Злой лжец - Саммерс Фейт

снова услышала ее крик и поняла, что ее бьют. Я не могла просто лежать там и ничего не делать. Поэтому я ослушалась ее в последний раз и на этот раз не пошла в подвал и не спряталась. Я была полна решимости спасти ее. Я вбежала в ее комнату, когда дядя Лукас был на ней, и ударила его кухонным ножом.

Я попала ему в бок, но рана оказалась недостаточно глубокой. Он схватил меня и преподал мне урок, который ни моя мама, ни я не забудем, когда он избил меня и изнасиловал.

Изнасилование… это слово впервые за долгое время пришло мне на ум, и теперь, когда оно у меня в голове, оно словно отравляет мой мозг.

Папа не знал, что с нами происходит, пока на той неделе не погибли он и мама, и он знал только, что происходит с ней. Не со мной.

Он вернулся с работы, и я не знаю, что сказала ему мама или что заставило ее это сказать, но это вызвало невиданную ранее ссору.

Когда я наблюдала, как они умирают у меня на глазах, я пожалела, что не сказала ничего или не пошла за помощью. Мы с мамой прожили так почти два года. Может быть, всё было бы иначе, и мои родители были бы со мной сейчас, если бы я хоть раз позвала на помощь. Не то чтобы я не хотела, но… Дядя Лукас пригрозил убить меня и мою мать, если я это сделаю. Затем он использовал мой страх в своих интересах.

Я тоже не была шлюхой. Ни в тринадцать, ни в четырнадцать, ни в пятнадцать.

Я тоже не была одной из них, когда стояла на сцене, чтобы продать себя на аукционе Жаку.

И вот я здесь, пытаюсь вернуться к свету, но эта дыра в моем сердце не дает мне этого сделать.

Слишком много всего происходит. Я начала с того, что хотела узнать, кто такой Ричард Фенмоир, а теперь у меня есть имя убийцы моих родителей. Тобиас Наварро.

Доминик ищет дядю Лукаса, и он из тех людей, которые не остановятся, пока не найдут то, что ищут. Это здорово, за исключением того, что все секреты выкапываются по пути.

Дошло до того, что я теряю силы продолжать лгать и желание скрывать некоторые вещи.

Когда моих родителей убили, я объяснила все, что могла, таким образом, чтобы помочь тем, кто ищет, но и скрыть секреты. Я никогда никому не говорила, что видела Тобиаса с мамой и дядей Лукасом в постели, и я никогда никому не говорила, что именно дядя Лукас нашел работу для папы.

Это были вещи, которые я держала в тайне, потому что знала, что это привлечет внимание ко мне и к тому, что со мной происходит.

Что будет дальше?

Теплые руки гладят мои плечи, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть Доминика. Я была так погружена в свои мысли, что не услышала его.

— Куколка, возвращайся в постель, — бормочет он, и я встаю.

Не думаю, что смогу снова заснуть, но я лягу в кровать, чтобы ему не пришлось обо мне беспокоиться.

Мы лежим рядом друг с другом, и когда он обнимает меня, я думаю, догадывался ли он когда-нибудь, что со мной происходит. Были времена, когда я смотрела на него и надеялась, что, может быть, он знает.

Потом я поняла, что он меня никогда не замечал. Так как же он мог увидеть то, что мне нужно было, чтобы он увидел?

Я была незрелой тринадцатилетней девчонкой, а он был крутым пятнадцатилетним парнем, с которым все девчонки хотели замутить. Это всегда было одно и то же, так что только Бог знает, как я оказалась здесь, в его постели. Только Бог на небесах должен знать, какие звезды должны были выстроиться, чтобы этот мужчина посмотрел в мою сторону и знал, что я существую на той же планете, на которой он живет.

Всегда был кто-то лучше меня. Кто-то красивее меня, кто-то, кто не служил своей семье.

Хелен не шутила, когда сказала, что женщины вносят братьев Д'Агостино в свой список желаний. Я в этом хорошо разбираюсь, и мне не повезло влюбиться в одного из них.

Наступил рассвет, а сон так и не пришел.

Доминик встает и настаивает на том, чтобы приготовить мне еду. Он пытается шутить, но это не срабатывает. По крайней мере, я больше не плачу.

Он остаётся со мной всё утро, а затем раздаётся звонок, который забирает его, и Кори поручают присматривать за мной.

После обеда ко мне приходят Изабелла и Эмелия со своими малышами, и, думаю, именно их вид снова подтолкнул меня к этим диким мыслям.

Я люблю их обоих, и детей тоже. Я считаю их своими самыми близкими друзьями, но думаю, что, возможно, в глубине души часть меня возмущается тем, что их мужчины так много сделали, чтобы быть с ними. Я наблюдала, как Массимо и Тристан оба безжалостно влюбляются в своих жен. Я была там при всем этом. На их свадьбах. При рождении их детей, и все еще здесь, наблюдая, как они любят своих жен каждый день.

Но мне пришлось так много страдать, чтобы привлечь внимание Доминика. Мне, крысе из Сторми-Крик.

Изабелла и Эмелия не остаются надолго, чему я рада, но я чувствую себя еще хуже, чем когда они уезжают.

Когда беспокойство снова начинает заполнять мою голову, я направляюсь в гостиную к шкафу, где Доминик хранит свои лучшие напитки.

Я не пью, на самом деле я стараюсь избегать спиртного, потому что я легковес. Когда воспоминания накатывают, иногда стаканчик-другой чего-нибудь крепкого помогает мне забыться.

Я открываю стеклянные двери и тянусь сначала за скотчем. Конечно, у такого человека, как Доминик, есть все самое лучшее.

Налив себе стакан темно-янтарной жидкости, я осушаю ее одним глотком. Оно обжигает мое горло, и я кашляю, пытаясь его прочистить. Я глотаю, преодолевая жжение, и наслаждаюсь легким гудением, которое наполняет мой разум. Это работает, я чувствую, как это уже дает мне то бессмысленное, мягкое, веселое ощущение, которого жаждут люди, когда пьют.

Я закрываю глаза и позволяю себе чувствовать это, наслаждаться этим. Когда я снова открываю глаза, я готовлю еще один стакан. Этот стакан выбивает воспоминания из моей головы, когда он начинает действовать. Мне приходится усиленно думать, чтобы вспомнить, почему я была расстроена.

Я наливаю еще один стакан и пью, пока не обнаруживаю, что пью