Земные и небесные странствия поэта - Тимур Зульфикаров

Прощай возлюбленный блаженный дервиш…

Земной Хакан мой…

А я ухожу к Небесному…

Прощай Фалльфья овца коза змея гюрза рысь агама…

А я остаюсь на земле а потом уйду за тобой к Хакану…

Айхххффйайя!.. Фййа!..

…И тогда вспомнил опустошенный сиротский дервиш свою кроткую возлюбленную Лейли…

Которая (и слава Аллаху!) не знала великой тайны любви и потому не уходила вспять к шатрам бессмертного Хакана Чингисхана…

…Лейли!..

Где ты?..

Глава XXXV

ПЕСНЯ

…Возлюбленная моя!

Ранней весной

Когда цветет в пустыне саксаул — розовый сосок песков

Когда цветет живет колеблется сыплется летучими

жемчугами лепестками от ветра у реки снежнокудрая

блаженная первоалыча

Ранней весной

Пойдем пешком босиком из Хивы в Бухару

Возлюбленная моя…

Айя… Айи…

И я понесу поберегу полелею в руках узорчатые

сафьяновые изумрудные тихие тихие

кауши — башмаки твои

Теплые еще от твоей чародейной вольной веселой ноги…

Айи…

Лейли!.. Лейли!.. Лейли!..

А однажды…

Глава XXXVI

ПОГОНЯ В ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ

…А однажды на душанбинском хмельном вешнем базаре где люди алчут плодов земли тучной…

Дервиш взалкал мимошедшую курчавую каракулевую деву Лейли — Хатшепсут-Неферт…

И гнал искал ее как бухарский олень спелоосенний…

Дева у которой груди пирамидально неизбывно воздымали хрупкое сквозистое платье сказала томясь задыхаясь от плотя-ной блудной бешеной алчбы:

Зачем гонишь меня?..

Уйди олень трубящий осенний…

А окрест весна на базаре!..

Рано! олень! рано…

Далеко еще до осени гонных урожайных златозеббов златофаллосов…

— Если бы отец твой не гнал не мял твою мать в одеялах разрывающихся задыхающихся…

Если бы отец твой не был ревущий пенный олень в одеялах — тебя бы не было на земле на базаре…

И твои пирамиды неслышно яровосставшие одежд безвинных не разрушали бы не воздымали……

Но опечалился и отстал…

И она с ненавистью за кротость его унесла навек неслыханные неизбывные дынные блудные пирамиды свои неутоленные с многоплодного базара который вдруг почудился одинокому дервишу неистово многогрудым…

..А Лейли с коралловой повязкой на голове и свежим гиацинтом в смоляных власах показалась дервишу девой рая…

О которой сказано в Коране что если хоть одна дева рая явилась бы на землю — то одна повязка ее стоила бы всех красавиц мира…

Дева рая!.. дева рая по какой земле ступаешь дева рая?..

Дева рая ты не суждена мне…

Да и рай не увидать мне за грехи мои?..

Но уповаю…

Господь мой, уповаю…

И…

Глава XXXVII

ЗЕМЛИ РАЯ

…И однажды весной дервиш Ходжа Зульфикар брел одиноко по варзобскому родному ущелью куда тоже залетали забредали слепые пули гражданской войны…

Была блаженная пора курчавых неистовых бегущих с сырых гор ручьев…

Бегущие ручьи с бегущих гор!..О!..

Свежо в текущих новорожденных глинах!.. О!..

О как тут чует человек из каких текучих ползучих сладких глин он сотворён рождён!..

О как тут среди глин явен первозамысел перволепка Гончара Творца!..

Но тут с горы Кондара пошёл тучный грязевой сель…

И тяжкий обильный камнепад с горы сойдя опасливо скакал…

И дервиш едва успел спрятаться за базальтовую близкую скалу и из-за скалы восторженно глядел на сель ползучий и камнепад готовый радостно и сразу умереть в клокочущих родных камнях!.. и раствориться глиной в глине!..

О Аллах!..

Где мой камнепад?..

Где мой последний камень?.. Где моя первоглина-мать?..

Я жить устал и смерть от камня кочевого и от глины первобытной так сладка!..

Аллах! Сколько в весеннем твоем ущелье вислых камней — ужель один не унесет не заберет с собой меня?..

Аллах в твои края?..

