Погасни свет, долой навек - Дарья Алексеевна Иорданская

– Не знал, что мы соревнуемся, – проворчал мистер Гамильтон.

Спустя четверть часа, проведенного как на иголках, потому что Элинор все время мерещились неодобрительные взгляды, занавес был поднят.

Отчасти Элинор уже заразилась возбуждением Дамиана, который все это время нетерпеливо постукивал по подлокотнику. Отчасти возбуждение было ее собственным, ведь никогда прежде ей не доводилось бывать в театре, неуклюжие школьные постановки не в счет. Спустя еще минут десять Элинор пересела в первый ряд, облокотилась о полированное дерево и полностью погрузилась в происходящее на сцене.

Когда первый акт закончился, Элинор повернулась и обнаружила, что Дамиан рассматривает ее едва ли не внимательнее, чем происходящее на сцене. Этот пристальный, ищущий взгляд, хотя другого при огрехах воспитания ждать было сложно, смутил Элинор.

– Удивительная вы женщина, мисс Кармайкл, – сказал Дамиан кажется, впервые обращаясь к ней так формально. – Очень искренняя.

– Кого играет ваша подруга? – Элинор, смущенная, поспешила сменить тему. – Беатриче? Геро?

– Урсулу[36].

Элинор не сдержала неуместный смешок.

– Роли, любезная Линор, не бывают маленькими, – назидательно сказал Дамиан. – А Дженни не гонится за славой.

С этого момента и до конца спектакля Элинор, заинтригованная, следила за «Урсулой», но не нашла в ней ничего примечательного.

* * *

Едва войдя в заполненное публикой фойе театра, Дамиан передал мальчишке-прислужнику записку и почти сразу же получил ответ. Дженни ждала их в своей уборной после спектакля. Заняв в ложе привычное место поближе к парапету, он погрузился в мысли, далекие от спектакля.

Существо, захватившее власть над телом Элинор, не было Тенью. Он, помимо всего прочего, узнал бы ее, как узнал Аждара в мадам Кесуотер, интуитивно. На сем Дамиан исчерпал возможные варианты, потому что обнаружил вдруг всю скудность своих познаний о мире, в котором обитают неведомые чудовища.

Он попытался сосредоточиться на представлении, но одна из любимейших пьес сегодня утратила краски. Зато, похоже, спектакль полностью захватил Элинор. Прежде прятавшаяся в тени, она села вперед, рядом с Дамианом, и обеими руками, позабыв обо всем, облокотилась на полированную ограду ложи. Шаль соскользнула на локти, открывая глубокий вырез. Кожа Элинор была довольно светлой, но золотистой, словно тронутой солнцем, а под левой ключицей – родинка. Дамиан заставил себя отвести взгляд. Его не интересуют женщины. Не должны интересовать. Он не в том положении.

Только не Элинор Кармайкл.

Казалось, она впервые попала в театр и воспринимала все происходящее на сцене с живой непосредственностью. Взгляд против воли Дамиана то и дело обращался к ней. Спектакль превратился для Дамиана в настоящую пытку прежде незнакомыми чувствами: любопытство и еще что-то новое, почти запретное. Когда представление наконец закончилось, впервые в своей жизни он вздохнул с облегчением.

Служитель поджидал их за дверью ложи и распахнул ее, едва кончился спектакль. Прочая публика еще не поднялась со своих мест.

– Миссис Шарп ожидает вас.

Дженни играла сегодня незначительную роль и всегда терпеть не могла выходить на поклон, считая это пустой тратой времени, поэтому к приходу гостей она уже сняла платье, набросив поверх корсета китайский халат, и расплела волосы. Завидев гостей, она взмахом руки отослала горничную и поднялась. Двигалась Дженет пританцовывая, и ноги были босы. Даже чулок не надела.

– Дамиан, дорогой! – Дженни заключила его в объятия и расцеловала в обе щеки, обдав цветочно-сладким ароматом своих духов, легкомысленных, как и вся она. – А это, должно быть, и есть твой знаменитый брат.

Глаза Дженет сверкнули предвкушением. Пусть она оставалась глуха к восторгам публики и никогда не рвалась заполучить себе главную роль, но внимание мужчин было для нее желанно. Ведьма она и есть ведьма.

– Это Грегори, моя дорогая. Грегори, это миссис Дженет Шарп, весьма одаренная ведьма.

– Я тысячу раз тебя просила, дорогой, звать меня «мисс», когда мы среди друзей, – оборвала его Дженет. – Все этим «миссис» до того устарели, что я, честное слово, чувствую себя кухаркой, а не актрисой![37]

– Мисс Дженет Шарп, – вздохнул Дамиан. – А это мисс Элинор Кармайкл.

Женщины обменялись взглядами, от которых по коже пробежали мурашки. Они были бесконечно далеки не то что от дружеских; в них недоставало простой вежливости. Дженни всегда была ревнива к чужой привлекательности, а Элинор была очень красива. От Элинор же едва ли ускользнул восхищенный взгляд, который Грегори не сводил с Дженни. Обстановка потихонечку накалилась, и стало казаться, что собирать всех в одном месте – не лучшая идея.

– Итак, с чем вы пожаловали? – Дженни уселась на диванчике, разметав полы халата. Видно стало исподнее, от которого нелегко было отвести взгляд. Оно для того и выставлялось напоказ: чтобы смотреть. – Дамиан рассказывал всякие небылицы. Присаживайтесь, прошу. Сядьте сюда, мистер Гамильтон.

Грегори сел послушно на диван, почти касаясь колена Дженни своим. Элинор, чопорно поджав губы, присела на самый краешек кресла, кутаясь в шаль, то и дело норовившую сползти с плеча. Пока Грегори пересказывал все, связанное с Лаурой и ее побегом, она не сводила взгляда с мерно покачивающейся ноги Дженни Шарп.

Дамиан присел на подлокотник кресла и шепнул Элинор на ухо:

– Она – сирена. Не переживайте вы так.

Элинор удивленно на него посмотрела. Глаза у нее, как впервые разглядел Дамиан, были не вполне карие, скорее – зеленоватые. Или же просто золотых искр в них прибавилось?

– Такие дела, Дженет. – Дамиан поднялся и прошелся по гримерной. – Что ты скажешь о созданиях, которых видела Элинор?

– Что ж, – промурлыкала Дженни. – Послушаем, что мисс Кармайкл сама нам о них расскажет. Вы, мужчины, ведь вечно все путаете.

* * *

Дженет Шарп Элинор не понравилась совершенно. Дело было не только и не столько в уколе ревности, хотя актриса держалась с братьями Гамильтонами так непринужденно, как Элинор могла только мечтать. Дело было во лжи. Все, что говорила и делала эта женщина, отдавало фальшью. Она не просто интересничала, как делали многие дамы в свете, она врала каждым своим жестом, каждым словом. И невольно Элинор задавалась вопросом: что пытается скрыть за фальшью, за некрасивой своей игрой Дженет Шарп?

Дамиан также смущал Элинор, по своему обыкновению бесцеремонный. Он встал и расхаживал по комнате, а она до сих пор чувствовала его дыхание, щекочущее шею. Стоило огромного труда не трогать ее постоянно, удостоверяясь в иллюзорности этого чувства.

Рассказ в итоге вышел сбивчивый и неубедительный. Элинор и сама не поверила бы в эту небылицу о существах с глазами-спиралями, чудовищном, гротескном доме, о чернильных спрутах, пожирающих тени, или о некоем существе, захватившем власть над ее телом.

Дженни Шарп, однако, восприняла ее слова серьезно.

– Ты прав, Дамиан, это