Семейные реликвии - Кэндис Кэмп

— Ты уверена, что действительно знаешь, как это делается?

— Разумеется. А теперь я протягиваю свою руку, вот так. — Джульетта плавным и элегантным движением протянула к нему правую руку. — Ты берешь ее своей рукой. — Эймос начал пожимать ей руку, однако Джульетта поморщилась и покачала головой. — Нет, нет-нет. Ну, что ты, Эймос! Это же не деловая встреча. Тебе следует поцеловать мою руку.

Эймос покорно и нежно приник губами к ее руке. Джульетта ощутила легкий трепет от этого прикосновения.

— Очень хорошо, — сумела произнести она, хотя голос немного задрожал. — Дальше. Теперь мы идем в гостиную и садимся.

Джульетта поставила два кухонных стула близко напротив друг друга и они присели.

— Сейчас ты должен нежно посмотреть мне в глаза. Примерно так. — Джульетта комически изобразила влюбленный взгляд, от чего Эймос рассмеялся, а потом шутливо надула губки на его неуместную веселость. — Эймос! Давай по-серьезному! Обрати внимание — ты должен смотреть мне прямо в глаза и говорить, какая я красивая.

— Ты прекрасна. — Эти простые слова, произнесенные без особого выражения, неожиданно пронзили сердце Джульетты. У нее перехватило дыхание. И сначала она даже не могла ни говорить, ни думать.

— О, Эймос… — она порывисто наклонилась и робко поцеловала его в губы.

Эймос обнял ее за плечи и прижал к себе, впиваясь в ее губы, вкладывая в поцелуй всю страсть. Одно прикосновение к ней вызвало к жизни затаившееся желание. Джульетта страстно обвила его за шею руками и прильнула к нему.

Из горла Эймоса вырвался сдавленный стон и его руки еще крепче обхватили Джульетту. Он приподнял ее, их губы оказались на одном уровне, и Эймос слился с Джульеттой в сладостном поцелуе. Язык Эймоса очутился у нее во рту, и Джульетта ответила на ласку, на этот раз не удивившись сладостному чувству, пронизавшему ее, и жаждала еще большего. У нее возникло желание обхватить Эймоса ногами вокруг пояса и крепко прижаться к нему. И еще ей захотелось узнать, как он на это отреагирует.

Эймос оторвался от губ Джульетты и стал покрывать горячими и жадными поцелуями ее лицо, потом шею, спускаясь все ниже. Его губы прикоснулись к ее груди и Джульетта застонала от удовольствия. Никогда она еще не испытывала подобного чувства, никогда даже не мечтала о таком. Дыхание ее стало прерывистым и похожим на рыдание, пока губы Эймоса опускались все глубже за вырез платья, целуя и лаская ее груди. Ее соски затвердели до боли. Джульетта была поражена необычайными ощущениями, рождавшимися в ней, неуправляемыми и испепеляющими. Она хотела чувствовать всюду его руки, ощущать кожей его губы. Джульетта инстинктивно знала, что только он может облегчить пронизывающую ее боль неутоленности.

Эймос резко отпустил ее и отпрянул назад. Его темные глаза возбужденно сверкали, а грудь тяжело вздымалась и опускалась. Джульетта смотрела на него, оглушенная ощущениями, сотрясавшими все ее тело, и неожиданным концом чуда, которое сотворили его губы.

— Что? Почему? — заикаясь от смятения пробормотала она.

— Прости! — Голос Эймоса был полон горького сожаления. — Я не должен был этого делать. Я не собирался так налетать на тебя.

— Нет, все нормально.

Он покачал головой.

— Сначала надо было довести ухаживание до конца.

— Да это же просто шутка, игра. Мы же не обязаны все это делать.

Эймос знал, что Джульетта не поняла его. Она, вероятно, подумала, что супружеские отношения — это одно сплошное удовольствие. Она не понимала, что ей придется почувствовать боль и не задумывалась, что ей неудобно будет предстать перед ним обнаженной. Вот потому, конечно, она и была готова, не задумываясь, погрузиться в любовные ласки. В этом вся Джульетта; она всегда подчинялась чувству, а не рассудку. Но он опасался, что такой взрыв эмоций сможет обернуться против него, когда они подойдут к последнему шагу любовных игр. И тогда в ней может вспыхнуть гнев и боль, ее может охватить чувство, что ее предали, когда она поймет, что он воспользовался ее неведением и взял ее.

А вдруг он причинит ей боль? Вот эта мысль и мучила его уже несколько дней. Он ведь такой большой и неповоротливый. А она — такая маленькая и хрупкая. Она совсем молоденькая, чистая и невинная. Он должен не забывать об ответственности, которую несет за обоих, он должен заботиться о ней и все сделать, чтобы их первая ночь оказалась ночью наслаждений и такой запомнилась ей.

— Джульетта, ты не понимаешь… — начал Эймос.

— Нет, не понимаю. Но я не против, честное слово. Я нисколечко не возражаю. Мне бы хотелось идти дальше. — Она помедлила, затем глубоко вздохнула и торопливо продолжила. — Я хочу заниматься любовью с тобой.

От этих смелых слов щеки ее порозовели, но она стояла твердо, глядя на него почти с вызовом.

Эймос проглотил подступивший к горлу комок.

— О, Джульетта, поверь мне! Я сейчас хочу этого больше всего на свете. Однако… — он замолчал, не зная, что сказать дальше. Он не хотел ей говорить, что может причинить боль, так как боялся ее напугать; он не хотел описывать ей половой акт в подробностях, опасаясь, что ей станет противно от его откровенности.

— Однако, что? — резко и разочарованно выпалила Джульетта.

— Я хочу, чтобы для тебя все прошло хорошо, — закончил Эймос хмуро и посмотрел при этом так печально, что раздражение Джульетты сразу улетучилось.

Она улыбнулась и потянулась к нему.

— Я это знаю. Ты ужасно добрый. Но разве ты не видишь, я тоже этого хочу. А если медлить, то будут возникать сплошные конфликты.

Это очевидно, подумал Эймос. И она права: зачем ждать чего-то, если Джульетта только сердится от этого? Этак его стеснительность будет возрастать, и ему труднее будет уберечься от ошибки, способной обидеть ее. Да, ситуация складывалась безнадежная.

— Хорошо, — резко согласился он. — Но только не сейчас.

По крайней мере, ему нужен был сейчас перерыв, ему требовалось снова взять под контроль вырвавшийся наружу чувственный голод. Для блага Джульетты он должен продвигаться медленно, а в данный момент он был слишком разгорячен.

— Мне нужно время, чтобы… остыть, а ты, возможно, захочешь, — он неопределенно махнул рукой, — приготовить постель…

Лицо Джульетты снова озарилось улыбкой.

— Да, ты прав. — Она предпочитала раздеться и облачиться в ночную рубашку не в присутствии Эймоса. Это позволило бы уменьшить неловкость и смущение. — Чудесно, что ты подумал об этом. Я побегу наверх и переоденусь.

Джульетта пошла было прочь, но обернулась и улыбнулась Эймосу. Ее губы слегка припухли и порозовели от поцелуев, а в глазах еще оставалось желание. Она выглядела так божественно восхитительно, что Эймос ощутил новый прилив страстного желания. Он понял, что с ней продвигаться вперед медленно будет чертовски трудно.