OFF-LINE интервью с Борисом Стругацким - Борис Стругацкий

Во время встречи в Москве, которая началась 15 февраля 1985 года, обсуждается совершенно новый замысел: что стало бы с человечеством, если бы оно вдруг лишилось чувства страха. Плюсы и минусы страха. Определение страха... Генезис страха... Отдельные фразы:

"Свита дьявола - смертные, но бесстрашные как бессмертные..."

"Антихрист. Проба. Или уступил аггелу, уверенному, что все беды людские от страха..."

"История с Агасфером Кузьмичом - скупщиком душ - сюда же? Начало: Христос и вновь назначенный Антихрист стоят на крыше только что построенной многоэтажки и беседуют. Антихрист - человек, которому Христос передает человечество."

Возникает и обдумывается даже такая идея: "... сделать повесть 3-й книгой ПНвС..." Двадцать лет миновало, в Соловце возведен дом-небоскреб, все события описываются с точки зрения сына Саши Привалова - современного, практичного до цинизма, но, тем не менее, после окончания МГУ двинувшего "по магии" (против всякого желания отца). НИИЧАВО уж не тот, что раньше: "несуны" тащат все, что плохо лежит; процветает принцип "ты - мне, я тебе"; на Кристобаля Хунту работают одни только зомби да капризные привидения; у Эдика Амперяна постоянно в ходу портативный реморализатор, а Хунта соорудил для своих нужд огромный, стационарный... И в этих вот условиях, приближенных к боевым, Кристобаль Хозевич во взаимодействии с Агасфером Кузьмичом проводят эксперимент по "обесстрашиванию" научного контингента. При этом выясняется: первое, что делают "обесстрашенные" это перестают работать вообще... И итоговая запись 17.02.85: "Осознание огромного и безнадежного отставания от мирового уровня - во всем". "Нет победителей и побежденных - все в говне, все несчастны, все недовольны..." (Довольно-таки симптоматичные рассуждения конца "застойного периода", не правда ли? - к сведению тех, кто сегодня столь истерически ностальгирует по минувшим временам колбасы за два-двадцать).

Очередная идея продолжить "Понедельник" в очередной раз была отброшена. Но на протяжении всего 1985-го в дневнике идут записи, из которых видно, как АБС постепенно приближаются к окончательной формулировке новой своей литературной задачи.

"Поскребите любое дурное свойство человека, и выглянет его основа страх". С.Соловейчик (НМ, 3, 1985)

"Обстоятельная подготовка к Страшному Суду... Герой взят в качестве секретаря-переводчика, ему обещано исполнение желания - изменение законов природы. Он заступается за человечество, и ему предлагают "искупить его грехи"... История нового Христа..."

"Суд над человечеством. Разбираются случаи из жизни: подлость, низость, корыстолюбие, нищета духа. В т. числе странные истории из жизни японцев, новогвинейцев (каннибалов) и т.д. - другая мораль, другие нормы."

"Имена Демиурга: Гончар, Кузнец, Ткач, Плотник... Гефест, Гу, Ильмаринен, Хнум, Вишвакарман, Птах, Яхве, Мулунгу, Моримо, Мукуру".

И вот, наконец: "...у гностиков Демиург - творческое начало, производящее материю, отягощенную злом" (Е.М.Мелетинский, Миф. Словарь, т. I, стр. 366).

"Вариант названия: ОТЯГОЩЕННЫЕ ЗЛОМ".

Часть 2:

БВИ

Абакан, Россия - 12/02/99 21:54:22 MSK

К этому моменту одна из линий романа становится нам ясна окончательно, и мы принимаемся ее активно разрабатывать и даже (начиная с 25 января 1986 года, в Ленинграде) писать. Это - история Второго (обещанного) пришествия на Землю Иисуса Христа. Он вернулся, чтобы узнать, чего достигло человечество за прошедшие две тысячи лет с тех пор, как Он даровал ему Истину и искупил его грехи своей мучительной смертью. И Он видит, что НИЧЕГО существенного не произошло, все осталось по-прежнему, и даже подвижек никаких не видно, и Он начинает все сначала, еще не зная пока, что он будет делать и как поступать, чтобы выжечь зло, пропитавшее насквозь живую разумную материю, Им же созданную и так любовно слепленную много тысячелетий назад.

Наш Иисус-Демиург совсем не похож на Того, кто принял смерть на кресте в древнем Иерусалиме - две тысячи лет миновало, многие сотни миров пройдены Им, сотни тысяч благих дел совершены, и миллионы событий произошли, оставив - каждое - свой рубец. Всякое пришлось Ему перенести, случались с Ним происшествия и поужаснее примитивного распятия - Он сделался страшен и уродлив. Он сделался неузнаваем. (Обстоятельство, вводящее в заблуждение множество читателей: одни негодуют, принимая нашего Демиурга за неудачную копию булгаковского Воланда, другие - попросту и без затей - обвиняют авторов в проповеди сатанизма, в то время, как наш Демиург на самом деле это просто Иисус Христос две тысячи лет спустя).

