Рядовые Бердалиев и Пожидаев из 3-го ПТВ 12-го мо-тострелкового полка прибыли в ваше распоряжение, — еле отлепляя язык от нёба, севшим голосом отрапортовал Азим,

а сам подумал: «Зря мы дунули, теперь убитыми тащиться в горы придется».

— Так, Бердалиев, вы идете вместе с 3-м взводом и поступаете в распоряжение старшего лейтенанта Кадышева, а вы, Пожида-ев, идете вместе с 1-м взводом и поступаете в распоряжение ка-питана Степаненко, т. е. мое. Также доношу до вашего сведения, что командование всей предстоящей операцией поручено мне. Прошу любить и жаловать. Займите места в строю согласно полученному распоряжению.

Сергей встал с краю 1-го взвода, а Азим — 3-го. И даже по-стороннему прохожему, если б он случайно оказался здесь и увидел эту картину, бросилось бы в глаза то, что крайние левые бойцы с какими-то трубами за спиной чувствуют себя в строю явно не в своей тарелке.

— Вещи к осмотру, — опять скомандовал капитан.

И выстроенные в ряд бойцы зашевелились, вытряхивая из своих вещмешков все содержимое на плоские, острые камни.

«Вот блин, опять попал, как кур во щи. Мало того, что ша-калы и бойцы незнакомые, да к тому же с другого полка, так еще у них, по ходу, все по уставу», — думал Сергей, освобождая свой «воздушный шар».

Капитан останавливался возле каждого солдата, внима-тельно осматривал, освещая фонариком, лежащие на камнях

221

вещи, временами делал короткие замечания, пока очередь не дошла до Сергея.

— А это что? — указывая носком китайских кроссовок «Аddios» на мешочек, в котором рассыпухой лежали патроны на автомат, спросил Степаненко.

— В смысле? Патроны, — ответил Пожидаев и сделал круглые глаза.

— Вы во мне идиота увидели, товарищ солдат? Я вас спра-шиваю, сколько вы взяли с собой их? И почему у вас только две гранаты?

— 300 штук, а гранат больше не было в БТРе, — невинным голосом, продолжая округлять глаза, пролепетал Сергей.

— Нет, вы точно думаете, что я идиот. Вы не знаете, что по-лагается иметь минимум 600 патронов, а гранат минимум 4? И этот бред об отсутствии боеприпасов припасите для девочек, когда домой вернетесь. Неужели вы не понимаете, что чем больше у вас патронов и гранат, тем больше шансов остаться

в живых в бою?

Все это, конечно, Пожидаев знал как «Отче наш», и настави-тельный тон офицера задел его. Его, без пяти минут дембеля, стреляного воробья, отчитывает какой-то непонятный штабист, который, наверное, просидел в штабе под кондером все два года в Шинданде и напоследок умничает — ведь его назначали бугром. Про то, что офицер просидел в штабе, Сергей сделал вывод из того, что он действовал строго по уставу, что было несвойственно боевым офицерам 12-го Гвардейского. Лицо По-жидаева преобразилась: глупая маска слетела с него, глаза при-щурились, в них сверкнула злость, и