Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич

встречает гораздо лучше, чем в краевом центре, — продолжал Дианов. — Там эта дамочка серьезно попортила о нем впечатление, внушила части жителей, что он монстр. А до этих мест она, слава богу, не добралась. И будем надеется, не доберется, — довольно засмеялся Дианов.

Я никак не отреагировал на эту реплику. Я думал о том, что если бы я был бы консультантом Ирины, то непременно бы посоветовал ей немедленно отравиться в районы и проехаться по стопам Перегудова. Используя свое красноречие и приятную внешность, она могла бы существенно ослабить эффект от этого турне.

Внезапно мои мысли были прерваны неожиданными событиями. Машина вдруг затормозила так резко, что я ударился о переднее сиденье. Где-то впереди послышались выстрелы, частота которых нарастала с каждой секундой.

— Нападение! — заорал Дианов и первым выскочил из машины.

Мы переглянулись с Леонидом и тоже выскочили из автомобиля. Мы находились на дороге, которая подобно биссектрисе угол треугольника делила большое поле на две примерно равные части. На поле возвышалось несколько небольших холмиков. И именно с них и велся обстрел.

Мы отбежали на обочину и плюхнулись на землю. Огонь велся довольно интенсивный, пули то и дело то проносились над нашими головами, то взрывали почву неподалеку от наших тел. Но, несмотря на опасность, я старался рассмотреть все происходящее как можно внимательней. Какое-то чувство говорило мне, что я смогу увидеть немало любопытного.

Основной огонь велся по машине с Перегудовым. Однако это не смущало его, он нисколько не боялся выстрелов, а стоял в свой полный гренадерский рост, лишь слегка пригнув голову, и громким голосом отдавал команды.

Я перевел взгляд немного в сторону и удивился еще больше. Примерно в десяти метрах от Перегудова я заметил телеоператора, который снимал все происходящее на пленку. Вернее, объектив его камеры был почти все время направлен на главное действующее лицо.

Огонь не стихал, я видел частые вспышки автоматных очередей. Но одна вещь вдруг поразила меня, там, где располагался Перегудов, я никак не мог обнаружить ни одного попадания пули. Как будто все выстрелы проходили мимо. Или…

Охранявшие нас милиционеры пришли в себя и тоже стали стрелять. Но, на мой взгляд, делали это как-то вяло, они лежали на земле, не пытаясь подняться, и иногда, почти не целясь, палили из пистолетов. Зато наибольшую активность продолжал проявлять оператор. Во истину то был геройский человек, не обращая внимания на стрельбу, он фиксировал все телодвижения Перегудова.

Откуда взялся этот оператор, я не представлял. Зато я вспомнил, что перед тем, как отправиться в поездку, я настойчиво предлагал Дианову договориться с местными телевизионщиками и взять с собой их группу. Но к моему большому удивлению Дианов, не объясняя причины, отверг мое предложение. Теперь становилось ясно, по какой причине.

Прошло уже примерно десять минут, интенсивность перестрелки начинала ослабевать. Нападавшие стали отходить к зеленеющему неподалеку лесу. Почему-то они не очень скрывались, а их никто не преследовал.

Внезапно я узнал среди них Рамзана. Я хотел сказать об этом Леониду, но в последнее мгновение промолчал.

Боевики благополучно без потерь скрылись в лесу. Убедившись, что они ушли, люди стали подниматься с земли и идти к своим машинам.

Мы с Леонидом последовали их примеру. Нападение для всей колонны завершилось более чем благополучно, никто не был даже ранен. А ведь огонь велся весьма интенсивно. Неужели нападавшие разучились стрелять?

Я внимательно осматривал поле боя. К некоторому моему удивлению, даже машины оказались почти не повреждены. Я лишь насчитал не более пяти следов от пуль. Если исходить из фактов, по крайней мере из тех фактов, которые предстали моим глазом, то в самом деле получается, что в нас стреляли люди, которые совершенно не умеют это делать. Но я-то знал, что в отряде Саида подобрались опытные бойцы, которые ведут войну против нас не один год.

Но даже больше, чем следы от пуль меня интересовал мужественный оператор, который под шквальным огнем спокойно выполнял свой профессиональный долг и снимал для истории это нападение. Но едва я попытался к нему приблизиться, как охранники Перегудова немедленно затолкали его в машину, и она почти сразу же резко отъехала. Мне лишь оставалось проводить ее взглядом. Правда, я успел довольно хорошо разглядеть этого героя, им оказался молодой парень. Меня не оставляло ощущение, что это лицо я уже однажды мельком видел. Но где? Память, увы, отказывалась мне помогать.

Постепенно все окончательно пришли в себя и стали поздравлять со счастливым спасением. К нам подошел Сабов, он ехал в другом автомобиле, и во время этой заварушки я совершенно потерял его из виду.

— С вами все в порядке, шеф? — обеспокоено спросил он.

— Как видишь. А ты как пережил это нападение?

— Было интересно, я еще ни разу в жизни не попадал под пули. В армии стреляли холостыми патронами. Очень необычные ощущения. Так что это мое боевое крещение. Нам очень повезло, что никто не пострадал.

— Да, повезло, — согласился я. Вот только действительно ли это везение? — подумал я.

К нам сопровождение Дианова приближался Перегудов. Подойдя, он пристально посмотрел на каждого из нас.

— Как вы, все живы?

— Живы, — сказал я. — Я наблюдал за вами, вы вели себя очень мужественно.

Перегудов снова внимательно посмотрел на меня, словно желая удостовериться, что я говорю совершенно серьезно. Затем его лицо приняло высокомерное выражение.

— Я взял на себя руководство обороной. Кто-то же должен был это делать. А так как колонну возглавляю я, то это был совершенно естественный поступок. Однако я оказался прав, когда говорил, что надо принимать гораздо более жесткие меры по наведению порядка в крае. Террористы гуляют по нему, как по собственному дому, нападают на кандидата в губернаторы. Эти мрази ничего не боятся, потому что знают, какая мягкотелая тут власть. Ну, ничего, скоро я тут наведу порядок. Будут введены жесткие меры по отслеживанию любых перемещений, мы будет все контролировать, каждый километр территории. Никто не будет иметь право поселиться тут без официального разрешения. Я гарантирую полную безопасность всему населению, каждому человеку. И я готов нести за свои слова полную ответственность.

Я не без удивления наблюдал за Перегудовым, он оказался так захвачен ритмикой собственной речи, что забыл о том, что аудитория, которая сейчас его слушает, совершенно не нуждается в подобной риторике. Перегудов продолжал говорить, вокруг нас сгрудились люди, все внимательно слушали оратора.

— Хвати вседозволенности и попустительства, хватит проявлять расхлябанность, которая граничит с преступлением, надо так врезать по террористам, чтобы и через сто лет они бы с ужасом вспоминали