Сейчас, листая рабочие дневники, я обнаружил вдруг, что совсем позабыл, оказывается, как писался этот наш роман! Оказывается, мы сначала почти до конца, а может быть и не "почти", а действительно до самого конца написали всю линию Манохин-Агасфер-Демиург, и лишь потом вышли на идею заслуженного учителя города Ташлинска - Г.А.Носова - с его печальной историей современного Иешуа Га-Ноцри. Только 27 февраля 1987 года в дневнике появляется запись:

" "40 лет спустя". Учитель, проповедующий права людей, живущих в свое удовольствие и никому не мешающих. Общество его ненавидит. Уходят ученики, грозят родители, директор, РОНО, Академия Педнаук. Мир 20.. года."

А уже в середине марта приняты все принципиальные решения: история Демиурга есть рукопись Манохина, "попавшая к автору от его Учителя, найдена при сносе древней гостиницы при обсерватории"; "все апостолы соискатели, предлагают улучшить человечество путем ампутаций"; Демиург ищет Великого Терапевта - "...Все они хирурги или костоправы, и нет среди них ни одного терапевта" (парафраз слов умирающего генерала иезуитов из "Виконта де Бражелона"); история борьбы и гибели Настоящего Учителя становится сюжетным стержнем нового романа... Этот новый и окончательный вариант романа мы начинаем писать в конце апреля 1987 года, а последнюю точку в чистовике ставим 18 марта 1988-го.

Это был последний роман АБС, самый сложный, даже, может быть, переусложненный, самый необычный и, наверное, самый непопулярный из всех. Сами-то авторы, впрочем, считали его как раз среди лучших - слишком много душевных сил, размышлений, споров и самых излюбленных идей было в него вложено, чтобы относиться к нему иначе. Здесь и любимейшая, годами лелеемая идея Учителя с большой буквы - впервые мы сделали попытку написать этого человека, так сказать, "вживе" и остались довольны этой попыткой. Здесь старинная, годами лелеемая мечта написать исторический роман - в манере Лиона Фейхтвангера и с позиции человека, никак не желающего поверить в существование объективной и достоверной исторической истины ("не так все это было, совсем не так"). Здесь даже попытка осторожного прогноза на ближайшие сорок лет, - пусть даже и обреченного изначально на неуспех, ибо нет ничего сложнее, чем предсказывать, что будет с нами на протяжении одной человеческой жизни (то ли дело строить прогнозы лет на пятьсот вперед, а еще лучше - на тысячу)...

Любопытно сегодня, с высоты последнего десятилетия ХХ века, смотреть на эти прогностические упражнения авторов, честно пытавшихся в меру сил своих и способностей нарисовать правдоподобную и, по возможности, содержательную картинку российской жизни третьего десятилетия века ХХI. Эта картинка рисовалась уже в самый разгар перестройки, когда нам ясно стало, что серьезные изменения неизбежны и надвигаются, но нам тогда и в голову не могло прийти, насколько радикальными они будут. Говоря сегодняшними терминами, АБС предполагали, что Россия (на самом деле, СССР, конечно) пойдет по "китайскому пути": постепенная, очень медленная либерализация экономики под неусыпным контролем слегка реформированной, но по-прежнему всемогущей КПСС. Более радикальные перемены нетрудно было, разумеется, себе представить - и раскол Партии, и сам распад СССР, и даже новую гражданскую войну, - но почти инстинктивное неверие наше в резкие исторические переломы было слишком сильно. Такие переломы всегда казались нам возможными, но чрезвычайно маловероятными, и уж в особенности маловероятным всегда казался нам практически одномоментный (в историческом масштабе) развал могущественной государственной машины, создававшейся десятилетиями, основательно проржавевшей, конечно, абсолютно бесперспективной и уже начинающей сбоить, но еще вполне и до отвращения жизнеспособной и самодостаточной.

Мир, каким он у нас стал "сорок лет спустя", существенно отличается даже от сегодняшнего. Он гораздо более стабилен, спокоен, более сыт и доволен собой. Он менее свободен, но тоталитарность его не бросается в глаза перестройка не прошла для него даром. Горком партии по-прежнему является в этом мире авторитетом номер один, но влияние его сильно смягчено и облагорожено по сравнению с годами застоя. Это - сегодняшний Китай, может быть, несколько более привлекательный и благополучный, чем Китай конца 90-х, но уж никак не сегодняшняя наша Россия, гораздо дальше продвинувшаяся по торной дороге постиндустриальной цивилизации и заплатившая за это продвижение дорогую цену.