Обреченность - Сергей Герман

Где то вдалеке багряным заревом полыхала закрытая деревьями кромка неба, и из-под серого осеннего неба уже тянуло промозглым влажным ветерком.

И не было сил оторвать взгляд от этой красоты.

Казачьи полки, сотня за сотней шли походным маршем. С неба падали огромные снежные хлопья, наполовину с дождем. Кони и люди втягивались в однообразное, рассчитанное на долгий путь движение. Казаки привычно и сонно сутулились в седлах. Влажные от дождя конские крупы тускло отсвечивали.

Разговоры смолкли. Многие дремали, привычно покачиваясь в седлах. Слышались только стук и цокот множества конских копыт, да металлический глухой перезвон плохо подогнанного казачьего снаряжения. От проходивших сотен несло терпким конским потом, запахом мокрых шинелей, кислым запахом седельной кожи и конского снаряжения.

Муренцов закутал голову в башлык, стараясь согреться. Он дремал, покачиваясь в седле то забываясь, то внезапно всполахиваясь, вынырнув из сладкой дремы.

Через несколько часов в тумане начали вырисовываться неясные очертания большого села. Чувствуя скорый привал оживились уставшие кони. Голодный, мокрый и уставший от перехода полк подошел к селу. Жили здесь явно зажиточно. На это указывал ухоженный вид домов,чистота и порядок во дворах. Высокие, крепкие, с железными осями тарантасы и сытые, сильные с лоснящимися боками кони.

* * *

Прибыв на Балканы 1я Казачья дивизия расположилась в районах - Землин, Рума, Митровица, Панчево, расположенному северо-восточнее Белграда.

Штаб дивизии, совместно со штабом 5го Донского полка, стал в местечке Рума, а полки и части обеспечения дивизии, расположились в окрестных селах.

Дивизия вошла в состав 2й танковой армии, которой командовал генерал Рендулич. Танковая армия, а вместе с ней и казачья дивизия вошли в группу армий «Ф» под командованием генерал-фельдмаршала фрайгерра фон Вайхса.

* * *

Стоял холодный зимний вечер. На улицы небольшого сербского городка Радо опускалась сырая, темная ночь.

Холодный декабрьский туман стлался над извилистым руслом реки, над замерзшими лужами и заползал в город, где последние редкие прохожие, спешили укрыться от него за воротами заборов и дверями домов.

В надвигающихся сумерках глухо звучали шаги усталых бойцов, идущих в колонне по деревянному настилу моста через Лим.

Тускло горели редкие фонари. Их бледный рассеянный свет свет едва пробивался сквозь туман, и чудилось, будто из тумана выступают тени чудовищ.

В Рудо формировалась Первая пролетарская народно-освободительная ударная бригада. С окрестных гор спускались все новые и новые отряды партизан, прибывавшие со всех концов Югославии. Их тут же размещали по домам, довооружали и после короткого отдыха вновь отправляли в горы.

С самого утра на улицах городка толпились горожане.

Толпы людей стояли на площади у старого фонтана, окруженного оголившимися каштанами. В толпе проворно шныряли мальчишки, все их внимание было приковано к вооруженным людях, стоящим на площади.

В строю стояли стояли рабочие и бывшие солдаты, студенты, крестьяне. Были среди них сербы, хорваты, словенцы, несколько русских эмигрантов и немецких колонистов. Партизаны были одеты в немецкие и итальянские шинели, полушубки, телогрейки, штатские пальто и студенческие тужурки.

Вооружены бойцы были различным оружием, кто-то югославскими и немецкими карабинами, кое-кто охотничьими ружьями, ручными пулеметами всех систем и пистолетами различных калибров.

У каждого партизана на военной кепке или меховой бараньей шапке красовалась звезда.

В строю стояло более тысячи бойцов только что сформированной 1й Пролетарской бригады Народно-освободительной армии Югославии.

Бригада ждала приезда своего главнокомандующего, Иосипа Броз Тито.

Поеживаясь от холода посматривал по сторонам Душан Белич, загадав желание, что первым увидит появление Тито.

По левую сторону от него стоял крепкий детина с красным лицом любителя сливовицы, и дерзкими глазами. Он был одет в длинное изношенное пальто с большими разноцветными пуговицами и носил имя — Марко. Никто достоверно не знал чем он занимался до войны, но говорил, что он был бандитом, убил несколько человек. Возможно, что благодаря этим слухам к нему относились с опаской.

