Зови меня Лео. Том I - Ростислав Левгеров

– Ну, во-первых, время, проведенное под пятой этого, с позволения сказать, чудовища, известного как Блуд Нечестивый, Блуд Богохульный, богомерзкий, похотливый, моей тонкой душевной организации нанесло непоправимый ущерб. Я более не могу сочинять, Лео, больше не могу, увы и ах! Как тут не вспомнить незабвенного Фопергельса Младшего: «добра не жди, кто волка звал на ужин!»[1]. Вот и остается мне…

– Да погоди ты причитать! – бесцеремонно обрываю его. – Где Лизэ?

И тут к моему удивлению Лис разражается плачем. Видавшим виды платочком вытирает слезы. Чувствуя себя глуповато в роли утешительницы великовозрастного балбеса, похлопываю его по плечу. Сандра характерно закатывает глаза, показывая, что такое с рифмоплетом происходит постоянно, поэтому не стоит так беспокоится.

– Ненастью наступил черед, – гордо выпрямившись и театрально подмахивая себе рукой, декламирует Лис. – Нагих садов печален вид,

И редко птица запоет,

И стих мой жалобно звенит.

Да, в плен любовь меня взяла,

Но счастье не дала познать.

– Лис, перестань, пожалуйста, – начинаю сердится я. – Я только-только продрала глаза и хочу знать, что случилось. Ответь, прошу, что с Лизэ?

– Вот именно, ласточка, что я не могу знать, что с ней! Как тебе, должно быть уже известно, благородные господа и наши – как неожиданно! – добрые друзья Чош и Дастур, а также присутствующий тут достопочтенный Куль пришли в «Розу любви» и предложили Лизэ уходить с ними! Но она отвергла это предложение, представь себе, и отвергла с презрением. У одной лишь Сандры хватило ума присоединиться к нам и тем самым, быть может, спасти себя от неминуемой смерти.

– Почему неминуемой? Что такого стряслось в Пагорге? «Песта»?

– Она самая, о драгоценная моя ласточка! Она самая! И в гораздо больших масштабах, в ужаснейших, кошмарнейших масштабах, Лео, любимая моя! Как это в духе Лизэ! Она всегда отличалась некоей взбалмошностью! Моя дражайшая супружница дала опрометчиво гневливую и суровую отповедь нашим бескорыстным друзьям, дескать, «стану я бежать с какими-то проходимцами и ворами из нашего славного града как крыса с тонущего корабля!» В этом вся она, вся! Как ни умолял я ее, валялся в ногах, Лизэ, моя старая любовь лишь посмеялась надо мной! Глупая, глупая, глупая! Погубила себя и девочек погубила – вот что ужасно! О жестокосердная судьба! О Таб, о святые угодники, Лёр Юный, пречистый! За что вы отвернулись от нас? Что мы сделали вам?

– Ну, может… может они в безопасности? – предчувствуя, что всё плохо, предполагаю я.

– Когда объявился Пегий, это произошло, кажется, пять дней назад… он сказал, что видел обугленные останки дома, – мрачно говорит Сандра. – Заведения мадам Лизэ больше нет. Где она, что с ней, с девчонками – неизвестно.

Лис плачет еще пуще. Приходит Урта с охапкой дров, бросает их рядом с очагом. Смотрит на Лиса, плюет и уходит прочь, что-то сердито выговаривая.

Постепенно менестрель успокаивается и уходит, еле волоча ноги. Мне и жалко его и нет. Ну разве можно в такие времена поддаваться унынию? Бороться, бороться! Не сдаваться! Едва я думаю об этом, как вспоминается предатель Бун и волна ярости накрывает меня. Однако я слишком слаба и гнев единственно пробуждает во мне аппетит. С удовольствием отведываю стряпню Куля – неплохо и даже очень – поудобнее устраиваюсь у огня и… засыпаю.

Просыпаюсь уже затемно от толчка Сандры. Укутанная одеялом. Блин, как же хорошо спать под открытым небом в горах.

– Идут, – шепчет она. – Не хотела будить тебя, но…

– Кто? – не понимаю я.

– Как кто? Чош, Дастур, Пегий и Дантеро.

– Так, помоги подняться.

Чош первый заключает меня в свои медвежьи объятия и даже целует. В щеку. Бородой зарос по самые уши, так что ничего, кроме колючести, поцелуй во мне не вызывает.

– Рад, Лео, рад! – гудит он, тряся меня как грушу, хлопая по плечам и не давая остальным подступиться. – А я говорил – она обязательно выберется! У той, что смогла мне помять бока, иначе и быть не может! И вот видите! Я же сказал!

– Отцепись, Чехонте, – отталкиваю его. – И так все болит, еще ты лезешь.

– Ха! Чехонте! Мне так не хватало этого дурацкого прозвища! Очень не хватало!

Дастур – это один из молодых. Щупловатый малый с озорным выражением лица. Впрочем, с тех пор тоже возмужал. Обнимаюсь и с ним. Не поверите, но я даже расцеловала Пегого, чего тот никак не ожидал.

– Рада видеть вас, парни, очень рада, – говорю я надломленным голосом. Вот же черт, расчувствовалась. А увидев моего красавчика не выдерживаю и всхлипываю. Прячу лицо у него на груди и лью слезы. Он прижимает меня к себе.

– Ну ладно тебе, не плачь, – говорит он. – Было трудно, но мы справились. Не плачь, Лео, не плачь. Мы здесь, мы вместе. Всё в прошлом.

– А вот Петура нет с нами, – реву я. – Петура нет…

– Многих нет с нами, Лео, – говорит Дантеро.

– Давайте поклажу скинем что ли, да помянем братков, – предлагает Дастур.

– Точно! – поддерживает Чош. – Сядем, отдохнем. Вылазка-то была не из простых. Столкнулись со зверьми, благо были полудохлые от голода.

– Ну все, Лео, успокаивайся, приходи в себя, – баюкает меня Дантеро. – Мы здесь в безопасности.

– Да, Лео, – слышу Чоша. – Сядем, погутарим.

– Да, да, – вытирая слезы, бормочу я. Хорош, уговариваю я себя. Встреча состоялась, эмоции выплеснулись, пора и обсудить что-почем.

Добыча оказалась неплохой. Парни разжились и сахаром и солью, кое-какими крупами, специями, всякой всячиной. А также притащили бочонок вина. Его-то мы и раскупорили, усевшись вокруг очага. Все, включая Лиса и Урту. Подкрепившись, поднимаем кружками.

– За Петура и всех, кто не с нами! – говорит Чош.

– Если бы вы видели, как умер Петур… – говорю я, глядя на огонь. – Это было самое страшное, что я видела за всю свою жизнь…

– Мы не забудем его, – говорит Чош. – Славный был малый, славный!

– Нам будет его не хватать, – качает головой Дастур. – Мне-то особенно.

– Да уж, помню, помню как ты вечно глумился над ним, – говорит Чош. – Иногда палку перегибал. Частенько перегибал. И как он только тебя не убил…

– Не глумился, а шутил. По-доброму. Скажешь тоже.

– Добрый