Давно я брожу в ущелье варзобском родном колыбельном моем и тайно вожделенно жду камня того…

…И тут с селем часть горы сползла и как алая свежая рана открывается когда сорвешь неосторожно сырой кровяной бинт…

Так явился потрясенному дервишу алый дикий свежий сад из потаенной утробы глубины горы…

Там цвели алые алые и сиреневые невиданные дерева которых дервиш не знал которых не видел в дальних скитаньях своих по земле…

Были они похожи на цветущие миндали урюки персики но не они…

Там в алых алых паутинных одеждах на изумрудных речных молодых травах сидели улыбчивые мужи и девы что ли…

И в руках у них были пиалы с алыми пенными винами что ли…

Откуда-то взялся речной туман и неясно было но сладко как в детском сне сне сне…

И дервиш из-за скалы глядел на призрачных как рыбы в воде мужей и жен боясь что они увидят его… и он спугнёт их…

И тонкое девичье дивнохрустальное пенье слышалось налетало из алого сада…

И река Варзоб не могла заглушить пенье это…

О Боже…

Еще дервиш увидел нескольких туманных плясуний с нагими благодатными пирамидальными избыточными грудями и в одних алых изорах туманах шароварах ханатласных…

И они скользили вились как водоросли вокруг пьющих из алых чаш…

И сами пили из чаш наклоняясь к мужам и окуная соски бирюзовые бредовые блаженные в чаши…

И иные мужи туманно нежно пили из чаш и из сосков…

И дервиш подумал что он тоже пил бы из чаш и из сосков…

И свежесть свежесть алая идущая от алого сада превосходила свежесть от весенней Варзоб-дарьи и душу дервиша неслыханно прошла просквозила… истомила очаровала земную душу его…

Тут веяло иным Неземным Миром… и дервиш был заживо в Двух Мирах…

Ах редко кому Всевышний показывает рай при жизни!..

…И дервиш стал осторожно всматриваться в людей с чашами…

И ему показалось что одного из них он узнал — это был давно усопший возлюбленный друг юных дней его блаженный иудей Ян Эбнер Бен Эйр чья неожиданная смерть надолго опечалила согнула его…

И дервиш вспомнил слова древнего суфия: «В последние времена появятся на земле давноусопшие люди и те что еще не родились и сроки сместятся… И это будут одни и те же люди — упавшие в прошлых веках и восставшие в грядущих…

Творец не очень щедр…И повторяет человеков…»

Да!..

И в руке у Яна Эбнера плескалась пенная чаша и он улыбался…

И дервишу почудилось что он почуял чей-то взгляд и повернулся и стал глядеть на скалу под которой стоял дервиш…

И дервиш спрятался чтобы не увидели его…

И дервишу стало тревожно и страшно…

Но тут дервиш увидел что рука незнакомца с чашей дрогнула и чаша накренилась и пролилась…

И улыбка ушла с лица Яна Эбнера…

И дервиш зашептал спрятавшись за скалой:

— О Господь!..

Ты караешь иль награждаешь?..

Как говорят древние раввины: Не знаю… не знаю… не знаю…

И я не знаю — рыдаю ли я или радуюсь?..

Тогда сель словно несметная улитка пополз далее и со-

крыл занёс залил алый внезапный сад во глубине горы и жителей его..

Только пенье только девье дуновенье пенье еще еще еще долго слышалось дервишу хотя река Варзоб-дарья металась и донные камни валуны воздымала сокрушала содвигала у ног его…

Тогда дервиш уже не опасаясь вышел из-за скалы…

И нежданно безумно по горе горбато поехал мимо него неизвестно откуда взявшийся слепой странник на осле…

Тут странник открыл дряхлые глаза и дервиш увидел что он не слепой а спящий…

— Дервиш я едва вытянулся выбрался из этого пагубного селя — видишь ноги моего осла все в текучей глине и мои ноги тоже грязью задеты объяты…

Я всегда глухо сплю когда бушуют горные вешние ручьи и камненосные камнетяжкие сели…

Но мой осел знает тут все тропы… — и он тяжко сомкнул веки опухшие от бессоницы и сна — но мой осел берет мои глаза, мой дервиш Ходжа Зульфикар…

И тут дервиш Ходжа Зульфикар вздрогнул увидев что у осла человечьи текучие долгие глаза странника…

Словно они ушли с лица Спящего на лик осла и перекинулись переметнулись переселились прижились просияли там.

— О Аллах!.. Откуда странник знает мое дальнее имя которое я сам уже от старости вспоминаю едва?..

Ангел Азраил что ли?…

Святой покровитель странников тысячелетний Хызр-Ходжа что ли плывет течет грядет передо мною?..

И осел его весь виясь ярясь трясясь плывет в текучей глине…

И задеты святой весенней грязью Хызра узкие ноги у которых стали камнем ступни и подошвы…