По ту сторону снов - Гамильтон Питер Ф.

– Нам нужно создать организацию, – сказала Бетаньева тем вечером. – Это очевидно.

Слваста появился в доме на Тарлтон-Гарденс с единственным чемоданом, где помещалась вся его гражданская одежда. «И это символично», – подумал он. Он бросил свою военную форму в доме номер семнадцать на террасе Ригаттра. Бетаньева тоже оставила свое жилье на улице Бортон.

Они сидели на голых досках в задней комнате. Хавьер опирался на подушки, которые откуда-то принес Кулен. Худшие отеки здоровяка начали спадать, и он уже мог открыть один глаз. Аманарник уменьшил боль, однако Кулен беспокоился, что колено серьезно повреждено и будет восстанавливаться долго.

– Сколько людей для этого понадобится? – спросил Хавьер.

– Для чего именно понадобится? – переспросил Кулен. – Какова в точности наша цель?

– Избавиться от Капитана и Национального совета, – сказала Бетаньева. – Верно?

– Да, – сказал Слваста. – А что потом?

– Демократия, – возмущенно сказала она. – Подлинная демократия с открытыми и честными судами. И государственные чиновники, на которых можно положиться. Это для начала.

– Значит, мы должны физически выгнать ублюдков прочь, – сказал Хавьер. – Будет нелегко. Они будут драться. Нам нужна армия.

– Или толпа, – добавил Кулен. – Мы только что видели, какой серьезной силой может быть толпа. Меорский полк с трудом защитил правительственные здания.

– Невозможно контролировать толпу, – возразил Слваста.

– Не будь в этом так уверен. Толпе просто нужен хороший вождь.

– Но если кто-то начнет агитировать толпу, полиция Капитана их схватит, – сказал Хавьер. – Им еще повезет, если они отделаются отправкой на рудники Падруи.

– Значит, их личности должны остаться в тайне, – заметила Бетаньева. – Это всего лишь вопрос математики.

– Математики? – переспросил Слваста – и, возможно, слишком много скептицизма просочилось сквозь его панцирь.

– Конечно. – Она насмешливо улыбнулась ему. – Нам нужны отдельные группы агитаторов, изолированные друг от друга, а связь они будут поддерживать телепатически, по приватному каналу. Лейтенанты, которые не знают друг друга в лицо, поэтому не могут никого выдать. И нас никто не должен знать. Возможно, структура в виде пирамиды. Инструкции будут исходить от нас и передаваться через группы.

Она закрыла глаза, и в ее мыслях засияли геометрические фигуры, обозначенные линиями и узлами.

– Хм-м, дайте мне это обдумать.

– Мне нравится, – сказал Хавьер. – Значит, если мы – первая группа, на самом верху, нам нужно всего лишь набрать слой групп ниже нас. После этого группы, которые мы создали, продолжают создавать новые группы. Слой за слоем.

– Звучит хорошо, – признал Слваста. – Только кто сможет организовать такую систему?

Бетаньева показала ему непристойную фигуру из пальцев.

– Значит, это будешь ты, Бетаньева, – сказал Кулен. – Наш главный офицер по связям.

– Только не офицер, – резко возразила она. – Офицеры у военных.

– Тогда как? Товарищ?

– Да. Мне это нравится.

– Нашей самой большой проблемой будет мотивировать людей, – предположил Хавьер. – Большинство просто согласно с существующим положением вещей, и все тут.

– Вода, – нетерпеливо сказала Бетаньева. – Все знают, как плохо водопроводные компании обслуживают городские трубы. Чтобы заткнуть насосные станции, понадобится совсем немного времени. Семья Капитана владеет половиной из них. Мы можем распространить мнение, будто во всем виноват Капитан, который выжимает прибыль для себя и тратит недостаточно средств на ремонт и замену основных частей.

Слваста смотрел на Бетаньеву с растущим восхищением. Он никогда прежде не видел ее такой воодушевленной. Да, она и раньше злилась на первого помощника и Капитана, но это… он увидел ее с совершенно новой стороны. Ему понравились и ее неистовство, и ум.

– Еще надо подумать, как донести наше послание до людей, – сказал Кулен. – Назвать причины, почему наш путь лучше, чем существующая система.

