Февраль 1933. Зима немецкой литературы - Уве Витшток

записи о жизни при национал-социализме, остаются неиспользованными: «Тысячелетний рейх не нуждается в этой ерунде, чтобы стать великим романом».

Маша Калеко в 1938 году эмигрирует в США. В 1956-м она впервые возвращается в Германию, ее книги снова успешно переиздают, в том числе и дебютный сборник «Лирический стенографический блокнот». В 1959 году ей присуждают премию имени Фонтане от Берлинской академии искусств. Но узнав, что член жюри Ганс Эгон Хольтхузен служил в СС, она снимает свою кандидатуру. Ради мужа она переезжает в Израиль. В Германии она почти не находит литературного отклика вплоть до своей смерти.

Теодор Вольф перед выборами в рейхстаг 5 марта еще раз приезжает в Берлин, голосует, а затем уезжает с семьей. С 1934 года он живет в Ницце и Санари-сюр-Мер. Герман Геринг предлагает ему вернуться в Германию в качестве главного редактора газеты «Берлинер Тагеблатт», но Вольф отказывается. В 1943 году в возрасте 75 лет его арестовывают в Ницце и депортируют в концлагерь Заксенхаузен, где он заболевает. 23 сентября того же года он умирает в берлинской больнице.

Альфред Дёблин в 1933 году на время поселяется в Париже, а в 1940-м бежит в США, где устраивается на работу сценаристом в Голливуде. После окончания войны он возвращается в Германию одним из первых писателей-эмигрантов и работает на французскую военную администрацию. Однако он уже не находит места в литературной жизни Германии: его новые книги терпят неудачи. В 1953 году он переезжает обратно во Францию.

Рикарда Хух живет в Йене с 1936 года. Через два года ее и зятя Франца Бёма осуждают за проеврейские взгляды. Ее авторитет настолько велик, что министр юстиции прекращает судебное разбирательство против них, однако третий и последний том ее обширной «Истории Германии» не допускают к публикации. В 1944 году она получает поздравительные телеграммы с 80-летием от Гитлера и Геббельса и награждается премией Раабе. После войны французские оккупационные власти также не разрешают печатать третий том «Истории Германии» из-за критических замечаний об абсолютизме Людовика XIV. В 1947 году она принимает участие в Первом конгрессе немецких писателей в Берлине в качестве его почетного президента. Вскоре после этого она умирает в Шёнберге под Франкфуртом-на-Майне.

Оскар Лёрке уже в конце марта 1933 года теряет пост секретаря Академии, за который так самоотверженно боролся. Но он остается членом Академии и редактором издательства «С. Фишер», в котором выходят еще пять сборников его стихов. Он умирает в 1941 году.

Габриэла Тергит эмигрирует сначала в Прагу и Палестину. В 1938 году она поселяется в Лондоне. С 1933-го она возит с собой повсюду рукопись своего большого социально-психологического романа «Эффингеры», но в эмиграции работа над ним продвигается очень медленно. Когда в 1951 году роман публикуется в Федеративной Республике Германия, он не пользуется большим успехом у читателей. В послевоенные годы ей также не удается попасть в немецкую журналистику. Вместо этого она в течение 25 лет работает на общественных началах казначеем и секретарем ПЕН-клуба немецкоязычных писателей в эмиграции в Лондоне.

Послесловие

«Память о прошлом бесполезна, если использовать ее для возведения непреодолимой стены между злом и нами, для отождествления себя исключительно с непорочными героями и невинными жертвами и исключения агентов зла из человеческой среды. Но обычно именно так мы и поступаем».

Для разрушения демократии антидемократам потребовалось не больше одного ежегодного отпуска. Те, кто покинул конституционное государство в конце января, спустя каких-то четыре недели вернулись уже в диктатуру.

Примерно это произошло с одним из самых успешных романистов Веймарской республики – Лионом Фейхтвангером, который в ноябре 1932 года отправился в лекционный тур по США. В Нью-Йорке он познакомился с Элеонорой Рузвельт – женой Франклина Делано Рузвельта, несколькими днями ранее избранного президентом. Это знакомство спустя годы окажется для Фейхтвангера спасительным. Элеоноре Рузвельт предстоит в 1940 году не только подключить мужа, но и низвергнуть небеса и свернуть горы, чтобы оказать Фейхтвангеру американскую помощь во время его трагического побега от гестапо из Марселя в Испанию.

30 января 1933 года советник дипломатической миссии немецкого посольства приносит Фейхтвангеру известие о приведении Гитлера к присяге. В тот же день за ужином посол Фридрих фон Притвиц и Гаффрон настоятельно убеждают Фейхтвангера не возвращаться в Германию. Будучи евреем и автором романа «Успех», в котором карикатурно изображен политический взлет Гитлера, Фейхтвангер попадает в список авторов, которых нацисты с удовольствием отправят в тюрьму или, что еще лучше, в загробный мир. За два года до этого Фейхтвангер построил виллу в Грюневальде – одном из самых престижных районов Берлина, всего в нескольких сотнях шагов от виллы Альфреда Керра. Но он очень серьезно относится к предупреждению посла и, возвращаясь в Европу, отказывается от брони на немецкий пароход и садится на французский. Когда он наконец воссоединяется с женой в Австрии, до него добирается сообщение его секретаря, что пять человек из СА совершили налет на его виллу. По всей видимости, они были хорошо осведомлены о времени его прибытия в Европу. Не найдя его с женой, они, испытав разочарование, разгромили дом, поломали мебель, избили прислугу и застрелили управляющего.

Из Америки Фейхтвангер попрощался простой фразой: «Гитлер – значит, война». Ему приходится пожертвовать своим берлинским домом и большей частью имущества и поселиться в рыбацкой деревушке Санари-сюр-Мер недалеко от Марселя. В последующие годы Санари станет столицей немецкой литературы. Здесь будут жить или останавливатья во время бегства многие эмигранты: Вильгельм Херцог, Йозеф Рот, Бертольт Брехт, Фердинанд Брукнер, Стефан Цвейг, Генрих Манн, Аннет Кольб, Теодор Вольф, Герман Кестен, Эгон Эрвин Киш, Томас Манн с детьми Эрикой и Клаусом. Лишь немногим удалось спасти в эмиграции больше, чем можно уместить в одном-двух чемоданах, – слишком стремительным оказалось тоталитарное подавление демократии.

Судьба Академии искусств дает отличное представление о том, насколько малым было тогда сопротивление немецких учреждений. Всего шесть недель спустя гражданские силы оказались настолько несостоятельными, что случайные прохожие на Лаубенхаймерплац дружно избивали беззащитных людей, а полиция с радостью наблюдала за этим. Насколько ценны демократия и закон, становится ясно, как только они начинают исчезать.

Разумеется, в записях того периода, о котором здесь шла речь, есть противоречия и неясности. Писатели и художники – не бухгалтеры своего прошлого. Кто-то из них записывал свои воспоминания лишь много лет – даже десятилетий – спустя и мог упустить ту или иную исторически выверенную дату. Такие ошибки я здесь исправлял по умолчанию. Кто-то в своих поздних записях настолько явно стремился политически