Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

и решил заранее позаботиться, чтобы платить меньше? Или это извинения за поведение герцога?

Мысли в моей голове полетели, как птицы, но тут Ламброзо угрюмо заявил:

– Возражений по приговору нет, но я подаю жалобу на принца Альбиокко. Он выпорол на площади моего брата. Пороть прилюдно благородных – это унижение чести и достоинства. Прошу наказать принца по закону, ваше величество.

– У вашего брата, оказывается, есть честь? – усмехнулась я, хотя так и закипела от этих наглых слов. – Нет, не думаю, – и я перевела взгляд на Подридо, который втянул голову в плечи, глядя в пол и, судя по всему, не слишком желая поддержать брата в подаче жалобы. – Какая там честь – сплошное бесчестье. Да и сам он не желает жаловаться. Верно, господин Гнилой?

Я не сомневалась, что этот трус сейчас кивнёт точно так же, как кивал Манчини в ответ на вопрос короля Рихарда. И король увидит, что принц Альбиокко тоже умеет внушать ужас одним словом.

Подридо не ответил, зато Ламброзо полез грудью вперёд:

– По своду законов Правды короля Рихарда, – сказал он торжественно, – жалобу может подать родственник или опекун. Я подаю жалобу от имени своего брата и настаиваю на справедливом суде.

– Твой брат получил то, что ему причитается, – отрезала я. – Ещё легко отделался. Я мог бы прибить его и закопать где-нибудь по-тихому. А то и живьём закопать. И жаловаться бы уже никто не стал.

– Вот! Видите, что творится? – Ламброзо возмущённо обернулся к королю. – Это беспредел, ваше величество! Мой брат – рыцарь благородной крови, а с ним обошлись как с последним вилланом. Это вопиющее нарушение закона.

– Рыцарь?! – я расхохоталась графу в лицо. – Это твой-то трусливый братец – рыцарь?

– Подождите, принц, – прервал меня Рихард. – Так-то он не слишком неправ. Его брат, всё же, принадлежит к дворянскому сословию, а вы пороли его на площади. Хотя за проступок полагалось…

– Стойте! – я перебила дракона, как будто это я вершила суд. – Не желаю, чтобы это дело рассматривалось при посторонних. Пусть всех уведут.

– Пусть. Дело деликатное, – Рихард помахал рукой, приказывая стражникам увести осужденных. – И этого тоже забирайте, – он указал на Подридо. – Он нам не нужен, если брат желает подать жалобу от его имени.

Когда мы остались в зале втроём – я, король и граф, Рихард задумчиво потёр подбородок и сказал:

– Всё это произошло из-за принцессы Аранчии, насколько я понимаю?

– Да, ваше величество, – сказала я твёрдо и с напором. – Брат этого ничтожества, – я мотнула головой в сторону Ламброзо, – подкараулил её ночью, во время купания, и пытался обесчестить.

– То, что принцесса купалась голой – уже о многом говорит, – Ламброзо презрительно скривился. – Эта женщина, сир, соблазнила всех рыцарей в королевстве. Завлекает их взглядами и сладкими речами, а тут ещё и словно невзначай показала свои прелести!

– Заткнись, – бросила я ему презрительно и опять обратилась к королю: – Ваше величество, сестре очень хотелось ночной прогулки, и я позволил ей это. У принцессы не слишком много развлечений в жизни, как вы понимаете. Она должна быть образцом добродетели для подданных. Но юной девушке тоже хочется прогуляться в лесу и поплавать в свете луны. И это не повод упрекать её в безнравственности. Каюсь, я должен был постоянно охранять принцессу, но в тот момент пришлось отлучиться, и подлец сразу этим воспользовался, напав на неё. Я услышал крики сестры и поспешил на помощь…

– Вам следовало защищать честь своей сестры по-другому, принц! – повысил голос Ламброзо. – Рыцарский поединок, а не порка беззащитного на площади!

– Рыцарский поединок для подлеца? – вскипела я. – Да лошадь под ним умерла бы со стыда!

– Слишком много берёте на себя, ваше высочество, – с угрозой произнёс граф. – Вы нарушили закон, и всё вот это… – он пошевелил пальцами на уровне своего рта, – только красивая болтовня. Позор моего брата я оцениваю в двадцать тысяч солидов. Так что будем считать часть штрафа уплаченным, а остальное я желаю получить в золоте.

– Глотка не лопнет получать? – грубо ответила я.

Всё это время король Рихард молчал, не мешая нам высказываться. Подперев лохматую голову, он внимательно слушал нас, прищуривая тёмные глаза, но после моих слов хмыкнул и выпрямился.

– Так-то граф прав, ваше высочество, – сказал он доброжелательно, обращаясь ко мне. – Вы должны были дать обидчику сестры поединок, а не бичевать его на потеху черни.

– Вот и я о том же, – поддакнул Ламброзо, заметно приободрившись.

– Должен был дать поединок? – я высокомерно посмотрела на короля. – Тому, кто покусился на честь беззащитной девушки? Моей сестры? Что же вы сами не дали поединок тому, кто убил вашего брата – герцога ди Амато? Я молчу уже о том, что вы казнили без покаяния женщину…[2]

Король опять хмыкнул, но ничего не ответил.

– Но если граф Ламброзо требует поединка – я согласен, – теперь я смерила презрительным взглядом графа. – Пусть наш с ним спор разрешат небеса. Он совершил столько преступлений, что пора наказать его.

– Слышу верные слова, – подхватил король Рихард. – Предлагаю поединок на мечах. До смерти, конечно же. Потому что поединки чести можно разрешить лишь чьей-то кровью.

– Согласен, – тут же сказал Ламброзо и очень нехорошо усмехнулся.

Он был выше меня на полторы головы и гораздо шире в плечах. Ясно, что рассчитывал на победу. Может, и король Рихард рассчитывал на это? Что дерзкий принц будет убит – и никаких проблем. Тюнвилю не надо будет даже пачкать руки. Отказаться? Ну нет. Принц Альбиокко не струсит. Пусть рассчитывают на победу. И графа, и короля с герцогом ожидает неприятный сюрприз. Потому что принц Альбиокко намерен победить и победит.

Конечно, я ни разу не участвовала в смертельных поединках – турниры и схватки с пиратами и разбойниками не в счёт. Но я права, и небеса будут на стороне правды. А на чьей стороне небеса, то никогда не потерпит поражения.

– Согласен, – сказала я и добавила с издевкой: – Как раз хотелось поразмяться после драки с герцогом Тюнвилем.

На лице графа отобразилось что-то вроде сомнения. Ах, он же и позабыл, наверное, что принц