Погасни свет, долой навек - Дарья Алексеевна Иорданская

Элинор изменила свое мнение, стоило только подъехать к школе. Располагалась она в сильно перестроенном монастыре; здание давно утратило свою готическую мрачность и утонченность, однако слева росла темная грабовая роща, а подле нее было когда-то давно обустроено кладбище, теперь уже совсем заброшенное. Могильные камни, зеленые от мха и налета плесени, точно сошли с модных картин. Что за чудесное, должно быть, соседство. Ученицы могли прогуливаться меж могил, декламируя друг другу Китса или наиболее душеспасительные отрывки из Библии. Элинор усмехнулась саркастически. Ей вспомнилась благотворительная школа близ Шеффилда, которую содержала сухая и неприветливая мисс Блум. То был образчик ночного кошмара. Там было холодно, темно и одиноко, и даже соседство с кладбищем не сделало бы ее ужаснее. Элинор испытала настоящее облегчение, когда отец смог устроить ее в Колледж Св. Маргариты.

Каково, интересно, живется девушкам здесь?

В ответ на ее вопрос из-за холма показалась небольшая группа девушек в светлых муслиновых платьях и широкополых шляпах с цветами. Они были похожи между собой точно сестры или даже – копии, различаясь только цветом шелковых поясков и лент. И двигались девушки спокойно, не разговаривали между собой и больше напоминали роту солдат на марше, чем молодых девиц. Они приблизились, и наряды, светлые, с цветными лентами-поясами, голубыми, желтыми, розовыми, нежного цвета весенней зелени, показались Элинор удивительно знакомыми. Верно! Мадам де Брессей показывала ей сироток, в судьбе которых принимала участие. А потом… произошло то, что произошло. Элинор похолодела и вцепилась в сиденье, отчаянно не желая покидать экипаж. Грегори Гамильтон, ничего не замечающий, бесцеремонно вытащил ее на солнце.

– Вон, должно быть, сама миссис Гиббс.

Миссис Гиббс – или любая другая сухая неприятная женщина – стояла в дверях, в темном вдовьем платье, в чепце из желтоватого кружева, опираясь на трость. Что-то поблескивало у нее на груди, должно быть брошь. Поблескивало и слепило глаза. Элинор зажмурилась на мгновение и плотнее закуталась в шаль, словно кусок ткани действительно мог защитить ее от бед.

– Миссис Гиббс? – мистер Гамильтон изящно поклонился. – Я писал вам и просил разрешения побеседовать с вами. Грегори Гамильтон, а это… моя кузина, мисс Элинор Кармайкл.

Что-то странное происходило с лицом миссис Гиббс, оно текло, искажалось, и в какие-то секунды Элинор начинало казаться, что у женщины пять или шесть глаз и три ряда зубов, а то и нет рта вовсе. Начали сказываться усталость, напряжение последних дней, да и та череда абсурдных событий, что вдруг ворвалась в ее жизнь без спроса.

– Я не должна пропускать вас в Школу, сэр, – сухим, рассыпающимся в пыль голосом сказала миссис Гиббс, – ведь я несу ответственность за моих птенцов. Но вы выглядите как джентльмен.

– Надеюсь, что и являюсь им, миссис Гиббс, – шутливым тоном ответил мистер Гамильтон.

Гиббс поджала губы – тон ей не понравился – и перевела взгляд на Элинор. Маленькие, глубоко посаженные колючие глаза оглядели ее с головы до ног.

– Вы, стало быть, мисс Кармайкл?

– Да, миссис Гиббс, – выдавила Элинор, мечтая только о том, чтобы скрыться от взгляда. – Рада знакомству с вами.

– Следуйте за мной. – Директриса махнула рукой.

