Василий Храбрый - Сычев К. В.

– Мой удел не так уж слаб! – покачал головой князь Даниил. – У меня не один десяток городков! Пусть они пока невелики, но со временем разрастутся. Вот только бы отдохнуть от татарских набегов…А там бы мой удел вырос, как гриб!

– Вот когда вырастет, брат, – вздохнул князь Константин, – тогда и поговорим о твоем союзе…

В это время хлопнула дверь, и в княжескую светлицу вбежал молоденький слуга.

– Пресветлый князь! – крикнул он. – К тебе прибыл всадник из Переяславля. Весь пыльный и грязный! Может послать его в баню?

– Веди же его сюда, мой верный слуга! – закричал, покраснев от волнения, князь Даниил. – Я давно жду вестника из Переяславля! Проси же скорей! А банька успеется!

В светлицу вошел, потный и грязный, дружинник князя Ивана Переяславльского: рослый, светловолосый, длиннобородый, с большими серыми глазами. – Здравствуй, славный князь Даниил! – сказал он, поясно поклонившись московскому князю, а затем, после паузы, отвесив поклон и князю Константину.

– Здравствуй, Федор! – князь Даниил узнал дружинника. – Я помню твои серые глаза! Ты не раз сидел за моим пиршественным столом…Какие же у тебя новости? Как там твой князь Иван, выздоравливает?

– У меня печальное, даже скорбное известие, княже, – склонил голову рослый Федор. – Мой славный Иван Дмитрич, несчастный мученик, скончался пятнадцатого мая в душевных и телесных страданиях!

– Горько это слышать! – покачал головой князь Даниил. – Однако все в Божьих руках…А что с его наследством? Он успел написать грамоту?

– Успел, батюшка князь! – вздохнул Федор. – И решил все так, как обещал тебе в прошлом году в Дмитрове…

– Неужели так?! – вскричал, ликуя, князь Даниил. – Однако же, – он лицемерно опустил голову и сделал вид, что плачет, – горько мне из-за его преждевременной смерти! Это случилось так рано…

– Мой покойный князь Иван, – громко сказал, глядя на склонившегося в лицемерной скорби московского князя, переяславльский посланник, – решил передать тебе, князь Даниил, свой удел и город Переяславль. И написал об этом грамотку…Вот она, смотри же, батюшка, и читай! – Федор достал из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент и протянул его обеими руками князю.

Даниил Московский схватил грамоту, быстро развязал красную с золоченой нитью тесьму и жадно стал читать. – Это завещание, брат! – закричал он, глядя на рязанского князя. – Теперь Переяславль – мой! Эй, Хлуд! – позвал он стоявшего в углу молодого слугу. – Беги-ка за моим сыном Юрием! Пусть он бросает все и идет сюда!

Князь Юрий Даниилович не заставил себя долго ждать и стремительно ворвался в отцовскую светлицу, благо, пребывал неподалеку.

– Что случилось, батюшка?! – крикнул он с порога.

– Бери, сынок, людей, – весело сказал князь Даниил, – и своих лучших дружинников: поедешь прямо сейчас в Переяславль!

– Разве умер князь Иван? – удивился Юрий Даниилович.

– Да, сын мой, – ответил, едва скрывая свою радость, князь Даниил. – Он завещал нам свой город и землю. Надо тебе побыстрей туда приехать, чтобы опередить моего брата, великого князя Андрея!

– Опередить не удастся, – буркнул переяславльский посланник. – Его бояре уже там! Они пытались меня задержать, чтобы я не поехал к тебе, князь Даниил! И все хотели осмотреть грамотку, которую успел мне тайно передать князь Иван незадолго до своей смерти! Эти бояре говорили мне, что город Переяславль принадлежит великому князю Андрею, и что только он может, якобы, передать его, кому пожелает! Но я не стал им говорить об этой грамотке, чтобы они ее не уничтожили!

– Благодарю тебя за это, Федор! – улыбнулся князь Даниил. – Теперь ты будешь моим доверенным человеком и старшим дружинником! А теперь иди в баньку и прими заслуженный отдых!

– Мне не нужен отдых, батюшка князь, – покачал головой Федор. – Я лучше поеду с твоим мудрым сыном, князем Юрием Данилычем, и помогу ему! А банька и опочивальня успеют…Сейчас важно не опоздать!

– Ну, если так, тогда поспеши, – кивнул головой Даниил Московский. – А ты, сынок, – он глянул на князя Юрия, – не ленись! Гони в шею тех бояр моего брата Андрея! Пусть уходят к своему непутевому господину! И хорошенько напугай их, чтобы бежали без оглядки! И предупреди их, что если мой брат Андрей полезет в мои дела и осмелится оспаривать эту духовную грамоту, – князь Даниил поднял вверх заветную пергаментную трубочку и помахал ею над головой, – тогда я буду воевать с ним до последнего бойца и никому не отдам свой законный город! Иди же, сынок!

– Слушаюсь, батюшка!

Когда московский князь вновь остался наедине с князем Константином, он встал со своего кресла и подошел к сидевшему, как ни в чем не бывало, пленнику.

– Ну, что, Константин, – сказал он с усмешкой, – разве теперь мой удел слаб? С Переяславлем я непобедим и богат! Это великий город, несмотря на то, что уже не раз был сожжен! Теперь не надо ровнять мой удел с брянским! Теперь мой брат Андрей – великий князь лишь по названию! Это я – великий князь после такого славного наследства! Что ты сейчас об этом думаешь? Почему бы не заключить со мной союз? Я же тебе не Василий Брянский! Неужели ты и теперь со мной не согласен?

– Конечно, брат, – кивнул головой рязанский князь, – ты будешь теперь в силе с Переяславлем…Однако, если с этим согласится великий князь Андрей…А если согласится, значит, потеряет всю власть в суздальской земле! Тогда ты, в самом деле, хитроумный Даниил, станешь великим князем…Ну, а если так будет, я подумаю…В таком случае, союз с тобой не будет позором для Рязани!

– Еще увидишь, брат, – весело сказал Даниил Московский, – всю мою силу! Тогда заключим наш союз не только на словах и грамотке, но и на крестном целовании!

ГЛАВА 10

СОВЕТ КНЯЗЯ ВАСИЛИЯ

Во дворце хана Тохтэ проходил Совет или малый курултай всей ордынской знати. К осени 1302 года Тохтэ окончательно «замирил» все города и веси своего царства и посадил на места бывших ставленников Ногая своих наместников. Несмотря на победу над Ногаем, в Золотой Орде не сразу установились мир и покой. Отдельные мятежные мурзы еще некоторое время вспоминали своего покойного временщика, надеясь на вмешательство в дела царства воинственного ильхана Газана, потомка Хулагу, к которому в Иран бежала первая жена погибшего Ногая Чапай с сыном Тури. Они явились к Газан-хану не с пустыми руками, но с возами, гружеными серебром и богатствами старого темника. Помимо этого, Чапай привела с собой полтумена отборных конных воинов, сохранивших преданность семье Ногая.

Чапай, прибыв в ставку Газан-хана, сразу же напросилась на прием к «правоверному государю» и, упав перед ним на колени, зарыдала, прося помощи для мести за кровь Ногая и его сыновей.