Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

Салиха сидела уставившись в одну точку и не желая ни с кем разговаривать. Она хотела расспросить Мириам о Мехрун-Ниссе, новость, что успела сообщить служанка, была хорошей. Проклятая вдова уехала. Но зачем служанка назвала Мехрун-Ниссу соперницей! Наверняка так же говорят и другие. В первый же день, теперь уже в собственном дворце, ее оскорбила собственная преданная служанка! Какой соперницей может быть тридцатилетняя вдова шестнадцатилетней главной жене падишаха?

Но вчера именно так все и выглядело.

Мехрун-Нисса повела Джехангира на балкон показывать свои дары, они оставались там вдвоем и о чем-то говорили, хотя и на виду у придворных, но главное – сама новая шахиня сидела на помосте, всеми забытая и одинокая! Возможно, это было недолго, всего несколько минут, но минуты показались несчастной Салихе вечностью, потому что это были минуты невиданного унижения.

Это унижение продолжилось и потом, ведь падишах словно забыл о своей молодой жене, хотя вдова ушла, пожелав счастья. И даже не пришел ночью, отговорившись большим количеством выпитого. Салихе хотелось закричать, что мог бы и не пить!

Как много людей знает о том, что Джехангир пренебрег своей юной супругой?

Салиху вдруг охватил ужас – что если падишах провел ночь в объятиях Мехрун-Ниссы?! Вдруг именно об этом они договаривались на балконе?

Она хлопнула в ладоши, появившейся служанке приказала немедленно привести Мириам.

Старуха удивилась тому, насколько быстро ее хозяйка опомнилась. Но дары присланы не были, поняв это, Мириам быстро отвернулась к стене и буквально завыла:

– Ой, моя голова! Вай, я не могу даже открыть глаза!.. Вай, я даже ничего не вижу…

Перепуганная служанка сообщила о тяжелом состоянии госпоже. Та задумалась. Что делать со старухой? Салиха прекрасно знала, что Мириам нередко разыгрывает болезни, чтобы получить подарки, и шахине вдруг пришла в голову удачная мысль – она и Мириам сумеет ублажить, и Мехрун-Ниссе показать, как дорожит ее дарами.

– Подай мне поднос, на котором подарки Мехрун-Ниссы.

Служанка поднесла большой серебряный поднос, на котором горой были навалены разные украшения.

– Отнеси Мириам, чтобы ее голова перестала болеть. А еще добавь вот это, – Салиха протянула флакон с нюхательной солью и небольшую коробочку с шариками опиума. – И скажи, что я жду ее немедленно.

Немедленно не получилось, Мириам знала себе цену и не слишком торопилась. С воплями и стонами она перебрала весь поднос, мысленно отметив тонкий вкус вдовы и хитрый расчет – ни одно великолепное само по себе украшение не подходило Салихе.

Салиха и не собиралась их надевать, напротив, она приказала сделать это старухе:

– Ты нацепишь эти перстни, браслеты и главное – носовые кольца и будешь расхаживать в них по дворцу. Если спросят, скажешь, что хозяйка такие раздает слугам, – самой ей не пристало носить подобную дешевку.

– Они недешевы, госпожа, – все же заметила внезапно выздоровевшая Мириам. – А что если падишах спросит об этих дарах?

– И ему ответим так же! Вряд ли падишах разбирается в женских украшениях, он и не поймет. А вот женщины все заметят. Иди.

Но когда Мириам была уже у выхода, Салиха вдруг остановила ее вопросом:

– Ты сказала, что вдова уехала?

Служанка засеменила обратно – не стоило говорить громко даже в покоях главной жены падишаха. Приблизившись, зашептала:

– Да, госпожа. Вдова и ее племянница уехали на рассвете. Слуги сказали, что караван был большой и вдова отправилась в свою Бенгалию.

– Где это?

– Не знаю, говорят, далеко.

– Иди.

Оставшись одна, Салиха взяла зеркало и принялась разглядывать себя. Да, нужно признать, что Мехрун-Нисса хороша, очень хороша, но она вдова и ей тридцать, кажется, даже тридцать один. К тому же она просто дочь визиря, пусть и главного.

Шахиня с удовольствием улыбнулась своим мыслям. Соперница поняла невозможность соревноваться с более молодой и знатной красавицей, потому и сбежала, чтобы не оказаться в проигрыше. Это хорошо, удобно иметь дело с умными соперницами, хотя их и боятся.

Салиха заметно повеселела и приказала подготовить хамам, чтобы принять ванну и привести себя в порядок перед продолжением пира. Кроме того, стоило подумать и о ночном визите падишаха. Джехангир должен высоко ценить свою новую жену, не важно, что она девятнадцатая по счету, падишах уже назвал ее главной.

Служанки снова и снова натирали нежную кожу новой шахини маслами, промывали волосы и сушили их над горячими углями с ароматическими травами, потом долго и осторожно подводили тонким каламом линию ее век, то и дело окуная его кончик в разведенный каджал (сурьму).

– Госпожа, какие украшения вы наденете? Подать носовые кольца, чтобы вы могли выбрать?

Салиха прищурилась:

– Нет, я надену только свои перстни, браслеты и украшения, которые привезла из дома. Я внучка шаха и агачи (главная жена) падишаха, я не обязана подчиняться правилам зенана, могу их менять или отменять вовсе!

Служанки испуганно притихли. Ничего хорошего такая самоуверенность не сулила, а если пострадает их госпожа, то и им самим придется плохо. Разве можно устанавливать свои правила там, где они установлены задолго до тебя? Но как возразить агачи? Вдруг она и правда отменит носовые кольца? Девушки одна за другой украдкой вздохнули: это же так красиво… как жаль, что новая агачи не умеет носить носовые кольца…

Арджуманд оставила свое сердце в стенах Красного Форта Агры. Впрочем, и Мехрун-Нисса тоже. Они любили – одна отца, другая сына, но те выбрали себе иных невест, вот и пришлось тетушке с племянницей покинуть родной дом и отправиться в далекую Бенгалию.

Мехрун-Нисса посоветовала племяннице не думать о том, что осталось позади:

– Арджуманд, всему свое время. Если ты сейчас начнешь горевать о принце Хурраме, то ничего хорошего дальше не будет.

– Но я люблю его и не могу не думать!

– Думать – одно, а вот страдать совсем другое. Вспоминай о нем, его любви к тебе, но только не о его предстоящей свадьбе. Это породит в тебе потоки желчи и плохо скажется на здоровье и коже. Думай о том, чтобы стать еще красивей, умней, образованней, лучше к тому времени, когда он за тобой приедет.

– А если не приедет?

Мехрун-Нисса вздохнула:

– Арджуманд, если не приедет, значит, такова твоя судьба – кисмет. Бороться с ней бесполезно. – И вдруг призналась: – Я советовалась с астрологом, даже не с одним. Все сказали одно и то же – я выйду замуж за падишаха и стану главной женщиной империи, а ты станешь женой Хуррама и в свое время тоже будешь женой падишаха. Они говорили о вечной любви твоего возлюбленного к тебе. Будь этого достойна.