Кровь на эполетах - Анатолий Федорович Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вы первым делом заявите, что не претендуете на ее состояние. Что вам нужна только она, и ничего более. Поклянитесь в том.
Он удивленно посмотрел на меня. Дескать, а приданое как же?
– Видите ли, ваше превосходительство… – начал я.
– Без чинов, Платон Сергеевич! – перебил он. – Для вас я Михаил Андреевич.
– Благодарю, – кивнул я. – Дело в том, Михаил Андреевич, что в каждом соискателе своей руки Анна Алексеевна видит претендента на ее состояние. Ее можно понять – графиня баснословно богата. Как любой женщине, ей хочется любви, а не корыстных поползновений. Вот и уверьте ее в обратном.
– Но… – начал было он, однако я перебил:
– Взамен она назначит вам приличествующее содержание.
– Это как-то… – замялся он. – Жить на содержании у жены…
Можно подумать, ты не об этом мечтал.
– Десять тысяч рублей в год вас устроят?
– Сколько? – потрясенно спросил он.
Ну да, для Милорадовича это невероятные деньги. Почти в десять раз выше его генеральского жалованья.
– Вы не ослышались, Михаил Андреевич. Я назвал эту сумму Анне Алексеевне, и она согласилась. Но это для начала. У графини добрая и щедрая душа. Как только она убедится в искренности ваших чувств, увидит, что других женщин для вас не существует, – последние слова я выделил интонацией и увидел, как лицо Милорадовича поскучнело, – ждите большего.
– Благодарю, Платон Сергеевич! – генерал горячо потряс мне руку. – Извините, но оставлю вас.
Он устремился к танцующим парам. Я проводил его взглядом. Как низко ты пал, Платон! Вот уже стал сводником. Что еще ждет меня при дворе?
16.
Если полководцем Александр I был никаким, то в государственных интригах разбирался блестяще. Операцию с Польшей он провернул ловко. Для начала собрал бывшее правительство Герцогства Варшавского и объявил свою волю: польскому государству не бывать, а его земли отходят Пруссии – те их них, что до 1807 года этому государству и принадлежали.
Ответом шляхты стало восстание. Сразу в нескольких городах бывшего герцогства случились разрозненные, но отчаянные нападения на русские гарнизоны. Возглавляли отряды инсургентов бывшие офицеры армии Наполеона – те самые, кого «светлые» головы в окружении царя предлагали взять на русскую службу. Успеха восстание не имело. Во-первых, отряды были малочисленными, во-вторых, нападения ждали – Багратион дал войскам соответствующий приказ. Бунт подавили быстро и жестко. Уцелевших главарей повесили, сошек помельче отправили по этапу во глубину сибирских руд. После чего царь собрал магнатерию и со скорбным выражением лица объявил, что глубоко разочарован неблагодарностью польской знати. Он-де проявил доброту и великодушие, приказав армии не чинить насилия и грабежей на территории бывшего герцогства, не желая уподобляться полякам, которые творили бесчинства на русских землях. И что же? Ответом стал подлый удар из-за угла. Погибли русские солдаты и офицеры. А раз так, то имущество организаторов и вдохновителей мятежа – в число вдохновители записали всех магнатов – будет конфисковано в пользу пострадавшей стороны, то есть Российской империи.
В поместья и дома знати отправились специальные команды, которые вывезли оттуда все ценное, оставив голые стены. Забирали провиант, скот – все, до чего дотянулись. А вот крестьян и их небогатый скарб не тронули. Во-первых, брать почти нечего, во-вторых – зачем? Специальным указом царь объявил, что православный люд или тот, кто готов перейти в православие, может переселиться в Россию. Желающие получат в собственность землю – по десятине[89] на члена семьи, волю, освобождение от податей на 10 лет и по пять рублей подъемных. Безлошадным дадут коня, совсем скудным – корову, заодно окажут помощь в переезде.
Указ всколыхнул польских крестьян. Как ни плохи были отдельные русские помещики, но в сравнении с панами они выглядели ангелами. Шляхта к «хлопам» относились хуже, чем к скоту. А тут земля и воля! Пусть в другом государстве, но не в немецком же! Язык близок, бог один, а креститься справа налево или наоборот, щепотью или ладонью – дело десятое. Что на латинском языке мессу слушать, что на церковно-славянском обедню – без разницы. В специально открытые вербовочные пункты повалил народ. Организовать переселение царь поручил генерал-интенданту русской армии Канкрину, и Егор Францевич блестяще справился с задачей. Крестьян предполагалось селить на белорусских землях в конфискованных имениях польских магнатов. Многие из них поддержали Наполеона – ну, и расстались с собственностью. Война не пощадила их поместья, крестьяне большей частью умерли от голода и болезней. Александр не страдал благотворительностью: эти земли перешли в собственность монаршей семьи, так что облагодетельствовал он, прежде всего, самого себя. Деньги для выплаты подъемных, лошади и другой скот брались из конфиската. Все сделали грамотно. Весной к новому месту жительства отправились мужчины. Их задачей было вспахать и засеять свободные земли. Пусть яровыми – они менее урожайные, чем озимые, но зато весь хлеб останется крестьянам – подати-то платить не нужно. Подтянувшиеся семьи засадят огороды – голодать не будут. Переселенцев заселяли в опустевшие избы; там, где их не хватало, отрывали землянки. Перебьются по первости, далее отстроятся. Местным властям было велено всячески в том помогать – в частности, выделить строевой лес.
В считанные месяцы селения в восточных землях герцогства обезлюдели – переселение начали с них. Следом пришел черед центральных областей. Тут всполошились пруссаки. Здесь захватывают земли не для того, чтобы прирасти территориями. Чем больше подданных, тем больше поступления в казну и богаче государство. Переселенческую программу остановили, но к тому времени из Польши уехали не менее 50 тысяч «хлопов». Считая с семьями – четверть миллиона человек. Если учесть, что в бывшем герцогстве до войны проживало около 2,5 миллионов – серьезный удар по экономике.
Пребывать во взбудораженной восстаниями Польше царь не пожелал, и двор переехал в Берлин – вернее, Потсдам. Фридрих Вильгельм выделил Александру свой дворец Сан-Суси. Время монархи проводили весело: балы, смотры войск – русских и прусских попеременно, балет, опера, охота… На офицеров обеих армий пролился дождь наград: Фридрих Вильгельм жаловал прусские ордена русским, Александр – российские пруссакам. Мне неожиданно перепал орден Черного Орла – голубой крест на оранжевой ленте. Вручая его, Фридрих Вильгельм нарушил устав ордена: эта высшая награда Пруссии полагалась аристократам с прямым дворянским происхождением от восьми предков, чего у меня и близко не имелось. Но король так ненавидел Бонапарта, которого мы грохнули, что наплевал на эти обстоятельства. Перепало и от англичан – орден Бани, я стал почетным рыцарем-командором. На Большой Крест британцы не расщедрились – чином не вышел. Вот был бы генералом… У англичан насчет этого пунктик – любая награда строго