– Деньги, – сказал Слваста, решив сделать свой вклад.

Все посмотрели на него.

– Каждый хочет иметь больше денег, верно? – По мере того как он говорил, идея разворачивалась в его мозгу, он практически думал вслух. – Значит, мы должны показать им, что можем это дать. Люди должны знать: противодействие Капитану принесет им лучшую жизнь, особенно в отношении денег.

Он сделал паузу, сортируя мысли и чувствуя большое удовлетворение от того, что может вдохнуть новую жизнь в свою персональную цель.

– Ну? – поторопил его Хавьер.

– В Варлане сейчас много людей, и не только в трущобах. И с каждым днем все больше и больше их прибывает из провинций в поисках работы. Так почему бы нам не гарантировать им работу?

– Как, во имя Джу, нам это сделать? – спросила Бетаньева.

Слваста улыбнулся им всем, когда в его голове расцвело идеальное решение.

– Мы уничтожим модов.

Лишь через несколько недель Хавьер выздоровел достаточно, чтобы начать ходить. Ему приходилось пользоваться тростью и поддерживать себя текином. Но, как только он смог покинуть Тарлтон-Гарденс, он устроил Слвасту на работу в лавку мясника Кофлина на рынке Уэлфилд. Кофлину уже стукнуло сто шестьдесят три года, и он полностью полагался на Хавьера и двух парней, Пабеля и Эрвина, а также на трех мод-обезьян, доживавших свое третье десятилетие (это было не слишком гуманно – заставлять работать таких старых модов).

Каждое утро, за час до рассвета, Хавьер брал с собой одного из парней, отправляясь забирать мясо с грузового двора станции Плесси, куда его доставляли ночные поезда. Вместе с работниками десятков других лавок они загружали туши – некоторые свежие, некоторые засоленные – и перевозили их в Уэлфилд, где мясо разделывалось и упаковывалось для покупателей. Кофлина пришлось убеждать, что однорукий человек справится с этой задачей. Но стоило Слвасте продемонстрировать, насколько силен его текин, старик смягчился.

– Здесь, в лавке, прошлое остановилось, – заметил Хавьер, когда Слваста прибыл к началу своего первого рабочего дня.

Слваста оглядел нагромождение лавчонок, укрывшихся под одной огромной крышей, и мысленно назвал Хавьера слишком снисходительным. Вместо того чтобы хранить прошлое в лавке, саму лавку следовало оставить в прошлом, а на ее месте построить новую.

Каждое утро им приходилось вставать в четыре часа, чтобы оказаться на станции Плесси. Поэтому подняться на полтора часа раньше было не так уж трудно. Бетаньева без проблем выяснила, где в Варлане находятся основные стойла формовщиков.

– Просто нужно знать, в каком публичном реестре смотреть, – беззаботно сказала она.

Слваста не удивился, обнаружив в ее списке тридцать семь стойл. У многих людей были также стойла поменьше. В столице числилось много модов.

Стойла семьи Дава находились на Хэтчвуд-роуд, всего в четверти мили от набережной в районе Окслип. Аккуратный квартал с кирпичными стенами высотой в десять футов окружали длинные и тонкие стволы воксинов, беспорядочные пучки серо-черных листьев которых развевались на ветру. Рядом с главным входом стоял шестиэтажный особняк, по его фасаду взбирались ухоженные лианы пинко. Перед ним был разбит небольшой опрятный палисадник. Внутри стен традиционно располагались сараи и две площадки для тренировок. Посередине находились родильные ясли, достаточно длинные, чтобы вмещать двадцать пять беременных самок-нейтов, с инкубатором в одном конце, где недавно снесенные яйца лежали на чистой соломе. В двух сараях содержалось стадо в сто голов самок-нейтов и десять производителей – самцов-нейтов. Остальные сараи предназначались для молодых модов, со специальными стойлами для мод-обезьян, собак, гномов, кошек, птиц и лошадей разных размеров. В самом центре находился отгороженный участок для формовщиков. Люди, обладающие особым талантом, сидели в течение долгих часов рядом с самкой-нейтом, яйцеклетка которой только что была оплодотворена, и использовали свой текин для формирования необходимых признаков в зародыше.