«Голубые Орхидеи» - Джулия Фэнтон

— Не прикасайся ко мне, я мокрая, — сказала Орхидея отступая. Она плюхнулась на садовый стул и стала вытираться.

Обиженная, Валентина застыла. Она медленно опустилась в шезлонг. В таком полулежачем положении боль в спине уменьшалась, но вскоре ей придется выпить одну из таблеток, которые выписал ей Пол. Она заставила себя вежливо спросить:

— Ты только что приехала? Как прошел полет?

Пока Пичис ходила в дом, чтобы попросить повара приготовить что-нибудь освежающее, сестры несколько скованно говорили о полете Орхидеи, о погоде в Нью-Йорке и последних подвигах нападающего «Лос-Анджелесских доджеров» Романа Соленски, любовника Орхидеи.

— Ты выглядишь потрясающе, — наконец сказала Орхидея, оценивающе разглядывая сестру. На Валентине были шорты и футболка «Детройтс Пистонс».

— Я делаю успехи.

— Я хочу сказать, что ты действительно потрясающе выглядишь, и, мне кажется, ты уже можешь приниматься за дело. Ты же знаешь, что говорят, когда падаешь с лошади, — продолжала Орхидея.

Валентина нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, прямо сейчас мне взяться за работу? Но это пока невозможно, Орхидея. Мне еще предстоит шесть месяцев терапии, и я совсем недолго могу сидеть на стуле. Как я смогу подняться на сцену или сыграть что-либо в кино? Я просто не в состоянии.

Орхидея побледнела. Она нагнулась вперед, лицо стало напряженным.

— Но ты должна!

— Знаю, я сама нервничаю, но врачи говорят…

— К черту врачей! — закричала Орхидея. — Вэл, ты должна приехать в Нью-Йорк. Просто должна. Морт делает мюзикл «Большие, плохие и прекрасные».

— Кто это Морт?

— Ну, он… Ты знаешь — Морт Рубик! Независимый продюсер. Я работаю у него сейчас. Он такой изобретательный, и у него есть замечательная роль, которая абсолютно подойдет тебе…

Ошеломленная Валентина смотрела на сестру.

— Извини, Орхидея, — холодно сказала она. — Почему он не позвонил Майку Даффи? Майк сказал бы ему, что мне предстоит длительный восстановительный период и я не могу сейчас подписывать новые контракты и, может быть, долго не смогу.

— Но ты должна! — повторила Орхидея.

Валентина откинулась назад, расстроенная настойчивостью сестры.

— Тогда поговори с моими врачами, — сказала она и поморщилась от боли, поднимаясь с шезлонга и направляясь к дому.

— Подожди! — закричала Орхидея и побежала за ней. — Подожди, Вэл. Ты не можешь просто так взять и уйти, ведь я проделала такой долгий путь! Ты невероятно эгоистична.

— Это ты эгоистка, — огрызнулась Валентина, открывая дверь, ведущую во внутренний дворик. — Тебе ни до кого нет дела, кроме себя.

ГЛАВА 21

Пол Дженсен поставил свой черный BMW на стоянку у гимнастического зала «Пауэрхауз» неподалеку от Голливудского бульвара. Это было его убежище, куда он приходил, когда хотел подумать. А сейчас ему было чертовски необходимо подумать.

Оставалось только два дня, а потом он станет женатым человеком, скованным цепью. Конечно, он получит кое-какое вознаграждение… Нужно сосредоточиться на этом, а не на чувстве клаустрофобии, вызываемом у него женитьбой.

Он протянул руку за своей спортивной сумкой, повесил ее на плечо и направился к клубу.

— Пол! Вот здорово, это ты!

Он повернулся и увидел выпорхнувшую из небольшого «ягуара» Орхидею Ледерер в облегающих джинсах и короткой футболке, ничего не оставлявших воображению. Она несла модную спортивную сумку из желтого парашютного материала и выглядела даже более соблазнительно, чем в Норт-Уэсте.

— Орхидея, — с осторожностью приветствовал он ее, — моя прелестная свояченица.

— Пока еще нет, — заметила она, усмехаясь и откидывая кудри со лба. — Пичис сказала, что ты все время занимаешься здесь, и я решила поздороваться, — она вызывающе посмотрела на него. — Значит, ты теперь женишься на моей родной сестре. Забавно.

Пол попытался скрыть тревогу за улыбкой.

— Ты, как всегда, потрясающе выглядишь, — сказал он, когда они зашли в оснащенный сложной современной техникой вестибюль клуба.

— Ты не собираешься спросить, чем я теперь занимаюсь? — начала Орхидея.

— И чем же ты занимаешься?

— Ну, я работаю в Нью-Йорке с независимым продюсером и надеюсь в конце концов добиться успеха. А ты? Занимаешь по-прежнему деньги? — растягивая слова, сказала она.

— Ну, — запротестовал он, — я же сказал тебе, что заплачу с процентами и сдержу слово.

— Я это запишу. Или ты предпочтешь, чтобы я поговорила об этом с Вэл, когда мы будем трепаться по-сестрински. Знаешь, бывают такие милые родственные беседы?

— Нет, нет. Послушай, Орхидея, может, это останется между нами?

— Может быть, — она поддразнивала его взглядом. — Если ты сделаешь мне одно небольшое одолжение. Поговори с ней за меня. Хорошо? Дело в том, что у меня есть замечательный сценарий, и Морт Рубик согласен готовить его к постановке, если я уговорю Вэл подписать контракт на мюзикл, который называется…

Пол слушал и кивал.

— Я сделаю все возможное, — пообещал он, зная, что ничего не сделает. Он хотел, чтобы Валентина целиком и полностью зависела от него. — А теперь, детка, давай пойдем и займемся немного штангой, ладно? Посмотрим, сколько ты сможешь сделать рывков и толчков.

— Достаточно, чтобы сделать тебя счастливым, — усмехаясь, колко бросила Орхидея. Когда они расстались, расходясь по раздевалкам, она бросила на него такой огненный взгляд, что Пол почувствовал приступ желания.

Следующий день было воскресенье, и Эдгар пригласил всех в «Риб Джойнт» в Беверли-Хиллз на обед с шампанским.

Однако Валентина только поковыряла свою порцию вилкой. Напротив нее Орхидея пила уже третий бокал шампанского, они с Полом смеялись, вспоминая комические попытки Орхидеи не отстать от него в гимнастическом зале, где они каким-то образом встретились накануне.

— С тобой все в порядке, дорогая? — вполголоса спросила Пичис.

— Конечно, мама.

— Ты кажешься такой тихой. Тебе больно?

— Нет, мама, — солгала Валентина, но рука ее потянулась к сумочке, куда она положила пузырек с таблетками, притуплявшими резкую боль в спине, которую она теперь постоянно ощущала.

Ей нужно принять еще одну таблетку. Пробормотав извинения, она встала из-за стола и направилась к дамской комнате.

Орхидея поболтала о чем-то незначительном с Эдгаром, но внутри нее все кипело. Обещание Пола поговорить с Вэл не принесло успеха. Они не будут ставить «Больших, плохих и прекрасных» еще пять месяцев, а этого времени вполне достаточно, чтобы Вэл обрела форму.