Дело гастронома № 1 - Евгений Латий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Проверьте нашу бухгалтерию, плановый отдел, у нас каждая копейка на учете. Никаких поборов с продавцов, а уж тем более с покупателей мы не вели. У нас постоянно ведутся контрольные замеры, нет ни одной жалобы со стороны покупателей. Предъявите мне обоснованное обвинение, подтверждаемое фактами! И если таковое я увижу, то с ним соглашусь!
Скачко усмехнулся:
– Мы все знаем, Георгий Константинович! За счет чего и даже сколько вы каждый месяц передавали наверх в виде конвертов и продуктовых наборов. Надеюсь, вы умный человек и мы поладим, а ваше запирательство только повредит вам. Послушайтесь моего совета! – Полковник многозначительно взглянул на него.
Беркутов улыбнулся и кивнул:
– Благодарю за ценный совет, но мне не в чем пока признаваться! А вот земляничное печенье действительно хорошее, и вафлям «Лесная сладость» никак не уступает. Кстати, это печенье всегда есть у нас в кондитерском отделе.
Скачко покачал головой:
– Еще нам нужны фамилии тех, кому вы передавали эти посылочки и конверты. Желательно составить общую опись всего переданного вами наверх и общую денежную сумму! Сотрудничество со следствием вам зачтется.
– А полы помыть вам не надо?
– Нет.
– Я знаю, Вере Петровне Анилиной вы тоже обещали, что она увидит своих деток. Но вместо этого она получила пятнадцать лет! За что, скажите мне?!
Вопрос был задан напрямую, и Скачко не смог сразу на него ответить. Пожал плечами:
– Я не судья. Мое дело вести следствие.
– Но вы же мне обещаете скидки и зачеты?! – усмехнулся Беркутов. – Зачем же обещаете, если не судья?!
– Это не мои предложения, Георгий Константиныч, – уклончиво ответил полковник. – Вы персона грата нашей торговли, а потому и суд над вами будет вестись в особом порядке!
– Это вне закона, что ли? – усмехнулся Беркутов.
– У закона есть разные статьи. Их по-разному применяют. Вы об этом вроде бы должны знать!
– Наслышан! – Беркутов помрачнел. – Я больше ни слова не скажу без своего адвоката, Эдуарда Петровича Гарумова! По закону я имею на это право, и это мое категоричное требование!
Он замолчал. Несколько секунд они оба молчали. Скачко глотнул холодного чая из стакана, взглянул на Беркутова и кивнул. Нажал на кнопку вызова. Вошел охранник.
– Увести! – приказал Скачко.
Охранник отдал честь, надел на Беркутова наручники и увел его из камеры для допросов.
Култаков с мрачным видом расхаживал по кабинету. Скачко сидел за столом генерала.
– А наш козырь, я имею в виду Зою Платонову, ты почему не использовал?
– Я его пока попридержал…
– Почему?!
– Беркутов настроен слишком воинственно. Такое ощущение, будто он знал, что его арестуют, и сам арест не дал того эффекта, на который мы рассчитывали, – он помолчал. – Да и противника мы недооценили! Делать нечего, придется решать вопрос о его адвокате. Без него он не будет отвечать на наши вопросы.
– Это ты недооценил противника! – мгновенно вскипел Култаков. – Ты провалил первый допрос! А ко мне жаловаться пришел?! Да я сам тебе голову оторву! А уж мне, видно, до пенсии не дотянуть. Да-а, веселые денечки настали!
Генерал на мгновение задумался. Он сел за стол, помедлил, снял трубку с «вертушки», набрал трехзначный номер.
Зоя вошла в свой кабинет. Лида, увидев ее, кинулась к ней на грудь и разрыдалась. Зоя обняла ее, погладила по спине, прикусила губу, чтоб самой не расплакаться.
– Ну-ну! Надо держаться, Лидуша! Никто не должен видеть наши слезы!
– Да-да, ты права!
Лида вытащила носовой платок. Зазвонил телефон. Зоя взяла трубку.
– Платонова!..
Несколько секунд она молчала, потом сказала: «Хорошо», – и положила трубку.
– Из горкома звонили. Засуетились! Требуют провести партийное собрание и исключить… Георгия Константиновича… из партии. В связи с арестом.
Лида снова заплакала, отвернулась. Дверь приоткрылась, заглянула Люся. У нее на глазах тоже были слезы.
– Из управления звонят, просят Лидию Санну!
– Скажи, ее валерьянкой отпаивают. И всех посылай подальше, а нам чайку, пожалуйста, и закусить, – попросила Зоя.
Люся кивнула и скрылась. Зоя открыла один из шкафов, достала оттуда бутылку армянского коньяка и пару коньячных бокалов.
– Это нам не помешает!
Зоя плеснула коньяк в бокалы, принесла один Лиде.
– Выпей, подруга! Надо держаться! У тебя дочка в роддоме! Теперь ты одна за всех в ответе.
Лида взяла бокал.
