Все прелести Технократии - Максим Волосатый

– Тогда не начинай опять свои терзания, – попросил Барок. – Решили, так решили. Нам нужен художник, мы используем его картины для размещения узоров. Узоры собирают нам нужное количество положительных эмоций, мы их складируем, а потом пускаем в дело, одновременно накачав полумрак энергией через «индикты». В итоге я – домой, а тебе остается слава, деньги, Сильвия и Академический Совет. Делай с ними все, что хочешь, надоели они уже – сил нет.

Он чуть помолчал.

– Я ничего не пропустил?

– Ничего, – хмыкнул Рудольф. – Кроме одной простой вещи: надо всего лишь расставить еще не написанные картины по всей галактике.

– С этим проблем нет, – успокоил его Барок. – Я все начал, я и подготовлю каналы сбыта. А ты посмотришь, и заодно поучишься, как это делается. А то я уйду, как ты тут без меня один останешься?

Они одновременно фыркнули. Повисла пауза.

– Кхм, – откашлялся Барок. – Все, обсуждение закончили, а начинаю лопать бойджу, а ты пока почетче вспоминай расположение.

– Так, может, не надо? – сделал последнюю попытку Рудольф. – Может, выйдем где-нибудь в стороне? Зачем его сразу пугать-то?

– Поздно переигрывать, – Барок зачавкал палочками лолли. Без бойджи полумрак открываться не хотел ни в какую. – Да и на улице есть шанс, что нас увидят посторонние.

– А так он сразу увидит, на что мы способны, – попытался возразить Рудольф.

– Вот ты вроде умный, умный, – вместо ответа пожаловался Рудольфу Барок. – А как чего ляпнешь, так хоть стой, хоть падай. Ну, конечно, он увидит. А как еще? Или ты думаешь, я ему узор в картины, как в снотворное в чай буду подмешивать? Не-ет, – он проглотил еще пучок лолли. Действие бойджи должно было вот-вот начаться. – Тут все сложнее. А тем более, что количество картин, которое нам необходимо, очень сильно превышает возможности среднестатистического человека. Придется его ускорять. А как это сделать незаметно? Нет уж, пусть знает, с кем имеет дело.

Барок замолчал на секунду, оценивая ощущения.

– Все, меня начинает потихоньку забирать, – сообщил он Рудольфу. – Давай концентрируйся на объекте. А то, если нас над поверхностью выкинет, будет не очень приятно.

– Даю картинку, – Рудольф решился. Сомнений больше не осталось.

Барок расслабился, посмотрел на появляющуюся в сознании уже привычную дверь. Улыбнулся ей, как старой знакомой, и вошел в успокаивающие волны полумрака, таща за собой Рудольфа. Главное – протащить через полумрак оба сознания. Полностью. Тогда и тело вывернется за ними. Это Баррокаин зуф Истадуч-он помнил хорошо. Он сам так попал в полумрак, не вытащив до конца свою память и свое сознание. Теперь это превратилось в шанс. Где-то (и когда-то) далеко-далеко все еще падал в пропасть датой-шаман Второго Круга. Падал, падал и никак не мог упасть.

Сейчас пришла пора помочь ему подняться.

– Туда, – показал рукой Барок.

В принципе, можно было обойтись и без голоса и жеста, но так было спокойнее. Ровно по направлению вытянутой руки через полумрак пролегла прямая струна дороги, в конце которой мягко светилось какое-то пятно.

– Поехали, – Барок решительно двинулся вперед.

Технология таких переходов были ими отработана уже очень неплохо, поэтому Барок не сильно удивился перемене обстановки и смене ощущений.

Короткое помутнение, и он стоит в середине какой-то комнаты.

– Хорошая работа, Руди, – похвалил Барок и начал осматриваться. Информация о новом месте нужна быстро.

Захламленная комната (Барок мысленно извинился перед Рудольфом за ругань в его адрес: рудольфовский бардак с этим рядом не стоял), грязные оконные стекла. Потеки разбрызганной краски мешаются с засохшей грязью. Полусорванные занавески. Перегоревшие лампы. Под ногами хрустят контейнеры из-под какой-то еды. Запах – бр-р-р….

И картины. Много. Большие и маленькие, прямоугольные и других форм. Яркие и тусклые. Понятные и странные. Разные…. Они висели на стенах одна на другой, стояли прислоненными стопками у стен, пачками захламляли углы. За креслом небольшой горкой пристроились миниатюры.

Да-а-а, Рудольф не соврал: его старый приятель действительно обладает большой работоспособностью. И небольшим талантом. Барок остановился возле одной из картин. На полотне красовалась геометрически правильная решетка, занимающая практически весь холст. Только по краям змеилась скрадывающая общую серость лента, испещренная странными узорами. Буквы, не буквы. Иероглифы, не иероглифы. Не поймешь. Из-за этой ленты создавалось странное ощущение, что ты одновременно находишься и перед решеткой и – за. В том смысле, что непонятно где у этого дома стены. Барок поморщился. Шизофрения в цвету.

Он осмотрелся, хозяина видно не было. Ладно, что у нас с окружением? Он подошел к окну…. И отшатнулся в испуге. Нет, никаких монстров там не наблюдалось, но после малоэтажной Либрации смотреть на землю поверх рваных облаков – это как-то слишком.

Барок еще раз осторожно подошел к грязному окну. А это не еще одна картина, часом? Нет. Все так и есть. Квартира художника с непривычным для уха Барока именем Лю Хо Юнг на самом деле располагалась выше облаков. Насколько хватало глаз, вокруг из грязно белого несущегося вокруг полотна тумана, как пни на болоте, торчали такие же здания, к которым откуда-то сверху тянулись непонятно откуда берущиеся тросы. Что это?

– Это портовый район, – пояснил вовремя сориентировавшийся Рудольф. – Тросы ведут к орбитальным лифтам, по ним идет разгрузка с орбиты.

И правда, – по одной из ниточек к торчащему из облаков дому вдалеке медленно ползла какая-то коробочка.

– Здесь жилье дешевое, – пояснил Рудольф. – И все снабжение прямо тут же. Можно месяцами не спускаться вниз.

– Да ты что? – удивился Барок. – А гулять хотя бы где? Ноги же отнимутся, сидеть в этой клетке.

– Гулять вон там, по периметру, – Рудольф указал на ближнюю из идущих по периметру дома галерей, – Хо Юнг давно еще предлагал мне перебраться к нему. Но я не согласился. На Алидаде как-то спокойнее.

– Да уж, – согласился Барок, присматриваясь к густому потоку людей, медленно текущему по галерее. На остальных домах, как он мог разобрать, было все то же самое. Бесконечные кольца галерей, бесконечные людские потоки. – Действительно, спокойнее. Слово ты подобрал правильное. А гулять-то где? По этим кишкам, – Барок кивнул на галереи, – можно только ходить. Ну, еще бегать….

Он оценивающе присмотрелся и поправился.

– Нет, бегать уже не получится. Как они тут живут?

Рудольф пожал невидимыми плечами.

– Я не знаю. Я тут не остался.

– Угу, – понял Барок. – Ладно. Как хочет, пусть так и живет. В конце концов, каждый лось несет свои рога сам. Нам от него не красоты природы нужны. Хотя, – Барок огляделся, – жил бы в другом месте, глядишь, и картины были бы красивее. А так… что он тут малюет…? Прямоугольники, квадраты. Спирали какие-то. Природу рисовать надо.