Цепная лисица - Кира Иствуд

— Чикатило?

— Потрошитель!

— И кого ты потрошил? Бургеры?

От нашей детской перепалки, у меня внутри потеплело, точно от кружки горячего шоколада. Не выходило вспомнить, когда и с кем у меня получалось вот так спорить ни о чём. Разве что с Алеком в далёком детстве, да и это забылось, скукожилось под гнётом неразделённых чувств. Как только не разучилась общаться с людьми за эти годы?

Налетел ветер, оживив листья и ещё пуще растрепав тёмные волосы Павла. С неба упали первые капли. А мне внезапно подумалось, что всё будет хорошо. Да, хорошо. Даже несмотря на то, что первый джамп не принёс добрых вестей, несмотря на Тень и дурацкое предсказание! Я больше не одна против целого мира. Нас двое.

От дикого желания улыбаться заныл затылок, но, почему-то, смущаясь, я прятала эту улыбку, точно и она и терпкое тепло в груди были стянуты с чужого плеча. Точно я не имела на них права. И стоило их выпустить, как каждый уличил бы меня в воровстве. А первый его заметил бы Павел, который то и дело зависал взглядом то на моих глазах, то губах.

Вдруг лисёнок с хвостом-метёлкой тяфкнул, привлекая наше внимание.

— Тебя зовёт, — хмыкнул Павел. — Ну что, готова на вторую попытку?

Уверенно кивнув, я перевела взгляд на замызганное стекло и прилипшему к нему носом зверька. Мы и так слишком долго оттягивали второй прыжок.

***

Зрачки лисёнка поглотили меня, как чёрные дыры. Мои неповоротливые мысли-слизни не иначе как эволюционировали и обзавелись скоростными турбинами. Я очнулась в сознании зверька, впервые сразу, без мутных прелюдий понимая, кто я и где. Только теперь мне стало очевидно, как тесно было в сознании Луи и большеухого лисёнка. Всё равно что ютиться в советском туалете, а потом вдруг оказаться посреди бального зала.

Пышнохвостый лисёнок прислушивался к себе, переступая лапками. Я слышала и чувствовала, как наши с ним маленькие коготки цепляют засыпанный песком пол вольера.

“Малыш”, — ласково позвала я.

Тот неожиданно зарычал, испуганно мотнув головой, словно думал сбросить меня, как необъезженный жеребёнок неумелого наездника.

“Тише, тише, маленький”, — мысленно шептала я, представляя как глажу его между лопаток, и малыш вдруг и правда затих. “Интересно, мама-лиса что-то заметила?” — подумалось мне, и лисёнок тут же оглянулся на маму, точно ему тоже стало интересно это узнать. Лисица как прежде сидела рядом, напряжённо внюхиваясь в воздух. Её материнское сердце чуяло нависшую угрозу, но не способно было определить источник. Не могло подумать, что враг прячется в её собственном малыше. В янтарных глазах лисицы я увидела такую бессильную тоску, что мне немедленно стало дурно от своего будущего поступка. Но что я могла поделать?

“Обещаю, не дам его в обиду”, — горячо сказала я сама себе, и совесть, успокоившись, на время разжала клещи, вновь пуская в сердце эйфорию от новых ощущений, а спустя мгновение я уже вовсе не помнила о печали.

Настроение лисёнка менялось слишком часто, сопротивляться ему было всё равно, что бороться с морскими волнами.

Впервые за опыт джампа я чувствовала себя так свободно, мыслила так чисто. Это несомненно был подходящий именно мне сосуд! Ошибки быть не могло!

Моя радость передалась и лисёнку, и тот весело запрыгал на месте, споткнулся и кубарем полетел в опавшую листву, и тут же принялся с ней играться. Через его мягкие лапки я ощущала землю. Осенний ветер перебирал шерстинки на нашей с ним холке. Небо нависало бескрайним сводом, запахи обступили — каждый из них, стараясь перекричать соседа, рассказывал свою неповторимую историю.

Сколоченный из строганных досок домик пах кислым молоком и сладкой смолой, земля пахла сигаретным пеплом и машинным маслом. Люди за стеклом благоухали так жутко, словно искупались в чане, куда слили все духи разом. А ещё — я чуяла эмоции… Чуяла любовь матери-лисицы — как нечто живое, дышащее теплом и лаской. Чуяла зависть братьев, которые боялись выйти из домика.

Я пыталась разыскать в какофонии запахов — запах Павла, но он так плотно перемешался с другими, что мне не хватало сноровки его выловить. “Посмотри на Койота”, — попросила я лисёнка, но тот был занят кувырканием в листьях, под умильные оханья посетителей зоопарка. Собрав волю в кулак, я представила Павла — Койота с серыми ушами и косой ухмылкой, вызвала в памяти его запах и тогда, лисёнок наконец замер, с интересом повернув голову в нужную сторону.

Найдя взглядом своё бессознательное тело на руках старосты, я вдруг с ужасом поняла, что кажется мой обморок всё-таки привлёк внимание. Какая-то бабулька с лобастой головой буйвола, пытаясь привести меня в чувство, раздавала моим щекам шлепки морщинистой ладонью, а Павел всячески ей подыгрывал, активно обмахивая меня непонятно откуда взявшейся газетой.

Срочно требовалась операция “Счастливое оживление”, и я сосредоточилась на своих закрытых веках.

Мир рассыпался… и собрался заново.

— Всё в порядке! — хрипло выкрикнула я, резко вскидывая голову. Судя по потемневшему лицу старушки и тому, как она схватилась за сердце, лучше бы я не оживала.

— Вот видите! Говорил же, она просто у меня запахи не выносит! Чуть что — сразу без чувств! Богемное воспитание сказывается, — чересчур радостно объяснил Павел. — Ой, с вами всё впорядке?

Старушка всё-таки оклемалась и надавав кучу советов в стиле “не пей, не кури, одуванчики заваривай”, отбыла восвояси.

— Это он! — опережая вопрос, воскликнула я и едва удержалась, чтобы не чмокнуть Павла в щёку от радости. Мои собственные щёки горели от недавних стараний бабули, но сейчас меня это мало тревожило. Я вся была переполнена радостью, которую невозможно было держать под замком:

— Он меня слышал, представляешь! Понимал, что от него хочу! Мы нашли его! Точно как и говорила Илона. Стоило только там очутиться и я сразу поняла…

— Почему тогда не возвращалась так долго? — проворчал Староста, но было видно, что он доволен новостями. Лицо его разгладилось, будто до этого он хоть и подбадривал меня, всё же не до конца верил в нашу удачу. Каков был шанс что мы найдём тут сосуд…

— Ты веришь в судьбу? — спросила я.

— Да, — ни минуты не сомневаясь ответил Павел.

— Кажется, я тоже начинаю верить… — сказала, и тут же устыдилась своих слов и того, как нелепо они звучали. Но никто не собирался надо мной смеяться. — Так, а что дальше? — попыталась я перевести разговор на другую тему, глядя как за стеклом резвится в листьях мой лисёнок.

— Вернёмся сюда ночью. И заберём его.

— Нет, стратега из тебя не выйдет.