Боков пил чай, когда в кабинет зашел Скачко, устало плюхнулся в кресло. Боков налил ему чашку кофе и дал бутерброд с колбасой. Скачко закурил, глотнул кофе.
– Ну, что?!
– Если б мы взяли Беркутова полгода назад, то выиграли бы! – жестко проговорил Скачко. – А мы затянули, Беркутов успел подготовиться, смириться с той мыслью, что его арестуют. Первый тайм мы уже проиграли. И, кажется, проигрываем второй.
– И что теперь?
– Вступать в схватку, что еще! Адвоката к Беркутову допустить разрешили, и нам надо найти улики, которые бы потянули на хищения госсредств в особо крупных размерах. Всего-то! – усмехнулся он. – Но для этого надо, чтоб Беркутов заговорил. Без его признаний мы ничего не докажем. И нас с тобой выгонят! Придется приискивать место на стороне. Ты вроде юридический оканчивал?
Боков кивнул.
– Тебе легче! А я трудовиком в школу. Или хозяйственником каким-нибудь? – он усмехнулся. – Лошадь есть, хомут найдется! Что дал обыск квартиры?
– Ничего.
– Что значит «ничего»?!
Боков развел руками.
– В семейной копилке тысяча двести рублей. Обстановка как у всех. Имеются картины на стенах, но они все современные, подаренные. Книги тоже обычные. У жены украшений мало. Словом, пока никаких богатств, никаких зацепок!
Скачко нахмурился.
– Ну вот, я же тебе говорил! Это не Аримин! Металлоискатели брали с собой?
Боков кивнул.
– Повтори обыск еще раз! – помолчав, попросил Скачко.
– Какой смысл?
– Я сказал, повтори еще раз! – сдерживая ярость, прорычал он.
Боков кивнул.
– Могли что-нибудь и пропустить, – смягчил тон Скачко. – Когда обыск на даче?
– Через пару дней. Я хочу перед этим опросить соседей: что Беркутов копал, что сажал и прочее.
Скачко согласно кивнул головой.
– Я на тебя надеюсь, не оплошай! Надежда всегда умирает последней! Подлей еще кофейку.
Боков неожиданно достал откуда-то снизу бутылочку болгарского коньяка «Плиска», показал полковнику. Тот взглянул, удивился, но долго не раздумывал, махнул рукой.
– А-а, наливай!
Боков достал рюмки, наполнил их, пододвинул поближе к полковнику бутерброды. Они чокнулись, лихо выпили, стали закусывать.
– Хороша «Плиска»! Плескани тогда еще по рюмке, а то первая не дошла!
Боков снова наполнил рюмки. Они, чокнувшись, выпили.
– Тут такая новость, – вздохнул Боков. – Люба переехала ко мне… Насовсем, – промямлил майор.
Скачко, погруженный в мысли о следствии, не сразу понял смысл этой фразы. Но через мгновение он вдруг вскинул голову, улыбнулся.
– Помирились-таки?! – обрадовался полковник. – Молодцы! А я что тебе говорил?
Боков кивнул головой.
– Здорово! Надеюсь, я вам не помешаю?!
Боков вдруг замялся, и Скачко, взглянув на него, только сейчас все понял, нахмурился.
– Понятно, – погрустнев, сказал Скачко. – Завтра подыщу что-нибудь и переселюсь.
– Ты только не обижайся…
– Да ты что?! Я не обижаюсь, – перебил майора Павел Сергеевич. – Больше того, я очень даже тебя понимаю: в такой ситуации вам надо одним побыть, притереться, пообвыкнуться, как говорят, а тут чужой дядька глаза мозолит.
Боков тотчас посветлел лицом от этих слов, полковник же погрустнел еще больше.
13
Накрапывал дождик. Маша возвращалась домой с занятий, шла по знакомому скверу, раздумывая о своем, когда впереди на их любимой скамейке увидела Антона. Только он был не один, а со своей однокурсницей, которая и раньше крутилась возле него. Они мило болтали под зонтиком. Однокурсница смеялась и не сводила с Антона влюбленных глаз. Маша, увидев их, застыла на месте, с трудом подавила боль, резко развернулась и пошла обратно. Антон заметил ее, уже уходящую, и с тоскливой улыбкой посмотрел вслед.
В кабинете у полковника Скачко сидел адвокат Гарумов. Вальяжный, в дорогом костюме, с золотым перстнем на мизинце, в Московской коллегии адвокатов он считался одним из лучших, и полковник, угощая его кофе, хорошо понимал, насколько важно для него, для всего хода следствия заручиться если не поддержкой Гарумова, то хотя бы его симпатией.
– Я не буду говорить о политической важности данного следственного дела, хочу лишь спросить вас, Эдуард Петрович: понимаете ли вы, что мы должны работать совместно?
– В каком плане? – осторожно спросил Гарумов.
– Как это в каком?! Мы сотрудники одной государственной системы и сообща должны решать вопросы поощрения и наказания. Мы две половинки одного целого! Разве не так?
