Бойся, я с тобой 3. Страшная книга о роковых и неотразимых. Восстать из пепла - Таня Танк

Здоровый и склонный к созависимости: возможны ли отношения?

Наверно, вам интересно, как складываются отношения между людьми с опустошенным Я и с достаточно наполненным? Елена Емельянова рассказывает и об этом:

«Совершенно очевидно, что “наполненный” партнер сразу станет донором для “опустошенного”. Вероятно, их представления о глубине взаимного проникновения будут значительно различаться, и как только определенный предел будет пройден, более достаточный человек начнет испытывать сильный дискомфорт. Его естественным стремлением будет внутренне отодвинуться от партнера, чтобы ослабить силу его воздействия. Но именно это спровоцирует “подпитывающегося” партнера увеличить интенсивность проникновения и оккупации.

Как только “наполненный” человек почувствует, что его структуре Я грозит реальная опасность (фактически, он будет переживать жесткое ограничение реализации своих интересов и возможностей для достижения индивидуальных целей, критику собственных качеств, которые воспринимались им как позитивные), он, скорее всего, поспешит покинуть партнера, поскольку для него частичное и временное опустошение Я будет представляться менее опасным, чем полное его разрушение. Таким образом, человек, “употребляющий” чужое Я, придет именно к тому, чего боялся больше всего, и тем самым еще раз подтвердит для себя сценарий отвержения.

Если же по каким-то причинам “наполненный” человек не сможет оставить партнера (например, для сохранения близких отношений с детьми, из-за чувства долга и пр.), он вынужден будет усилить защиты или оказаться вовлеченным в созависимость, которая постепенно будет разрушать его Я.

Есть и более оптимистический вариант развития подобных отношений. С помощью “наполненного” партнера опустошенный человек может постепенно создавать себя заново, подобно тому, как это происходит в психотерапии, – при условии, конечно, что невроз одного из них не зашел слишком далеко, а другой обладает достаточной терпимостью, терпением и другими качествами, которые позволят ему помогать любимому, не опустошаясь».

Подчеркну: если невроз не зашел слишком далеко! Для деструктивных людей, о которых идет речь в моих книгах, этот условно оптимистичный расклад невозможен.

«Часто склонность к созависимости сигнализирует о полученной ребенком сепарационной травме в очень раннем возрасте, как правило, до трех лет. Это период, когда ребенку жизненно необходима поддержка взрослого и реальная или кажущаяся потеря этой поддержки переживается как угроза смерти. В этом возрасте ребенок только начинает отделяться от взрослого, делать первые шаги в исследовании мира и для этого ему очень важен надежный тыл – безопасный, открытый, устойчивый, взрослый. Который всегда рядом и чутко реагирует на потребности ребенка. Который поддержит, когда страшно. Подхватит, если упал. Утешит и подует на коленку, если не поспел на помощь. Когда такой взрослый есть, ребенку не страшно уходить все дальше и дальше, ведь он знает и чувствует, что его оберегают.

Опыт безопасной привязанности – обязательное условие дальнейшей сепарации. Рядом с таким взрослым ребенок может расти и развиваться, крепнуть и постепенно становиться все самостоятельнее, медленно отдаляться, в итоге полностью сепарировавшись. В таком здоровом варианте детская привязанность к родителям трансформируется в зрелую взрослую привязанность. И такая же взрослая зрелая привязанность возникает у человека с другими взрослыми – партнером, друзьями.

Что же такое сепарационная травма? Это сепарация, наступившая преждевременно, до того, как психика сформировалась настолько, чтобы справиться с сепарацией. Самый страшный пример сепарационной травмы – когда родители умирают, и не остается человека, способного заменить их. Более распространенный, но не менее страшный вариант, – родители есть, но их как бы нет. Когда ребенка заставляют быть самостоятельным не по возрасту. Когда его рано оставляют одного. Когда игнорируют его страхи. Когда предъявляют завышенные требования.

Такой ребенок не чувствует тыла, ему не на что опереться и он вырастает с чудовищным страхом одиночества. Этот страх может быть настолько сильным, что взрослый человек ни на минуту не может остаться один, он скорее проведет ночь на людной площади, чем в уединении. Но чаще встречается менее заметный вариант – когда человек отчаянно ищет близких отношений. И найдя их, стремится к полному слиянию. Я называю это состояние – “мамонтенок ищет маму”.

Это очень мучительное состояние как для самого человека, так и для его близких. Особенно если близкие более зрелые. Тогда рано или поздно они устают от роли мамы и начинают отдаляться. А “мамонтенок” снова и снова переживает ужас брошенности.

Требовать от такого человека, чтобы он повзрослел – бесполезно. Он не может повзрослеть просто усилием воли, даже если очень захочет. Такая травма лечится долгими, здоровыми, надежными отношениями, если вы готовы терпеливо играть в них роль родителя. Или же в длительной терапии», – считает Наталья Рачковская.

…Немного расскажу о терапии созависимых отношений, опять же опираясь на книгу Елены Емельяновой. Сначала терапевт выявляет личностные особенности, «благодаря» которым человек вновь и вновь вовлекается в созависимые отношения. Когда пациент осознает, что каждый раз следует определенному сценарию, он может постепенно пересмотреть его, научиться более здоровым способам строить отношения.

Обязательное условие успешной терапии созависимости – выработка навыков автономного поведения. То есть человек учится жить без слияния с кем-то, «сам по себе», питаться собственными ресурсами, базируясь на своих опорах, не ища их извне.

Но это в теории. В жизни все оказывается сложнее. Человеку, привыкшему к определенному способу строить отношения (а он взят не из воздуха, а является интуитивным способом восполнения его личностных «пустот»), бывает очень трудно, по сути, перекроить себя – даже при условии, что он осознал механизм созависимости и хочет его изменить. Психолог Наталья Рачковская предлагает следующее:

«Для того, чтобы действительно стать независимым, важно получить опыт безопасной привязанности и зависимости. Есть такое понятие в терапии – репарентинг, оно же ограниченное, или замещающее, родительство. Оно подразумевает, что терапевт ведет себя с клиентом как хороший родитель и удовлетворяет его неудовлетворенные в детстве эмоциональные потребности. Но с некоторыми ограничениями, которые накладывают границы терапевтических отношений.

При этом терапевт не остается нейтральным, как это принято в некоторых терапевтических подходах, а демонстрирует тепло и безусловное принятие, искренность и в разумных пределах самораскрытие.

Основная цель ограниченного родительства в том, чтобы клиент получил опыт взаимодействия со здоровым взрослым и научился строить здоровые отношения сначала с терапевтом, а затем перенес этот опыт на отношения с другими людьми.

Конечно, терапевт поощряет автономию и независимость клиента, но как и любой заботливый родитель не делает этого слишком рано – до того, как клиент будет к этому готов. Со временем потребность клиента в терапевте снижается, клиент взрослеет и приобретает автономность».

Итак, впереди у вас – довольно долгий, но и по-своему интересный путь самопознания, самовосстановления, самоизлечения, нередко – переоценки ценностей, взросления, расширения картины мира… и создания нового, преображенного, в