Тень уходит последней (СИ) - Иван Валентинович Цуприков

же, как вы тогда мне говорили. Лешка, что, он молодой был, никогда не огрызался начальству, сказали - сделал. Царство тебе небесное, сынок, - перекрестился, глядя на портрет Алексея, Столяров. - Таня, долго ждать?

Женщина тут же зашла в комнату и на стол поставила нарезанне огурцы с помидорами, тарелку с соленой капустой.

- Тань, ну... - напомнил ей о чем-то муж.

- Так, она там, в шкафу на верхней полке серванта стоит.

Максим Максимович открыл дверцу и достал бутылку водки.

- Давай, э-э, - показывая пальцем на Синцова, прося назвать свое имя, дед улыбнулся.

- Николай, Николай Иванович, но лучше по имени меня зовите.

- Хорошо, - сказал дед и подал бутылку Николаю, - открой, а то уже и сил тех нет, - скривился Столяров.

Выпив водки и закусив помидором, Максим Максимович посмотрел на Николая и вздохнул.

- Пришел ко мне на днях, э-э, Питбуль. Чувствует, чувствуе-ет, что на Тот свет уже пора ему собираться. Пришел и просит, чтобы я его простил. Ну, а что говорить, ведь я тоже человек. Не знаю, есть ли на самом деле Ад и Рай, и сам скоро туда пойду. Простил я его. Только сказал я ему, чтобы он сам на могилку моего сыночка сходил и стал перед ним на колени, и сам попросил у него прощения.

А он, все тот же, и давай на меня орать, мол, он не виноват в его смерти, и всех нас он на чистую воду выведет! Он все там Богу про нас расскажет, как я орден получил. А я тот орден получил не за просто так! - поднял вверх указательный палец Столяров. - А я от пожара цех спасал. Они там нам проводку не меняли, она и загорелась. И вместо того, чтобы ее отключить, все из цеха и убежали. А я в то время в мастерской работал, она закрыта была. Сразу и не понял, почему лампы замигали, заточной станок стал урывками работать. А я на нем резец затачивал. Ну, и стал искать в мастерской причину аварии. А потом, как глянул в окно, а цех весь внутри горит. Там же масла на полу со всякой грязью полно, годами его не убирали, вот оно и горит, а дым черный. Ну, я и сообразил, что нужно отключить ток, а подключение к нему между токарным и фрезеровочным участками стоит, а там все в огне. Ну, взял полотенце, закрыл им рот, нос, и туда. А дым черный, дышать невозможно. Сначала посередине цеха пошел, а там масло, аж, скворчит на полу, как сало на сковороде. Что делать?

Подумал и пошел по правой стороне, где большие вертикальные токарные станки стоят. Пробрался до стойки, и рычаг - вниз. Все, темно совсем в цеху стало, все выключилось и сам уже чувствую, что, вот-вот, упаду, и побежал в сторону лестницы, туда, где раздевалка. Заскочил в нее, дверь закрыл и упал без сознания. Прихожу в себя - в больнице нахожусь. Спасибо пожарникам, спасли.

- Да, ладно, Максим, человеку это не интересно, - подвинула к Синцову тарелку с жаренным яйцом, хозяйка.

- Спасибо, - поклонился Столяровой Николай.

- Максим Максимович, а причина пожара в чем была?

- В коротком замыкании на одном из фрезерных станков. На нем масло из двигателя капало. Капало, капало, по проводу текло, и разрыв произошел на этом участке, где оно собралось, вот оно и воспламенилось, а за ним и станок весь загорелся. А внизу его решетка из досок, на которой токарь стоит, когда работает. А дерево сухое, замасленное, как порох и вспыхнуло.

- Страшно.

- Да, страшно было, - согласился с гостем Максим Максимович. - Но, что-то же толкнуло меня выключить подстанцию. Цех спасли. Пять фрезерных станков удалось восстановить быстро, а вот на том, котором пожар был, нет. Убрали его. И, ведь, правы вы были, э-э...

- Николай, - напомнил Столярову свое имя Синцов.

- Да, да, ведь мы сами рабочие и были в том пожаре виноваты. Мастер цеха, как раз в отпуске был, начальник цеха болел, кажется. А нам всем было наплевать на то масло, не мой же станок течет.

- Нам журналистам легче, отвечаем только за свой письменный стол и перед вами, читателями, за статьи.

- Да ты в сторону не уходи, - повысила голос хозяйка. - Максим, ты ему про этого живодера лучше расскажи, или, как там его зовут, эту собаку.

- Цыть! - стукнул по столу Максим Максимович.

- О-о, развезло дурака, сейчас начнется...

- 2 -

Оказывается, Вертилов бывал у Столяровых и не раз. Последние три года подряд он захаживал к ним, и просьба была у него единственная: сходить вместе с ним в храм имени Сергия Радонежского и попросить у Господа Бога ему прощения. Максим Максимович в душе был готов к такому поступку, а вот физически сделать этого не мог.

А, вот, в последнее время Вертилов стал меняться. То обычным приходит человеком, кланяется Столяровым, говорят о житье-бытье. Сидят с ним за столом, за чаем, вспоминают старые времена, и хорошее, и плохое. И начинают они его понимать, снимая про себя с него проклятия, которых он, может, и не заслужил, но получил очень много, когда родители оплакивали гибель своего сына.

Перед уходом Сергей Петрович Вертилов доставал из кармана икону, завернутую в полотенце, молился, став на колени перед ней. Глядя на него, и Максим Максимович креститься начал, и