Пир мудрецов - Афиней

"Ты удивительно забывчив, - возразил ему Эмилиан, - не ты ли [b] всё время превозносишь эпического поэта Никандра Колофонского за его ученость и любовь к старине? Не ты ли цитировал нам его стихи о перце? А ведь он, описывая в первой из двух книг "Георгик" приготовление запеканки (χόνδρος), воспользовался словом "мистрон" [ср. 129с]:

Если варить каплуна или свежеубитого станешь

Мясо козленка, ягненка, - крупу пшеничную (χίδρα) высыпь

[с] В полый сосуд, разотри, смешай ее с маслом душистым.

А как бульон закипит, залей ...........

............... и, прикрыв его крышкой,

После оставь упревать: ведь сильно мука разбухает.

В полые мистры его подавай, когда кушанье станет

Теплым.

В этих стихах, - удивительно, что ты забыл их! - Никандр описывает приготовление пшеничной или ячменной запеканки и велит вливать в нее бульон, сваренный на мясе ягненка, козленка или каплуна. Он пишет, что пшеничную крупу надо истолочь в ступке, смешав с оливковым маслом, и [d] влить в нее мясной бульон, когда он только начнет закипать. Когда после этого варево загустеет, надо размешать его разливным черпаком, не добавляя более ничего другого, а только снимая ложкой всплывающую жирную накипь. Вот почему он говорит: "Оставь ее упреть, накрыв крышкой": ведь мука грубого помола (κρι̃μνον) сильно разбухает. И наконец, когда она остынет до приятной тепловатости, ешь ее полыми мистронами. [e] Более того, и македонец Гипполох, описывая в письме к Линкею македонский пир небывалой роскоши, упоминает и о том, что всем приглашенным были розданы золотые ложки (μύστρα). Если же, дорогуша, ты предпочитаешь быть древнелюбом и не хочешь знать ни одного слова, которое не встречалось бы у аттических авторов, то скажи-ка мне, о чем говорится в пьесе "Брюхотруженики" автора Древней комедии Никофонта. По-моему, он упоминает здесь именно о ложках (των μύστρων) [Kock.I.779]:

Торговцам рыбешкой, торговцам углями,

Сушеными фигами и кожухами,

[f] Торговцам мукою и пирогами,

Решетами, ложками (μυστριοπώλαις) и семенами,

И книготорговцам.

Кем еще могут быть эти μυστριοπώλαι, как не торговцами ложками? Итак, мой аттичнейший из сирийцев, научись на этих примерах пользоваться ложкой и от души поешь этой каши, чтобы ты не мог говорить "убог ведь я и немощен". {135}

{135 ...«убог ведь я и немощен». — Стих неизвестного автора.}

101. Мне даже странно, почему ты не вопросил: "Откуда эта (127) запеканка? Из Мегар или Фессалии, отечества нашего Миртила?".

Ульпиан на это: "Я не притронусь к еде до тех пор, пока ты не разъяснишь мне, у каких авторов встречаются упоминания об этих запеканках!"

Эмилиан ему: "Не могу отказать тебе. Однако, видя, какой пышный пир здесь готовится, я хочу, чтобы ты поел каши и, распушив перья как петух, рассказал бы нам о кушаньях (έδέσματα), которые нас ожидают".

[b] Но Ульпиан возмущенно воскликнул: "Какие еще "кушанья"? Неужели нельзя хоть немного передохнуть от вечных вопросов к этим натасканным недоумкам?"

"Ну хорошо, - отвечал Эмилиан, - я расскажу тебе и об этих запеканках. И начну со стихов из "Антеи" Антифана [Kock.II. 24]:

- А что в корзинках у тебя, любезнейший?

- В трех - запеканка (χόνδρος) славная мегарская.

- Но правду ль говорят, что фессалийская

Всех лучше?

- Несомненно, финикийскую...

... муки тончайшей и просеянной (σεμίδαλις).

[c] Эта же комедия с очень малыми разночтениями приписывается и Алексиду. Тот же Алексид пишет в "Блуднице" [Kock.II.368]:

И запеканкой фессалийской полон дом.

Однако Аристофан называет в "Пирующих" словом χόνδρος кашицу-размазню [Kock.I.422]:

Заварит кашу, бросит муху в варево

Да мне и поднесет.

Мука очень тонкого помола под именем σεμίδαλις упоминается также Страттидом в "Человеке-молоте" [Kock.I.712] и Алексидом в "Равновесии" [Kock.II.328], хотя точных цитат я привести не могу. В той же пьесе [d] Страттида это слово появляется и в родительном падеже (σεμιδάλιδος) [cp.242d]:

...Близнецов, потомков семидалиды...

Словом же кушанья (ε̉δέσματα) воспользовался в "Близнецах" Антифан [Kock.II.45]:

Я смаковал прекраснейшие кушанья,

И выпивал по три-четыре здравицы;

Напировался всласть, и поглотил еды,

Наверно, четверым слонам достаточной".

- Пора мне кончать и эту книгу, Тимократ! Пусть же ее завершат речи о предвкушаемых кушаньях, а к самому пиру мы приступим в следующей книге.

- Но не прежде, Афиней, чем ты расскажешь о пире македонца Гипполоха.

