Пир мудрецов - Афиней

И разливали воду две прислужницы:

Та - смешанную, эта же - горячую.

И Филемон в "Коринфянке" [Kock.II.488], Амфид в "Бане" [Kock.II.237]:

И вопил один: "Горячей принесите мне воды!"

Рядом смешанной с горячей громко требовал другой".

97. Киник еще собирался продолжить свое нагромождение цитат, но Понтиан оборвал его: "Любезные мои! Но ведь древние знали и очень холодное питье. Ведь Алексид говорит в "Парасите" [Kock.IL364]:

Ибо я хочу,

[f] Чтоб ты отпил воды моей колодезной:

Она прекрасна - виршей Араротовых

Прохладней. {130}

{130 ...виршей Араротовых / Прохладней. — Арарот, потомственный комедиограф, сын Аристофана и соперник Алексида. Ср. аналогичные шутки гетеры Гнафены над комиком Дифилом полвека спустя (579e-580f).}

Колодезную воду упоминает также Гермипп в "Керкопах" [Kock.I. 234]:

........ [цитата утеряна] ......

Алексид говорит в "Упившейся мандрагорой", что пили и ледяную воду [Kock.II.348]:

Ну разве человек не суетливое

Создание, что вечно меж двух крайностей

Без толку мечется? Мы увлекаемся

Людьми чужими, а роднёю брезгуем.

(124) А ведь бедняк последний, без гроша, богат

Своими близкими! При взносах складчинных

Донельзя скряжничаем, каждодневно же

Роскошествовать белою лепешкою

Хотим, ячменной и похлебкой черною,

(Природный цвет ее черним красителем),

К питью нам нужен лед, но чуть остывшие

Освищем кушанья и разбраним вино

Чуть кислое, сходя с ума по соусам.

Выходит, верно говорится многими

[b] Людьми неглупыми, что совершенства нет,

А коли возникает, то немедленно

Ему конец приходит.

И Дексикрат пишет в комедии, озаглавленной "Сам себя обманувший" [Коск.III.374]:

Когда я спьяну ледяную воду пью,

Иль о египтских благовоньях думаю...

И Эвтикл в "Мотах" или "Послании" [Kock.I.805]:

Он первым узнавал, торгуют ли

На рынке льдом, и соты съесть медовые

Всегда готов был первым по любой цене.

И превосходный Ксенофонт упоминает в "Воспоминаниях [о Сократе]" [c] питье со льдом [II.1.30], а Харет Митиленский, рассказывая в "Истории Александра" об осаде индийской крепости Петры, описывает способ хранения льда: Александр приказал вырыть тринадцать холодильных ям, их наполнили льдом, завалили дубовыми ветками, и лед сохранялся в них очень долго.

98. О том, что и вино охлаждали, чтобы пить его очень холодным, пишет в "Холодильщиках" Страттид [Kock.I.728]:

Вино горячее

Никто не стал бы пить, для нас приятнее

[d] Вино со льдом, в колодце охлажденное.

И Лисипп в "Вакханках" [Kock.I.700]:

- Гермон, ты как? И что случилось?

- Ничего!

В колодец только опустил отец меня,

Как летом опускал в жару кувшин с вином.

Дифил в "Памятке" пишет [Коск.II.559]:

Дорида, охлади вино!

Протагорид, описывая во второй книге "Забавных историй" [FHG.IV.485] речное плавание царя Антиоха {131} по Нилу, рассказывает о некоторых [e] способах получения холодной воды: "Днем они выставляют воду на солнце, на ночь же, сцедив осадок, оставляют в глиняных гидриях на открытом воздухе, как можно выше, и всю ночь два раба смачивают стенки сосудов. Утром сосуды спускают вниз и снова сцеживают осадок. Таким способом вода делается чистой и очень здоровой. После этого они укрывают гидрии в мякине и пьют воду, не нуждаясь ни во льде, ни в чем-нибудь подобном".

{131 ...речное плавание царя Антиоха... — Протагорид описывает плавание по Нилу царя Сирии Антиоха IV Эпифана, которое тот совершил, разграбляя Египет (весь, кроме Александрии), перед своей коронацией в Мемфисе в 168 г. до н.э. Гидрии — большие сосуды для воды; были нужны для вылазок в пустынные области Египта. На обратном пути Антиох спровоцировал восстание Маккавеев, заставив построить в Иерусалиме храм Зевса Олимпийского.}

[f] О колодезной воде упоминает Анаксилай во "Флейтистке" [Коск.II.264]:

Воду из моего колодезя

Считай своею.

И снова:

(125) Испортил воду он в моем колодезе.

Аполлодор из Гелы упоминает в "Потерявшей мужа" и о самом колодце, используя это слово (λάκκος) в нашем сегодняшнем значении [Kock.III.278]:

Веревку отвязавши от колодезя,

Ты бросилась на брань вооруженная".

Услышав это, Миртил воскликнул: "Друзья, как любитель солонины (φιλοτάριχος), я тоже хотел бы выпить ледяной воды на манер Симонида!"