Она не повела их в дом, очевидно, чтобы не подвергать своих воспитанниц загадочной «опасности», которую непременно несет присутствие в школе мужчины. Вместо этого женщина обогнула дом и вышла на лужайку, где среди буйно цветущих роз стояла изящная белая беседка, удивительно чужеродная здесь. Внутри было накрыто к чаю, и одна из безучастных воспитанниц (девицы пятнадцати-шестнадцати лет просто не должны так выглядеть!) разливала его по чашкам. Элинор села на скамью, на груду подушек, и миссис Гиббс заняла место рядом с ней. Как машинально отметила Элинор – ей перекрыли путь к бегству. Подле мистера Гамильтона точно так же села девушка, уставившись в одну точку. Словно кукла.

«Надо бежать! – сообразила Элинор. – Бежать из этого подобия дома, населенного подобием людей».

– Выпейте чаю, моя дорогая, – ласково сказала Гиббс, касаясь руки Элинор сухими пальцами. – Вам сразу же станет лучше.

– Кто вы? – Элинор метнула взгляд на мистера Гамильтона, но мужчина попросту исчез. Все заволокло дымкой, запахло сладко и назойливо, словно бы тропическими цветами. Знакомо запахло, как из флакона Денизы де Брессей.

– Мы рады вас наконец увидеть во плоти, моя милая, – продолжила Гиббс медоточиво. – Как хорошо, что вы счастливо добрались до нас после всех этих лет. Теперь ваша безопасность и благополучие – наша забота…

Она вдруг помрачнела.

– Нас подслушивают! Избавьтесь наконец от этой девчонки! Она не нужна больше!

Головная боль стрельнула от виска к виску, ударила в лоб, и Элинор утратила вдруг способность соображать. Все потемнело перед глазами, она застонала, почти упала вперед, цепляясь обеими руками за шелковистый кашемир. Это неожиданно помогло. К ней вернулось зрение, а вместе с ним и способность мыслить. Она все еще в экипаже, на лужайке перед школой, и миссис Гиббс, не отходя от двери, сверлит ее взглядом. Брошка роняет искры мерно, точно передает послание. Элинор прижала пальцы к вискам.

– Выходите, мисс Кармайкл. Приехали.

– Нет! – Элинор вцепилась в руку мистера Гамильтона. – Нет, давайте уедем.

– Мисс Кармайкл… – Грегори Гамильтон посмотрел на нее удивленно.

– Пожалуйста, давайте уедем!

– Вам нехорошо? – Взгляд мистера Гамильтона сделался тревожным. – Я позову помощь. Вон и миссис Гиббс, уже идет сюда.

– Уедем, немедленно! – вскрикнула Элинор.

Миссис Гиббс остановилась, темнота закружилась перед ней, даже солнце не смогло этому помешать. Исказились очертания всего вокруг. Элинор с силой, удивившей даже ее саму, втащила мистера Гамильтона в экипаж и закричала:

– Трогай!

Если возница и был удивлен, он ничем не показал этого, достаточно хорошо вышколенный, чтобы выполнять требования сумасшедших господ. Экипаж развернулся и поехал назад, к Лондону. Элинор высунулась в окно. Миссис Гиббс, кто бы она ни была, стояла на подъездной аллее и все росла, росла, пока не коснулась головой неба. Головная боль вернулась, и Элинор потеряла сознание.

– Да что с вами? – спросил Грегори Гамильтон.

– Все в порядке, – услышала Элинор собственный голос. – Просто помрачение рассудка. Поворачивайте назад, мы поговорим с миссис Гиббс.

Не-Элинор, которая начала вдруг заправлять всем, сняла шаль, отбросила ее брезгливо и откинулась на спинку сиденья. Элинор стало страшно. Ей хотелось закричать, хотелось рвануть наружу, снова стать хозяйкой собственного тела, но не-Элинор была сильнее.

– Минуту назад вы требовали вернуться в Лондон, – спокойно сказал Грегори Гамильтон.

– Женщины, мистер Гамильтон, ветреные создания, – ответила не-Элинор с улыбкой.

Пошел дождь, застучал по крыше. Громыхнуло, полыхнула молния, заставляя зажмуриться.

– Нам лучше вернуться сюда завтра, – сказал мистер Гамильтон. – Если замешкаемся, дорогу размоет,