Стратегии счастливых пар - Валентин Бадрак

Сексуальная концепция

Кажется, интимный мир Рихарда Вагнера невозможно и нелогично рассматривать в отрыве от его жизненной концепции в целом. Его эротические влечения идут вслед

за духовным восприятием, подчинены ему и находятся у него на службе. Но его эротическая энергия была наделена такой невероятной силой, что делала его завоевателем, и сравнима разве что с кумулятивной энергией снаряда, пробивающего броню танка. Волнующим и несколько шокирующим отличием индивидуальной культуры композитора и его реакций на импульсы собственного либидо является кощунственный и совершенно бесстыдный отказ от их подавления в угоду нормам морали и общественного спокойствия. В чем же причина такого непочтительного отношения к окружающим, близким и друзьям, презрения к чувствам? Вагнера никогда не волновала чужая драма. Вытеснив из своего сердца Минну, он, формально оставаясь ее мужем и заботясь о быте брошенной женщины, одиноко шел по жизни, это духовное одиночество сделало его разрушителем. С одной стороны, налицо бурный, не терпящий ожидания и обоснования поступков темперамент, с другой – жуткий, вампирический эгоцентризм. Пожалуй, есть тут место и тайному влечению к восстанию против норм, показному безрассудству и даже мальчишескому озорству, порой захватывающему его и превращающему в неистового авантюриста или беспощадного тирана. Вагнер намеревался быть тираном во всем и по отношению к каждому, и этот психосексуальный контекст его одержимости проскальзывал практически всегда. Примечательно замечание Петра Чайковского, тонкая гомосексуальная натура которого тотчас уловила душевные волнения и внутренние устремления Вагнера. Говоря об одном дирижере, он заметил: «В нем мало огня, во всей его фигуре нет того престижа, той повелительности, которая порабощает оркестр до того, что все они делаются как бы одной душой, одним колоссальным инструментом. Впрочем, во всей своей жизни я видел только одного такого дирижера – это был Вагнер…» Действительно, Вагнер готов был поработить всех, но Минна не воспринимала его влияния, и тут есть основание говорить о явном несоответствии их интимных ожиданий. Косвенным подтверждением этого является то, что едва ли не самого начала совместной жизни Минне было тягостно находиться с Рихардом вдвоем, и даже в Россию к мужу, поехавшему туда фактически на заработки, она прибыла с сестрой Амалией. А ведь это происходило буквально через год после свадьбы. Позже они вообще не могли находиться наедине: однажды, когда Рихард заехал к жене в Дрезден, она немедленно вызвала туда теперь уже его сестру, Клару, чтобы не оказаться с мужем в замкнутом пространстве. Его присутствие порождало эффект близости к чудовищу, склонившемуся над жертвой, – окружающие всегда ощущали его психологическое давление, и Минна в первую очередь.

Но главным несчастьем этой пары явилось осознание их духовной чуждости друг другу. Вагнер был слишком далек от этой женщины, которую он со временем называл не иначе как «несчастной» или «бедной» и с которой старался проводить как можно меньше времени вместе, не испытывая никаких иных чувств, кроме сострадания. С нею он, тем не менее, «дотянул» до серебряной свадьбы и намеревался таким же образом, живя по большей части раздельно, в удаленных друг от друга городах и странах, «докатиться» и до золотого юбилея. Что ж, множество семей жили и живут таким же образом: супруги находятся вроде бы вместе, но чужие друг другу и в лучшем случае развлекаются бесконечными взаимными упреками.

Постоянные размолвки Вагнера с первой женой, ее нервозность и напряженность, отказ понять и принять его творческую миссию быстро привели к угасанию эротического влечения к некогда привлекательной женщине. Тупик, неспособность развития отношений, невозможность ощутить радость и перспективы толкали Вагнера на бесконечные путешествия. Он, как бесприютное животное, носился по Европе в поисках дома, уюта, душевной гармонии и, конечно, сексуального наслаждения. Отношения Вагнера и Минны были обречены, потому что они не научились чувствовать друг друга и оказались психологически не подготовлены к семейным отношениям, причем каждый остался на своей незыблемой жизненной платформе.

Но как ищущий, способный разжечь в себе пламя бушующей страсти мужчина, Рихард Вагнер позволял себе бесцеремонно врываться в чужие интимные миры, особенно если чувствовал их шаткость. Ведь он был в жизни неудовлетворенным агрессором, по меньшей мере до встречи с Козимой. Вовсе не исключено, что он подсознательно стремился к разрушению чужих жизненных установок, проникая в семьи, как лукавый змий, пришедший испытать прочность чужой любви, увлечь за собой, больше стремясь к компенсации и бессознательной мести за свое незавидное положение, чем действительно влюбляясь. Его не смущали узы чужого брака, освященные религией и законами общества, он признавал лишь невидимые цепи любви, которые неотступно искал. Кажется, двигаясь по запыленным дорогам Европы от одного пристанища к другому, он пребывал в постоянном поиске собственного семейного счастья, даже желая, подобно хищнику, разрушить чужое, чтобы на его обломках выстроить свое. Не стоит кривить душой, в этом деле он был истинным слугой Люцифера. Постоянно лишенный покоя, издерганный, тщеславный одиночка лишь на привалах, посвященных поиску очередной жертвы, на время успокаивался, успевая создавать очередной шедевр.

Хотя в своей автобиографии, призванной, как всегда при написании таких книг, подровнять и приукрасить собственную историю, он очень аккуратно обходится с описанием встреченных на своем пути женщин, есть основания больше доверять в этом скрупулезным биографам, нежели ему самому. Те, кто тщательно отслеживал каждый шаг композитора, называют несколько громких адюльтеров (причем не исключено, что многие другие остались покрытыми мраком тайны). Одна из ранних амурных авантюр неугомонного искателя счастья касается Джесси Лоссот, юной англичанки, муж которой помогал ему держаться на плаву. В ответ Вагнер задумал побег с Джесси в Грецию. Прознавший об этом супруг рассвирепел и пообещал прикончить музыканта, а позже не без помощи полиции заставил Вагнера убраться из страны. Впоследствии композитор познакомился с другой парой, которую сумел превратить в друзей-меценатов. Но, как и прежде, пока Отто Везендонк ссужал ему значительные суммы, чтобы он мог писать, Рихард завязал вовсе не целомудренный роман с молодой женой своего нового товарища Матильдой. Впрочем, в книге о себе Вагнер настойчиво твердит об исключительной дружбе с этой семьей, продолжавшейся много лет, а сцены ревности, устраиваемые Минной, описывает не иначе, как недоразумения. Еще через несколько лет он обращает пристальное внимание на подросших дочерей своего старого друга Ференца Листа и, как утверждают некоторые источники, заводит любовный роман с его старшей дочерью Бландиной. Но еще прежде, чем она умерла при родах, Вагнер влюбляется в младшую – Козиму. Последняя уже была замужем за еще одним другом Вагнера – композитором и дирижером Гансом фон Бюловым. Практически на глазах у Бюлова Вагнер методично и властно разрушил семейные отношения, которые внешне казались идиллией.