Каган русов - Сергей Шведов

К великому удивлению воеводы Радмила и мудрых новгородских мужей, кудесник Пересвет не только поддержал князя Святослава в его глупом намерении, но выделил ему две сотни Белых Волков, едва ли не половину дружины бога Перуна. Узнав об этом, боярин Збыслав даже посерел.

- Втравит нас киевский княжич в войну с хазарами, помяни мое слово, - зло прошипел он Радмилу. – Кровью умоемся. Киев-то ныне слаб. В Русалании раздоры. Если каган-бек Иосиф двинет на нас свое войско, кто придет нам на помощь?

- Так ведь Муром наш город, - неуверенно возразил Радмил.

- Как же наш, если он варягами Рерика был взят, - рассердился молодой боярин.

Збыслав принадлежал к ладожской старшине, его прадед, по слухам, был среди тех, кто поднял мятеж против князя Воислава. Да и вообще ладожане варягов не жаловали, даром что находились с ними в дальнем родстве. Воевода Радмил, родившийся в Киеве, не всегда понимал в чем причина споров между новгородскими боярами, но догадывался, что корни этих раздоров лежат очень глубоко. Взять тех же Глота с Хабаром. Глот из ладожской старшины и доводится родовичем боярину Збыславу, а Хабар из варягов, его прадед пришел в Приильменье в дружине Воислава Рерика. Почти сто лет уже прошло с той поры, а страсти никак не улягутся, переходя порой в откровенную кровавую прю между родами. Впрочем, в данном случае у боярина Збыслава был свой торговый интерес, не имеющий к старинной вражде никакого отношения. Збыслав, человек молодой и расторопный, успел удачно жениться в Итиле и взял за своей женой-хазаркой такое приданное, что многие новгородские бояре даже рты разинули, глядя на счастье, привалившее боярину. Воевода Радмил, подобно многим, тоже качал головой и цокал языком до тех пор, пока Збыслав не предложил ему десять тысяч денариев в долг. А потом намекнул, что деньги можно и не возвращать, но лишь на определенных условиях. Радмил, стесненный в средствах, условие боярина выполнил и получил назад свою расписку. Ныне он почти жалел, что связался с хитроумным Збыславом, но особой вины за собой не числил. Прав боярин Мешко – кому он нужен этот Муром?

- Не понимаю, чего ты хочешь от меня, боярин? – рассердился Радмил.

- Ничего, воевода, - пожал плечами Збыслав. – Просто мой тебе совет, держись подальше от Святослава и не потакай его безумствам. А если он сложит голову в землях муромских или вятских, то в Киеве о нем рыдать не будут. И ты не хуже меня знаешь почему.

Зря хлопотал боярин Збыслав. Воевода Радмил и без его советов не пошел бы в чужие земли. Да и с какой стати? У Радмила вся Новгородская земля на плечах, а тут изволь ратиться невесть за что. Семьсот конников воевода для юного князя все-таки собрал. Большой потерей будет их гибель в Муромских лесах и болотах, но тут уж ничего не поделаешь. Ибо Святослав стал князем Новгородским по вечевому приговору, а потому вправе требовать от воевод и бояр верной службы. Впрочем, будь среди бояр единство, то сумели бы они дать залетному княжичу укорот. Увы, далеко не всем нравится осторожное поведение воеводы Радмила, иные его чуть ли не в предательстве обвиняют и горой стоят за Святослава. Ничего, время покажет, кто в этом споре прав.

Глава 8

Вятичи

Ган Услад, ставленый князем Трояном в городе Муроме воеводой, гостей не ждал. Ни хороших, ни плохих. Под рукой у гана было почти тысяча мечников, сила вполне достаточная для обороны города, все население которого насчитывало едва ли десять тысяч человек. Треть из них были ильменскими словенами, остальные муромой, которым за Новгородский интерес бить ноги не было никакого резону. С горожанами отношения у гана были ровными. Да и злобится на вятичей у обывателей Мурома не было причины, ибо князь Троян подати им положил еда ли не втрое меньшие против новгородских. Сделано это было, конечно, не без причины. Ибо Муром был взят Трояном не для грабежа, а лишь с целью превратить его в неприступную крепость, способную оградить вятские и хазарские земли от набегов ушкуйников и недопустить распространения влияния Киева и Новгорода в Поволжье. Для Услада не являлось, разумеется, тайной, что князь Троян действовал не по своему почину. За Трояном стоял каган-бек Иосиф и расторопные хазарские беки и купцы, спавшие и видевшие Новгород под своей пятой. Ган Услад тоже не во всем был волен в своих действиях. И у него за спиной был свой «Иосиф», вот только звали его Натаном. Уважаемый Натан был богатым итильским купцом-рахдонитом и не стал беком вероятно только в силу того, что не захотел им стать, желая сохранить свободу рук. Во всяком случае, он не раз жаловался вятскому гану, что каган-бек Иосиф слишком уж властолюбив и не всегда тверд в вере. Усладу не было дела до чужой веры, но он хорошо понимал, что вятичам еще долго не удастся вырваться из-под хазарской опеки, которая с каждым годом становилась все более обременительной. Но и ходить под киевской дланью вятичам тоже не хотелось. Ну хотя бы потому, что за Киевом ныне не было силы, да и откуда ей взяться, если правит там слабая женщина княгиня Ольга, родившаяся то ли в Византии, то ли в Болгарии, словом чужая и кровью и духом, как Вятской земле, так и всей Руси.

- Новгорода вам не одолеть, - сказал Услад Натану, стоящему рядом с ним на приступке городской стены.

- Для начала мы отобьем у новгородцев Ростов, - усмехнулся рахдонит. – А там видно будет. Ладога должна быть включена в сферу влияния каганата.

- А зачем?

- Нам нужен прямой выход в Варяжское море, - пояснил Натан.

- А варяги с этим примирятся?

- Ныне варяги стонут под железной пятой короля Оттона, - усмехнулся Натан. – Их портовые города в руках у саксов. Даже князек ругов Селибур вынужден с этим считаться и недавно заключил с Оттоном союз. Князь Троян сделал правильный выбор. Да и в Новгороде есть немало людей, готовых к сотрудничеству с каганатом.

- А как же Киев?

- Киев после смерти князя Ингера клониться к Византии, до северных и восточных земель ему дела нет, - спокойно пояснил Натан.

- А мне булгарский купец вчера сказал, что в Новгороде сел князем сын Ингера Святослав.

- Какой еще Святослав? – удивился рахдонит.

- Откуда же мне знать, - пожал плечами Услад. – По слухам, он собирается отбить у князя Трояна Муром.

- Вспомнил, - хлопнул себя ладонью по лбу Натан. – Видел я того Святослава года четыре тому назад в Итиле. Воевода Асмолд приезжал договариваться с каган-беком о походе на арабов. И княжич тогда был с ним.

О неудачном походе на Бердоа ган Услад слышал от атамана Ревеня, который ныне, по слухам, тоже склоняется к союзу с каганатом. Этот неудачный поход стоил жизни не только воеводе Асмолду, но и князю Искару. Чем и воспользовался Ревень, оттеснивший сына Искара княжича Данбора от власти.