Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

И я промолчала. Но, наверное, хуже всего было именно промолчать. Особенно теперь, когда герцог пропадал где-то сутки, а потом заявился во дворец в драконьем обличии и устроил показательную драку. Хотел произвести впечатление, гад ползучий.

– Идём в нашу комнату, – коротко сказала я Хильдике. – Надо кое-что обсудить.

Она сразу затихла. Наверное, догадалась, что разговор будет нешуточный. Мы прошли коридор, галерею, добрались до наших покоев и, прежде чем заговорить, я плотно закрыла дверь и даже задвинула засов.

– Что случилось? – Хильдика была бледна, как мел, и я указала ей на кресло, чтобы села.

Если хлопнется в обморок, то хотя бы не упадёт на пол.

– Послушай, я не всё тебе вчера рассказала, – я хмурилась, подбирая слова, и не смотрела на Хильдику, потому что мне было не по себе. – Когда король с братом купались… ну, после того, как схватили людей графа Ламброзо… я подслушала их разговор.

Тут я быстро взглянула на подругу. Хильдика сидела передо мной, сложив руки на колени, как послушная девочка, и смотрела на меня с вниманием и преданностью. Я и раньше знала, что она красивая, но сейчас словно увидела её впервые. Да, Хильдика – она из тех женщин, с которых только картины писать или статуи делать. Тонкие черты лица, огромные влажные глаза, нежный рот… Такими и должны быть девушки. Слабыми, беззащитными, чтобы хотелось их защитить от всего мира… Или от тирана-мужа. Принца этого бесчувственного, который не в состоянии оценить совершенную красоту.

– Они говорили о тебе, – сказала я резче, чем хотела. – Рихард и его брат говорили о тебе.

– Обо мне? – Хильдика удивлённо приподняла брови. – И что говорили?

– Только хорошее, – мрачно произнесла я. – Похоже, ты нравишься герцогу. Очень. Он предлагал Рихарду убить меня, чтобы ты стала свободной.

Несколько секунд Хильдика молчала, бледнея ещё больше, хотя дальше бледнеть, казалось, было некуда, а потом спросила:

– А что ответил король Рихард?

– Мы видели, что он ответил, – проворчала я, потому что вспоминать о том, как проклятый король заступился за меня, было не слишком приятно.

Я вполне справилась бы и без его вмешательства.

К тому же… след от поцелуя на шее до сих пор горел. Даже два следа. Какой же, всё-таки, развратник этот король драконов! Даже на принца полез. Мало ему женщин.

– Может, пора признаться?

Робкий вопрос подруги прозвучал для меня, как гром с ясного неба. Я уставилась на неё, а Хильдика смотрела на меня чуть исподлобья, чуть испуганно и чуть… чуть странно. Она в волнении переплела пальцы и закусила губу, а потом повторила:

– Не пора ли признаться, Анча? Мы заигрались. С каждым днём становится всё опаснее… Мы можем довериться королю Рихарду. Я верю, что он решит всё по справедливости… он как-то это уладит…

На смену изумлению пришла злость, и я сказала сквозь зубы:

– И как же он может это уладить? Предлагаешь мне признаться и выйти за него?

– Нет! – испугалась Хильдика и замотала головой. – Но он думает, что принцесса Аранчия – нежная, трепетная и покорная дева, – теперь она говорила с воодушевлением, даже глаза загорелись. – Когда король узнает, что она… что ты – совсем не такая, он не станет жениться. Вы с ним всё время ссорились, вряд ли он захочет такую жену.

«Вряд ли можно быть в этом уверенной», – подумала я, вспоминая о встрече с Рихардом в ночном море и о королевском засосе, который был поставлен принцу Альбиокко. Но вслух спросила другое:

– А если он захочет в жены тебя? Или прикажет тебе стать женой герцогу Тюнвилю?

– Мне кажется, король – не из тех, кто принуждает, – произнесла Хильдика, но в голосе слышалось сомнение. – В крайнем случае, я согласна стать женой его величества. Если прикажет – то женой герцога. Мне всё равно, лишь бы то, что было сегодня, больше не повторилось… Анча, ведь он мог и правда убить тебя…

– Ты соображаешь, о чем говоришь?! – не выдержала я этого самоотверженного лепета. – Эти драконы – бессердечные существа! Герцог говорил, что ты – как апельсин, который только и ждёт, когда его сорвут. Хочешь быть апельсином в его руках? Так он сожрёт тебя вместе с семечками и не подавится! Ну, станешь ты королевой, а через год выяснится, что наследника нет, и тебя прогонят, как прогнали прежнюю королеву. Выкинут, как ненужную вещь. Хотя я уверена, что это не жёны виноваты, а король. Он пустой, как выхолощенный баран.

– И пусть, – Хильдика посмотрела на меня с кроткой улыбкой. – Так будет даже лучше. После развода я стану свободной женщиной. Разведённой можно всё – снова выйти замуж, или жить одной, и никто не станет упрекать. Так и для меня будет лучше, и король успокоится.

– Как ты всё прекрасно решила, – я заходила по комнате от стены к стене, ероша волосы, насквозь пропитанные пылью и потом, и даже позабыла про помятые рёбра. – И для тебя лучше, и для короля, и даже о бедненьком герцоге подумала… А что будет с этим городом?! – я рывком повернулась к Хильдике, так что она от неожиданности вздрогнула. – Что будет с моим отцом? С королевством? Кому отдаст его добренький король Рихард? Графу Ламброзо? Или поставит тут наместником своего человека? Скажем, господина Подридо. Они ведь сдружились, Подридо для короля песенки поёт. И что делать Аранчии рядом с таким наместником? Каждый раз морду ему бить, когда потянется своими грязными лапами? А потом оказаться в темнице? Или связанной, в его постели? – меня уже трясло от злости, и я почти кричала, нависая над креслом, в котором сидела Хильдика.

Она вжалась в спинку кресла и выставила вперёд ладони, будто хотела защититься. Этот жест заставил меня опомниться.

– Исключено, – буркнула я. – Никаких признаний. Забудь об этом.

Мы помолчали, а потом Хильдика сказала срывающимся голосом:

– Хорошо, я забуду. Но что ты предлагаешь? Как ты будешь бороться с драконами? Они вовсе не простые животные, как ты сначала говорила. Они – колдовские существа… Если герцог смог общаться со мной силой мысли, может, он и читает мысли. Скорее всего, так он и узнал… узнал, что я – девственница.

– Не так, – оборвала я её. – Не знаю, что