Каган русов - Сергей Шведов

Вятичи переглядывались между собой, но выходить из толпы не спешили. Мордвины, коих тоже немало было среди Усладовых мечников, видимо просто не поняли, что им предлагает юный всадник, облаченный в кольчугу, и сейчас негромко переговаривались между собой.

- А кто такой Сокол? – с усмешкой спросил Натан.

- Это я, рахдонит, - безошибочно опознал в нем чужака князь. – Святослав Рерик. Передай каган-беку, что я иду за булавой.

- Коли отпустишь – передам, - спокойно сказал Натан. – Даю тебе слово, князь.

- А ты что скажешь, ган? – повернулся Святослав к Усладу.

- Сокол высоко, Гепард далеко, а я слово дал князю Трояну, и освободить меня от клятвы может только его или моя смерть, - холодно отозвался вятич.

- Снабдите их припасами, - распорядился Святослав, - и отпустите на четыре стороны. Не жду вас больше в Муроме, вятичи, а свидимся мы еще раз уже на вашей земле.

Из почти тысячной вятско-мордовской рати на сторону Святослава переметнулось человек шестьдесят. Остальные, окружив телеги с припасами, безоружными и бездоспешными покинули Муром. Никто Усладу и его людям не сказал вслед худого слова, но настроение у гана от этого не улучшилось.

- Легко отделались, - сказал Натан, оборачиваясь на покинутый город.

- А ты думаешь – отделались? – неожиданно даже для себя усмехнулся Услад. – По-моему, все еще только начинается.

До Липска обезоруженная Усладова рать добралась только через месяц, потеряв по пути до половины состава. Мордвины, обозленные на воеводу, бездарно отдавшего город, ушли в свои земли. Князь Троян, уже успевший узнать о потере Мурома, брезгливо усмехнулся в ответ на здравствование гана Услада. Бек Азария зло выругался. К столу ни Услада ни Натана не пригласили, чарок, как это положено по обычаю, не поднесли. Так и остались они стыть у порога, глядя как Троян и Азария в кругу своих ближников разделываются с жирным кабанчиком, запивая мясо вином и медом.

- Твое счастье, Натан, что ты не бек и не ган, - зло прошипел Азария, - иначе по закону Обадии я бы снес тебе голову перед строем своих хазар.

Натан только зубами скрипнул в ответ на угрозы наглого молодого бека. Дед Азарии был из кубанских асов, видимо поэтому бек был синеглаз, несмотря на довольно темные почти черные волосы. Среди ближников Иосифа Азария был далеко не из первых, но все же звание бека он получил, в отличие от многих истинных сефардов, которые заслуживали его куда больше.

- Жаль, что у вятичей законы Обадии не в ходу, - вздохнул Троян, который возрастом недалеко ушел от двадцати пятилетнего бека, - и единственное, что я могу с тобой сделать, Услад, это обнести чаркой на хмельном пиру. Но мое доверие ты потерял навсегда. Я не обвиняю тебя в измене, ган, но только потому, что ты для этого слишком глуп. Ты позволил сопливому мальчишке обмануть себя и потерял город, стоивший нам много крови.

- Думаю, у тебя еще будет случай, познакомится с этим мальчишкой поближе, - холодно отозвался Услад. – Он обещал навестить тебя в Липске.

Князь Троян захохотал и его смех немедленно подхватили ближники. Услад нового князя вятичей никогда не любил. Троян происходил хоть и из старого, но захудавшего рода. Почти половину из своих двадцати пяти лет он провел в Итиле и, по слухам, даже успел принять там чужую веру. Впрочем, это не помешало ему принести жертвы славянским богам Даджбогу, Хорсу, Перуну и Велесу, что, правда, не вернуло ему доверия волхвов, но позволило занять великий стол, опустевший после внезапной смерти князя Коломана. У Коломана было два сына, Коловрат и Измир, но под давлением хазар их даже не пустили на вече, а блудливая старшина сделала все, чтобы липчане, вопреки обычаю и славянской правде, назвали своим князем не Коловрата, а Трояна. Услад был среди тех, кто ратовал за Трояна, и нынешнее свое незавидное положение он считал расплатой за отступление от правды славянских богов.