Впереди, переминаясь с ноги на ногу, стоял Томислав Ивич, еше совсем молодой мужчина, со смуглым небритым лицом, левую сторону которого пересекал багровый шрам. Он пристально смотрел перед собой, то и дело машинально поправляя кобуру пистолета на портупее.

Неделю назад его назначили командиром роты.

По правую руку Антон, сын русского эмигранта, родившийся уже в Сербии. Юноша, почти мальчик. Завороженно смотрел по сторонам и казался воплощением невинности и энтузиазма. Месяц назад он тайно бежал из дома своего отца штабс-капитана Киселева и вступил в отряд Тито.

Зачем? Он и сам этого не знал. Может быть не давали покоя гены потомственного военного, может быть осточертело удручающее однообразие тихого, сонного прозябания. Идеалист, легкомысленный мечтатель, он жаждал подвигов, не понимая того, что война это прежде всего грязь и смерть.

— Ты когда-нибудь видел генерала Тито? — толкнув локтем Антона, спросил Душан.

— Да видел. И даже говорил с ним. Он несколько лет провел в России, учился там. Встречался с самим товарищем Сталиным и тот подарил ему перстень с огромным брильянтом. Говорят что раньше этот камень принадлежал царю.

Антон не обманывал. Во время Первой мировой войны Иосип Тито был ранен казачьей пикой и попал в русский плен.

Однажды, казаки-охранники здорово отхлестали его нагайками за то, что местные женщины уделяли ему много внимания. Правда сам Тито об этом предпочитал не рассказывать.

Вдоль строя торопливо прошел комиссар бригады Филип Кляич. Партизанам он был известен как Фича. Недавно Фича получил ранение. Пуля оцарапала шею и до самого подбородка она была замотана бинтами. Фича был страшно горд, когда слышал за спиной восторженный шепот молодых партизан.

За спиной комиссара висел немецкий автомат. Проходя мимо друзей, он услышал разговор и недовольно повернулся к ним забинтованной шеей.

В это время Белич толкнул Антона локтем:

— Идут!

Показался Тито. Он был крепкого телосложения, быстрым взглядом и военной выправкой.

Его черные блестящие, как маслины глаза сверкали от гордости и волнения. На крупном лице дрожала сдерживаемая улыбка.

Был он в блестящих сапогах, защитных бриджах. На плечи накинут длинный темный плащ. За спиной стояли знаменосец со знаменем и два ассистента.

Комиссар бригады увидев Верховного главнокомандующего подал команду: «Смирно!» — и, печатая шаг пошел ему навстречу:

— Товарищ Верховный главнокомандующий, Первая пролетарская народно-освободительная ударная бригада построена!

Тито отдал комиссару честь и повернулся лицом к строю:

— Товарищи пролетарцы! — крикнул Тито.— Сегодняшний день навсегда будет вписан в историю нашей освободительной борьбы.

Слова главнокомандующего разносились в тишине над площадью, а вдали, за городом, словно в ответ на них, раздавались взрывы снарядов и пулеметные очереди. Легкий ветер приносил мелкие хрупкие снежинки. Они медленно опускались на землю и сразу таяли.

Душан Белич не сводил с Тито глаз.

— Решением Центрального Комитета и Верховного штаба сегодня здесь сформирована наша первая регулярная часть — Первая пролетарская народно-освободительная ударная бригада, бойцами которой вы с этого момента являетесь!

Показав на знамя, которое держал знаменосец, Тито сказал:

— Вручаем вам знамя бригады. Несите его с честью! Смерть фашизму!

— Хвала! — загремели черногорцы.

— Живио! — закричали сербы.

Раздалась команда: «Вольно», и роты развели на места дислокации.

Уже к концу 1941 года партизаны провели крупномасштабную операцию в Западной Сербии в результате которой им удалось очистить от немцев довольно крупные территории, на которых была провозглашена «Ужицкая республика».

На гористой, покрытой густым лесом местности называемой, Фрушка-Гора, сосредоточились крупные силы титовцев. Несколько партизанских бригад основательно укрепились в этом районе. Построили прочные ДЗОТы, которые связали ходами сообщения и хорошо замаскировали.

Каждая титовская бригада контролировала свой район обороны, поддерживая друг друга огнем и имея хорошо налаженую связь с соседними бригадами.

* * *

Сотня есаула Щербакова вошла в село рано утром. Казаки толпились на площади среди замерзших луж, курили, божились, плевались и кашляли. Ждали сотенного, который разговаривал со старостой села.