[b] Ульпиан в ответ: "Выражение любитель солонины было в "Омфале" у Антифана [Коск.II.84]:

Нет, дева, не любитель солонины я.

Алексид в комедии "Власть женщин" обзывает кого-то похлебкой из солонины (ζωμοτάριχος) [Kock.II.312]:

Гиппокл-то киликийский - ну, актеришко!

Похлебка с солониной!

Но вот что значит "на манер Симонида", я не знаю".

99. Миртил отвечал: "Тебя ведь, пузан, история нисколько не интересует. Ты жиро-лиз (κνισολοιχός), и даже, говоря на манер старинного самосского поэта Асия, жиро-угодник (κνισοκόλαξ). [c] Каллистрат рассказывает в седьмой книге "Смеси", что однажды "в пору могучего зноя" поэт Симонид обедал у кого-то в гостях, и виночерпии, положив лед в питье остальных гостей, обошли его; тут же экспромтом сочинил он следующую эпиграмму:

Тот, кто был принесен Бореем из Фракии ярым,

Больно кусая всех, кто не закутался в плащ,

Тот, кто покрыл пеленою Олимп и заживо умер.

Тягость простерши свою на Пиэрийской земле, -

[d] Пусть, растопившись, послужит и мне, потому что негоже

Теплым поить питьем доброго гостя в дому".

Когда Миртил выпил, Ульпиан снова спросил: "Где же ты нашел жиролиза, и в каких стихах Асия упоминается жироугодник?" Миртил ответил: "Стихи Асия такие:

В час, когда свадьбу справлял Мелес, согнутый годами

Жироугодник пришел, жалкий, клейменный, хромой,

Нищий, незваный, просящий похлебки; посередине

[e] Свадьбы стоял герой, вылезший из нечистот.

Жиролиза же можно найти в "Филархе" Софила [Коск.II.446]:

Ты лакомка и жиролиз.

А в пьесе, озаглавленной "Бегущие вместе" [Kock.II.446], сказано "жиролизание":

Притона содержатель, весь снедаемый

Жиролизаньем, приказал вот этою

Кровяной колбасой его полакомить.

[f] Упоминает жиролиза и Антифан в "Шмеле" [Kock.II.37].

О том, что за едой пили сладкие вина, говорит в "Дропиде" Алексид [Kock.II.317]:

Вино внесла девица сладкое

В серебряной пузатенькой посудине,

На вид приятной; но ни чаша, ни фиал, -

В себе она соединяла формы их".

[О запеканках]

100. После этого внесли пирог из молока, лепешек и меда, {132} который римляне называют libum. Кинульк заметил: "Подкрепись, Ульпиан, (126) отеческим "хтородлапсом", которого, клянусь Деметрой, ты не найдешь ни у одного древнего автора за исключением, быть может, твоих соотечественников Санхуниатона и Моха, {133} писавших об истории Финикии".

{132 ...внесли пирог из молока, лепешек и меда... — Подобный пирог, πλακου̃ς, в котором слои теста перемежаются слоями мягкого сыра с медом, в Риме обычно назывался тем же слегка латинизированным словом placenta; архаический рецепт его III в. до н.э. сохранился в трактате Катона Старшего «О земледелии» (76), а рецепт римского жертвенного пирога libum по Катону (75) меда не содержит вовсе — это простая лепешка из сыра, муки и яйца. Правда, четыре века спустя незамысловатая жертвенная лепешка вполне могла видоизмениться в роскошное сладкое лакомство.}

{133 ...твоих соотечественников Санхуниатона и Моха... — Ульпиан, родом из финикийского Тира, не единственный выходец оттуда, известный в эллинистическом мире. Полулегендарный финикиец Санхуниатон, как считалось в античности, жил до Троянской войны и от верховных финикийских жрецов приобрел эзотерические познания о мире, которые и воплотил затем в своем труде о космогонии (сотворение богов и животных, человеческие жертвоприношения и пр.). Предполагалось, что этот трактат был переведен на греческий Филоном из финикийского Библоса в I в. н.э., отрывки этого перевода сохранились в трудах Евсевия Кесарийского. Мох имеет так же мало отношения к истории, как и Санхуниатон, — судя по всему, Мох описывал финикийские представления о мире, от которых в упоминающих его греческих авторах сохранилось в основном то, что мир родился, когда мировое яйцо разбилось и распалось на две половинки: небо и землю.}

"Хватит с меня, клещ [Ил.ХХI.394], - отвечал Ульпиан, - и медовой лепешки! Впрочем, с удовольствием поел бы я и запеканки с моллюсками или с орешками пинии". Когда ее принесли, он сказал: "Подайте мне "мистилу" (μυοτίλης), не стану же я называть ложку {134} словом "мистрон" (μύστρον), ибо до нашего времени так не говорил никто".

{134 ...не стану же я называть ложку... — Мистила и мистрон сначала представляли собой ломти хлеба, используемые для зачерпывания и поедания соусных и полужидких блюд (ср. дальше у Никандра в переложении Эмилиана: «...ешь ее полыми мистрами»), но к IV в. до н.э. появились металлические ложки, которые унаследовали от этих ломтей как название, так и функцию.}