Месть Владигора - Сергей Карпущенко

— Неужели?

— Конечно! Зимою ты должен есть дорогие фрукты, растущие только в наших, теплых краях, да и моря, где водятся животные, о которых я говорил, очень далеко от твоих земель. Боюсь, ты будешь похож на красивого коня, который ходит по заснеженной земле. Ходит месяц, ходит другой, а потом его лоснящаяся, холеная шерсть тускнеет, начинает свисать клочьями, выпирают ребра… Вот так и ты, ван, без достаточного прибытка, необходимого для императорского стола, станешь шелудивым конякой, не способным повелевать не только табуном, но и завалящей кобылой.

— Да что же мне делать? — спросил смущенный Владигор, полагая, что, завладев Пустенем и казной Грунлафа, он вполне бы мог и отдохнуть, отстроить город, сильно поврежденный при штурме, умиротворить синегорцев вольницей и ничегонеделаньем.

— Что? Да ты забыл о мести, ван, о возвращении Ладора! Ты должен удвоить свои богатства, которые покуда не составляют и десятой доли сокровищ Сына Неба! Вот и придется тебе всю жизнь питаться недожаренной свининой, портя свой желудок, уподобляясь быдлу!

Владигору нечего было сказать в ответ. Собравшись стать императором, он и впрямь не должен был отказывать себе ни в чем, а чародей вдобавок заговорил о том, что так мучило его последнее время.

— Знаешь, Ли Линь-фу, — сказал угрюмо Владигор, — я не о каракатицах и морских ежах мечтаю. Подаренное тобой оружие дает мне силу. Пусть не стану я императором, но народ синегорский, пожив в Пустене, слышу, уж мечтает о родине, и возвратиться в Синегорье, в то время как Пустень останется за мной, — вот что будет местью Грунлафу и союзникам его! Молю тебя, расскажи, как мстят в твоей стране! Или желание расквитаться с обидчиком неведомо сердцам китайцев?

— Ах, ван, еще как ведомо! И история наша знает немало примеров высокой, но и жестокой мести. Послушай же меня…

Крас приосанился, будто собрался повествовать о чем-то чрезвычайно важном, а потом заговорил:

— Вот, помню, княжич Гуан за что-то невзлюбил вана Ляо, если не ошибаюсь, родного брата своего. И вот призвал сей Гуан на пир брата своего, а когда настало время действовать, дал знак прислуге, и принесли на стол блюдо с рыбой жареной, в брюхе которой был скрыт кинжал. Только вскрыли чрево рыбы, как Гуан выхватил этот кинжал и пронзил им брата. После расправились и со всеми воинами вана.

Крас внимательно посмотрел на Владигора, желая в его лице увидеть смущение, — давно ли тот отправил на смерть брата своего? — но князь сохранил хладнокровие и лишь сказал:

— Ну, дальше продолжай.

— А вот другой пример. Некто Юй Жан очень горевал о смерти своего благодетеля, вана Чжи Бо, из черепа которого ван Сянь-цзы велел сделать кубок и покрыть его лаком. Правдами-неправдами проник во дворец Сянь-цзы, но был замечен стражей. Воины вана хотели мстителя убить, но ван сказал: «Не троньте! Любая месть достойна уважения!» А потом спросил Чжи Бо:

— Чем же, мститель, я могу тебе помочь?

И отвечал Чжи Бо:

— Правитель, ты поступил со мною благородно, даровав мне жизнь. Но я все же желаю отомстить тебе: дай мне твою одежду, и я проткну ее своим кинжалом. Этим и я буду удовлетворен.

Тронутый этой просьбой, Сянь-цзы велел принести Чжи Бо свой халат, и тот с радостью искромсал его кинжалом, а потом зарезался. Ну, какова история, ван?

Владигор, потрясенный рассказом, сказал:

— Все же я бы постарался зарезать того князя.

— А если нет возможности? — усмехнулся Крас. — Вот однажды полководец Фань Ю-ци, служивший вану одного княжества, узнал о том, что все его родичи казнены ваном циньского княжества. Полководец заплакал, но ван так ему сказал:

— Я знаю способ, как отомстить циньскому вану: нужно послать ему в подарок твою голову, и это подношение усыпит бдительность врага. С твоей головой в корзине мы и подошлем убийцу циньского вана.

Полководец, не мешкая, тут же пронзил свое сердце кинжалом, его голова была отрублена, послана циньскому вану, и убитый был отомщен. Ну, благородный Владигор, ты еще сомневаешься в том, что в Китае умели мстить?

Когда Владигор слушал рассказы Краса, его сердце от волнения готово было вырваться из груди — настолько задето оказалось его самолюбие повествованиями о разных способах мести. Но убивать себя Владигор не хотел. Он хотел жить, причем жить, будучи повелителем всех близлежащих земель. А поэтому, с трудом сдерживая волнение, он спросил:

— Ну а мне-то как можно отомстить Грунлафу и его союзникам?

Крас, поедая проваренную в патоке грушу, пожав плечами, сказал:

— Как? Да очень просто! Мы изготовим железные горшки с порохом, пять-десять катапульт, чтобы посылать техопао за стены Ладора, сделаем огненные трубки, способные пускать во врагов не стрелы, а маленькие железные шары, и ты отомстишь всем, кто оскорбил тебя. Другого способа я не вижу.

2. Раздрай в Ладоре

Никак не ожидали Грунлаф, Гилун Гарудский, Старко Плусский и Пересей Коробчакский, жившие в просторных горницах ладорского дворца, что ворвутся к ним как-то утром воины, сволокут с постелей, станут бить кулаками, ногами, рукоятями мечей, поносить их грязными словами:

— Ах, выродки собачьи!

— Кишки вырвем да на ваши шеи намотаем, чтоб удавились вы!

Князья взывали к чести ошалевших, обезумевших от злости воинов, но их, колотя нещадно, поволокли из горниц, и головами вожди пересчитали все ступеньки лестниц Владигорова дворца, пока не очутились в подвале, где уж и цепи с потолка свисали с огромными крюками, и палачи копошились близ очага, мехами раздувая угли. В очаге уж алели раскаленные клещи, буравы и длинные ножи.

Избитых князей бросили на холодные плиты пола, и долго они не могли понять, почему глумятся над ними еще совсем недавно послушные воины.

— Вас что, перекусали бешеные псы? — спросил Грунлаф, когда с него и с других князей стали срывать одежду. — Или белены объелись?!

За всех воинов, которых в подвале собралось немало, ответил гаруд Зверотвор, известный своей огромной силой:

— А вот вы, князюшки, сейчас нашей белены отведаете да ответ дадите: вкусна ль? А еще вот этими железными зубами вас покусаем — попляшете!

И Зверотвор схватил с углей огромные клещи и защелкал ими перед носом Грунлафа, чем вызвал общий смех остальных воинов.

Когда князья были раздеты донага, руки им в запястьях связали сыромятными ремнями, приторочив их к крюкам цепей, что крепились к потолку подвала, Зверотвор крикнул:

— А ну-ка пусть придет сюда Кутяпа!

Князья повернули головы в сторону входа и увидели, что на носилках полотняных в подвал внесли какого-то человека, носилки поставили на пол, и Зверотвор сказал: