Вся Президентская Рать - Владимир Моисеевич Гурвич

этого человека, но не за то, что он был негодяем — мало ли я повидал их на своем веку — а за то, что я не мог принять никакого решения, не мог резко и решительно перерезать связывающие нас нити. Именно это обстоятельство и выводило меня из себя.

Городок был небольшой и совершенно не благоустроенный. Казалось те, кто создавали и строили его, делали все, чтобы жить в нем было неуютно и некомфортно. В гостинице, где нас поселили, уютно могли себя чувствовать разве что бесконечные полчища тараканов. Но для Перегудова были выделены роскошные апартаменты. Когда я в них оказался, то даже не поверил, что каким-то чудом не переместился в пространстве и не оказался где-то совсем в другой точке планеты. Хотя в каком-то смысле так оно и было.

Перегудов, словно русский барин своего приказчика, встретил меня в халате. При каждом шаге он раскрывался и демонстрировал волосатые ноги хозяина. Мне даже показалось, что на нем нет трусов. С его головы капали капли, оставляя мокрый след на паркете. Он явно только что принимал душ.

Я сразу понял, что Перегудов пребывает в замечательном расположении духа. Его лицо сияло, как только что начищенный самовар.

— Консультант, рад тебя видеть. — Перегудов по-дружески обнял меня за плечи. — Что-то ты не важно выглядишь?

— Спал плохо.

— Поди какой-нибудь местной молодке показывал, какой кайф она может словить от настоящего мужика. Не то, что от этих местных алкоголиков. Мне говорили, что тут едва ли не каждый второй либо уже спился, либо кандидат на спивание. О Русь. Русь, куда же ты катишься? Ну да бог с ними, чем больше будет таких мужиков, тем больше баб нам достанется. Верно я говорю? — засмеялся он.

Ненависть зафонтанировала во мне, как только что пробуренная нефтяная скважина. Мне потребовалась полная мобилизация своей силы воли, чтобы не дать этому потоку вырваться наружу. Хотя я и понимал, насколько разрушительно для здоровья сдерживать это справедливое чувство.

— У меня к тебе важный разговор. Но и конфиденциальный. — Он посмотрел на свое окружение, оно испарилось почти мгновенно. Остался только Дианов, судя по всему, он был допущен к самым большим секретам своего шефа.

— Ты как с утречка дернешь чего-нибудь? — спросил Перегудов. — Крепких напитков не предлагаю, так как разговор предстоит важный.

У меня было такое настроение, что мне было совершенно все равно.

— Давайте, генерал, выпьем.

— Вот это по-нашему, это правильно. Мне тут местного вина трехлитровую банку подарили. Вкусное вино. Продегустируешь?

— Продегустирую.

— Давайка-ка, Максим, обслужи нас по высшей категории. А мы пока покалякаем.

Дианов резво вскочил со своего места, достал банку с вином и стал разливать ее по стаканам. Я поймал его настороженный взгляд. Интересно, чего он опасается?

— Выпьем за успешное окончание предвыборной кампании, — поднял свой граненый стакан Перегудов. Я немного удивился выбору сосуда, так как в шкафу стояло много самой разнообразной посуды, включая хрустальные рюмки. Тот перехватил мой взгляд и пояснил: — Больше всего люблю пить из таких стаканов. Еще с молодости пошло, часто другой посуды и не было. Понимаешь, вкус другой. Стану губернатором, обещаю, буду пить только из рюмок, — подмигнул он мне.

Вино было действительно вкусным. Этот неизвестный мне винодел явно знал толком в своем ремесле.

— У меня к тебе есть важное предложение, — проговорил Перегудов, смакуя вино. — Как ты сморишь на то, чтобы после моей победы продолжить наше сотрудничество.

— Если оно взаимовыгодно, то почему бы и нет.

— Что я, по-твоему, идиот, чтобы предлагать не выгодные предложения, — проворчал, впрочем, беззлобно Перегудов. Настроение у него было столь отличное, что он бы стерпел и не такой выпад. — В политике этой тупиковый путь. Кто будет с тобой сотрудничать, если предлагать людям не устраивающие их предложения.

— А если согласия достичь не удается, даже при самых наивыгоднейших предложениях?

Перегудов немного промолчал.

— С кем договориться не удается, того надо уничтожать. Вот и вся премудрость. Для человека, который находится у власти, это совсем не сложно сделать. — Перегудов бросил на меня цепкий взгляд, затем его лицо расплылось в широченной, как разлившаяся при половодье река, улыбке. — Надеюсь, ты не воспринял мои слова всерьез?

Именно всерьез я их и воспринял.

— Политическое убийство оппонента в политике вполне обычная вещь. Оно не имеет ничего общего с физическим устранением, — закинул я удочку.

— Молодец, ты все понимаешь правильно, — похвалил меня Перегудов. — Вот поэтому я и хочу сделать тебе предложение. — Как хороший актер, он сделал паузу. — Еще нальем винца?

— Не откажусь.

Безропотно исполняющий обязанности официанта Дианов, наполнил любимые его шефом граненые стаканы.

— За то, чтобы межу нами всегда царили бы согласие и понимание, — провозгласил многозначительный тост Перегудов.

— Присоединяюсь.

После того, как мы снова выпили, я полагал, что Перегудов приступит к изложению своего предложения. Но он, положив одну волосатую ногу на другую, вальяжно сидел в кресле. Было видно, как ему сейчас хорошо.

— Я хочу тебе предложить, консультант, после выборов занять должность вице-губернатора, — вдруг проговорил Перегудов.

Значит, Шафранник болтал тогда не просто так, эта идея продуманна и согласованна. Но неужели Перегудов не понимает, что делается это для того, чтобы контролировать или, говоря прямым языком, шпионить за ним, а когда надо и обуздывать. Но, судя по блаженному виду Перегудову, такая мысль еще не приходила ему в голову. Или приходила, но ему на это совершенно наплевать?

— Это неожиданное предложение, — сказал я.

Перегудов довольно засмеялся.

— А я люблю именно неожиданные предложения, какой смысл в ожидаемых предложениях. Они никого не могут заинтересовать. Так что ты мне скажешь, мой дорогой консультант?

— Я должен обдумать, это крутой поворот в моей жизни.

— А я как раз не люблю ничего обдумывать. По мне, чем круче, тем лучше. Я еще год назад тоже не предполагал, что стану губернатором. Скажи, кто меня тогда знал?

— Ну, губернатором вы еще не стали, — охладил я его пыл. — А вот известность, в самом деле, приобрели большую.

Перегудов наклонился ко мне.

— Думаешь, я на этом собираюсь останавливаться. Дудки. Хотя я знаю, что многие бы хотели, чтобы я тут застрял бы навсегда. Но они еще не знают, что меня не остановишь. Я как бульдозер, если набрал ход, сметаю все на своем пути. И если ты будешь в связке со мной, прикинь, куда сможешь забраться. Я тебе честно скажу, ты мне не во всем нравишься, но я тебя ценю за то, что ты умный и честный мужик. Я всех людей делю на две категории: те, кто могут предать, и те, кто предать