- Хорошо, если тебе это интересно, я поищу рассказ о нем.

Конец книги третьей

Книга четвертая

(128) 1. Македонец Гипполох, друг мой Тимократ, жил во времена Линкея и Дурида, самосцев, учеников Феофраста из Эреса. Как можно узнать из его писем, они с Линкеем договорились писать друг другу всякий раз, как один из них побывает на каком-нибудь пышном пиру. Некоторые из их посланий с описанием пиров сохранились: Линкей описывает пир, {1} [b] который аттическая флейтистка Ламия дала в Афинах царю Деметрию, прозванному Полиоркетом (эта Ламия была любовницей Деметрия), а Гипполох - свадьбу македонца Карана. Мы напали и на другие письма Линкея к тому же Гипполоху, в которых он рассказывает о пирах царя Антигона, справлявшего Афродисии в Афинах, и царя Птолемея. Эти письма я тебе [c] дам. Письмо же Гипполоха - вещь редкая, поэтому я ради приятного времяпрепровождения перескажу тебе его содержание сейчас.

{1 ...Линкей описывает пир... — Линкей (см. статью и первое полное издание фрагментов Линкея: Dalby A. Lynceus and the Anecdotists // Athenaeus and his world / Ed. by D. Braund and J. Wilkins. University of Exeter Press, 2000. P. 372-394), малоизвестный писатель III в. до н.э., оставил след сразу в двух новых литературных жанрах, появившихся вместе с эпохой эллинизма. Переписка Линкея с Гипполохом, а также с Посидиппом, Аполлодором и другими современниками (см.: Афиней. IX. 401f; XI. 652с etc.) — самая ранняя известная нам безусловно подлинная литературная переписка, в отличие от знаменитых, но признаваемых ныне большинством ученых поддельными писем Гиппократа, Платона, Исократа, Демосфена и тем более Сократа. Именно во времена Линкея возник литературный интерес и мода на частные письма, что обеспечило его трудам и трудам его корреспондентов жизнь в книжных лавках и библиотеках античности как минимум до II в. до н.э., времени создания «Пира мудрецов». Другой вклад Линкея в литературу — письменная фиксация вслед за знаменитым софистом Каллисфеном и философом Клеархом из Сол исторических анекдотов (α̉ποφθέγματα или α̉πομνημονεύματα), существовавших прежде в устной традиции. Их героями могли быть как Великий Александр, так и знаменитые параситы, гетеры, прославившиеся не только своей красотой, но и остроумием, и т.д. Афиней цитирует Линкея в обоих его литературных амплуа, а чуть дальше (13If) приводит и необычный отрывок из пьесы Линкея «Кентавр», которую современные исследователи (на основании перемены ролей повара и участника пира — именно повару, а не участнику пира свойственно сыпать гастрономическими наставлениями в Средней и Новой аттической комедии) относят скорее к жанру пьесы для чтения, а не к обычной комедии, так что и здесь Линкей оказывается «новатором».}

2. Как я уже говорил [ср.126е], Каран устроил свой свадебный пир в Македонии. Приглашено было [сто] двадцать человек. Едва они возлегли, каждый тотчас получил в дар по серебряному фиалу. Еще они не взялись за еду, как хозяин возложил на каждого золотой венок стоимостью в пять золотых. Когда же они осушили свои фиалы, всем подали одинаковые [d] караваи хлеба на медных блюдах коринфской работы, {2} а также кур {3} и уток, вяхирей, гусей и прочей снеди, нагроможденной в изобилии. Каждый, взяв кушанье, передал его вместе с блюдом стоявшему сзади рабу.

{2 ...на медных блюдах коринфской работы... — Бронза коринфской выделки, с добавлением в сплав не только общепринятого цинка, но и золота и серебра (для создания необычной цветовой игры), была самой дорогой и изысканной бронзой в античности (подробнее см.: Плиний. XXXIV. 1-10), так что присутствие подобной бронзовой посуды на пиру в таком количестве — еще один показатель его близкой к варварской (все же Македония!) роскоши.}

{3 ...а также кур... — В дальнейшем перечисляются самые общеупотребительные в античной кухне птицы: курица (’όρνις — Gallus domesticus) и утка (νήσσα — Anas domestica от Anas platyrhynchos), гусь (χήν — Anser domesticus от Anser anser), вяхирь (φάσσα — Columba palumbus), голубь (περιστερά — Columba livia domestica), горлица (τρύγων — Streptopelia turtur), куропатка (πέρδιξ — Alectoris graeca, а в Италии еще и вид Perdix perdix), дрозд (κίχλη — Turdus pilaris или Turdus viscivorus), черный дрозд (κόσσυφος — Turdus merula), винноягодник-славка (συκαλλίς — чаще всего разнообразные представители рода Sylvia). Из них уже до Гомера были одомашнены гуси, затем голуби и утки, а курица, пришедшая в Европу с Востока лишь несколько веков спустя, считалась экзотической птицей еще во времена Аристофана. Остальные птицы чаще оказывались на столе в результате удачной охоты, хотя порой их и разводили (в особенности это касается голубей). В римской кулинарной книге Апиция встречаются рецепты, использующие все вышеперечисленные виды птиц, кроме черного дрозда.}