Возлюбленный мой - Дж. Уорд

И это хорошо.

Потому что она пришла к нему, подобно легким горячим брызгам воды в душе, обволакивая его теплом, что проникало под  кожу в самую глубину его сущности.

Но, конечно же, Хекс проникла в него намного глубже. И так было всегда.

Казалось, он отдал ей всю свою душу без остатка в тот самый момент, когда увидел ее впервые.

Джон выключил свет, и она подвинулась еще ближе к нему, словно пытаясь расположится прямо в его холодном сердце как дома, казалось, ее огонь оттаивал его душу, пока он наконец не вздохнул самым чистым и беззаветным за последние месяцы вздохом.

Джон закрыл глаза, но засыпать не собирался.

Но все же заснул. И очень, очень крепко.

Глава 30

В покоях для слуг, в особняке Сампсона, Дариус завершал свою беседу с горничной дочери.

– Спасибо, – сказал он, вставая на ноги и кивая женщине. – Я ценю вашу честность.

Доджен низко поклонилась. – Пожалуйста, Господин, найдите ее. И верните домой.

– Мы сделаем все возможное. Он взглянул на Тормента. – Будь добр, приведи сюда управляющего.

Тормент открыл дверь перед крошечной женщиной, и они вместе покинули комнату.

В одиночестве, Дариус вышагивал по голому полу, его кожаные сапоги выписывали круги вдоль письменного стола в центре комнаты. Горничная не сообщила ему ничего важного. Она была скромна и честна, но абсолютно не помогла приблизиться в разгадке ни на дюйм.

Тормент вернулся в сопровождении управляющего, и снова безмолвно встал рядом с дверью. И это хорошо. Вообще, во время допроса гражданского не требовалось более одного дознавателя. Но у мальчика была другая задача. Его проницательные глаза ничего не упускали, так что, возможно, он сумеет заметить то, что упустит Дариус во время разговора.

– Спасибо за возможность побеседовать, – сказал Дариус управляющему.

Доджен низко поклонился. – Для меня честь и удовольствием быть вам полезным, господин.

– Поистине, – пробормотал Дариус, присаживаясь на жесткий стул, который он  использовал при разговоре с горничной. Доджены, как правило, по своей природе предпочитали соблюдать протокол, и, следовательно, предпочитали, чтобы те, кто выше их по положению сидели, пока они сами стояли. – Как зовут тебя, управляющий?

Еще один низкий поклон. – Мое имя Фритцгельдер Перлмуттер.

– Как давно ты служишь этой семье?

– Я родился здесь семьдесят семь лет назад. – Управляющий соединил руки за спиной и расправил плечи. – Я служу этой семье с гордостью с тех пор, как мне исполнилось пять лет.

– Довольное долгое время. Хорошо ли ты знал хозяйскую дочь?

– Да. Она очень достойная девушка. Отрада для родителей и всей кровной линии.

Дариус внимательно посмотрел в лицо управляющему. – А ты не знаешь ничего такого, что... могло привести к ее исчезновению?

Левая бровь слуги вздрогнула.

Последовало долгое молчание.

Дариус понизил голос до шепота. – Если это облегчит твою совесть, я даю тебе слово Брата, что ни я, ни мой коллега никогда и никому не расскажем то, что услышим из твоих уст. Даже самому Королю.

Фрицгельдер открыл рот и коротко вздохнул.

Дариус снова замолчал: давление на бедного слугу могло лишь помешать его откровенности. В любом случае, он либо будет говорить, либо нет, но даже слова поощрения могли его спугнуть.

Управляющий полез в карман своей униформы и достал ярко-белый платок, сложенный аккуратным квадратом. Промокнув им верхнюю губу, он пытался на ощупь вернуть ее на место.

– Ничто не покинет эти стены, – прошептал Дариус. – Ни единое слово.

Управляющий дважды откашлялся, прежде чем прозвучал его высокий голос. – Воистину... она была безупречной. Это я могу сказать с уверенностью. Не существует... отношений с мужчиной, о которых не знали бы ее родители.

– Но... – тихо произнес Дариус.

В этот момент дверь широко распахнулась и дворецкий, который чуть ранее впустил их в дом, появился на пороге. Он, казалось, был совершенно не удивлен увиденным и явно все это не одобрял. Несомненно, ему доложил о происходящем кто-то из слуг.

– Вы управляете таким огромным штатом слуг, – сказал Дариус мужчине. – Мой коллега и я находимся под глубоким впечатлением.

Низкий поклон не убрал с лица мужчины выражение недоверия. – Я польщен вашей похвалой, господин.

– Мы как раз собирались уходить. Ваш хозяин еще здесь?

Дворецкий выпрямился, и его облегчение было очевидным. – Он ушел в свои покои, именно по этой причине я и пришел к вам. Он просил меня прощаться с вами за него, так как ему самому необходимо немедленно позаботиться о своей любимой шеллан.

Дариус поднялся на ноги. – Ваш управляющий как раз собирался проводить нас к выходу. Идет дождь, я уверен, вы предоставите нам кого-то из обслуги, чтобы нас провели по мокрой траве. Мы еще вернемся, после захода солнца. Благодарим за выполнение всех наших просьб.

Другого ответа, кроме того, что дал мужчина и быть не могло: – Как пожелаете, господин.

Фрицгельдер поклонился своему начальнику, а затем протянул руку, указывая на  дверь в дальнем углу. – Сюда, пожалуйста.

Снаружи воздух дарил невесомое обещание весеннего тепла. Но все же ощущался еще зимний холод, пока они шли сквозь туман.

Фрицгельдер точно знал, куда идти, управляющий специально провел их вокруг задней части особняка в ту часть садов, на которые выходили окна покоев девушки.

Это ли не то, что нужно? – подумал Дариус.

Управляющий остановился прямо под окнами комнат дочери Сампсона, но не стал поворачиваться лицом к толстым каменным стенам дома. Он смотрел вдаль... через клумбы и изгороди лабиринта... на соседнее имение. А потом намеренно повернулся к Дариусу и Торменту.

– Поднимите глаза свои и взгляните на деревья, – сказал он, указывая на дом, как будто описывая что-то обыкновенное, так как, за ними, несомненно, следили из освинцованных окон особняка. – Внимательно всмотритесь в эти пробелы.

В самом деле, среди плотных бесплодных веток деревьев была словно дыра – именно поэтому они и смогли увидеть далекий особняк с высоты второго этажа.