- Я освобождаю тебя от клятвы, Услад, - сказал Троян, обрывая смех. – Иди, куда хочешь, и служи, кому хочешь.

- Добро, - усмехнулся ган. – Но перед тем как уйти, я хочу предупредить и тебя, князь, и твоего друга бека: Гепарду не долго осталось терзать Русь, Ясный Сокол уже встал на крыло.

Князь Троян уже открыл рот, чтобы обрушить град ругательств на голову упрямого гана, но, поперхнувшись куском мяса, закашлялся. А когда он вновь поднял голову, ган Услад уже покинул терем.

- Чтоб он провалился, этот степняк! – обрел, наконец, дар речи Троян под сочувственные вздохи ближников. Ган Услад был чужим в Липске, а поэтому его опала не произвела на бояр особого впечатления. Липчане всегда с подозрением относились к вятичам, жившим в Приграничье. Наверное потому, что степняки предпочитали скотоводство земледелию и не раз совершали набеги на богатые вятские города. Во времена каганов Битюса и Тургана степные вятичи охотно шли в хазары, но после усобицы, вспыхнувшей более ста лет назад, между ними и каганатом пролегла глубокая межа, которую пролетевшие годы так и не сумели сравнять. Степные вятичи в той войне встали на сторону русаланов и внесли свой весомый вклад в победу над каганом Обадией. Наверное князь Троян об этом не вспомнил, если бы не слова Услада о Соколе.

- Что еще за Сокол? – спросил бек Азария.

- Давняя история, - поморщился Троян. – Впрочем, нас она не касается. Зато о Мороме нам следует подумать, Азария, его потерю нам каган-бек не простит.

- Вернем, - твердо сказал бек. – Посмотрим, что он за птица, этот князь Святослав.

Объединенная рать хазар и вятичей выступила в поход через седмицу после возвращения гана Услада. Князь Троян торопился, всерьез опасаясь, что весть о падении Мурома дойдет до ушей каган-бека Иосифа, который не склонен был прощать оплошностей ни ближним, ни дальним. А Троян расположением каган-бека дорожил, отлично понимая, что без поддержки хазар ему на вятском столе не усидеть. Это сейчас липские бояре смотрят ему в рот, но стоит удачливому князю оступиться, как они сразу же напомнят ему об истинных и мнимых промахах и, чего доброго, собьют со стола раньше, чем каган-бек успеет сказать слово в его защиту.

Под рукой у Трояна было почти восемь тысяч всадников. Пеших в поход на Муром он решил не брать. Пяти тысяч хазар и трех тысяч вятичей было вполне достаточно, чтобы прищемить хвост новгородцам. Тем более что Святослав, скорее всего, вернулся в Новгород, оставив в пограничном городе лишь небольшую рать. Бек Азария был того же мнения. Его хазары, набранные в основном из гузов, хоть и уступали вятичам в снаряжении, зато превосходили их в резвости коней. Каган-бек Иосиф в последнее время все меньше доверял наемной исламской гвардии и все больше полагался на природных хазар. Другое дело, что былые связи с родами и племенами, проживавшими в границах Хазарии были утеряны, и все меньше ганов стремилось в Итиль, в поисках милости каган-бека. Сефарды, взявшие власть в Итиле при Вениамине и Аароне, косо посматривали на пришельцев. Да что там ганы, если даже бек Азария, чьи предки верой и правдой служили еще кагану Обадии, не был среди ближников Иосифа своим. А виной тому была славянская кровь, доставшаяся ему от деда. К сожалению, и каган-бек не всегда был последователен в своих действиях, и то привечал вождей окрестных племен, то вновь от них отворачивался в угоду обиженным рахдонитам. Такое положение не могло продолжаться долго. И если сефарды не захотят поступиться своими привилегиями в пользу вождей подвластных Итилю племен, то Хазарию ждут нелегкие времена.