(не)свобода - Сергей Владимирович Лебеденко

Наташа подняла глаза от бумаги. Вообще, конечно, ей очень хотелось домой, но за неименением дома сойдет и шконка на первом ярусе. Ее шконка.

– А можно?

Интермеццо II

Сторона обвинения попросила в Тверском суде Москвы отправить под домашний арест до 19 октября режиссера Цитрина. Об этом сообщает корреспондент «Будущей газеты» из зала суда.

Адвокат режиссера попросил отпустить Цитрина под залог в 68 млн рублей. Он пояснил, что у режиссера нет причин уезжать: у него запланирован спектакль на 23 июля, от следствия он не скрывался, загранпаспорта нет.

«Прошу не применять ко мне меру домашнего ареста. Это не позволяет мне работать», – попросил Цитрин.

Суд к просьбе режиссера не прислушался.

Возле суда собралось в общей сложности около пятисот человек. Они требовали выпустить Цитрина и прекратить уголовное дело.

Марина

– А фигура у нее ничё, да?

Они стояли у одного из подъездов Верховного Суда. Ремарка относилась к возвышавшейся над фронтоном статуе Фемиды. Марину это слегка удивило: под хитоном, доходившим до пят и перехваченным у груди ремешком, фигуру богини оценить было едва ли возможно. Зато Марина завидовала ее укладке: прямой пробор будто порождал две сходящиеся волны.

– Не понимаю, как ты отсюда видишь, – пожала плечами Марина. – Разве что у тебя нашелся портативный рентген.

Дима хмыкнул и почесал подбородок.

– Знаешь, в нашей профессии учишься видеть людей насквозь.

– Но всё равно не помогает.

– Да.

Вот и Фемиде не помогло. Она вроде и была вопреки канону без повязки на глазах, но в ее случае это означало не принципиальность оценки всех обстоятельств судьбы простого смертного – на что, видимо, намекал скульптор, – но готовность пренебречь формальностями ради желаемого результата. И взгляд был у нее под стать работе: сухой, жесткий, властный.

– Мы идем? – Дима жестом пригласил ее пройтись в сторону Нового Арбата.

Сегодня Марина выглядела как супергерой на пенсии: без костюма, надела светлые джинсы в обтяжку и приталенную розовую блузу. Цвета скорее романтические – но Марина надеялась, что Дима не воспримет это как намек. Сам он был в деловом вельветовом пиджаке и серых брюках с орлом на пряжке ремня. Дима, на взгляд Марины, почти не изменился: суровый донкихотствующий романтик с вечно небритым подбородком и содержавшейся в образцовом порядке совестью, которая, впрочем, не мешала его самоиронии.

– А ты всегда носишь розовый? Очень тебе идет. Подчеркивает… запястья.

– Запястья?

– Ну да. Они у тебя… – Дима завис. – Не знаю, такие аккуратные и белые, им будто не хватает какого-то мягкого оттенка, и розовый хорошо дополняет.

Марина не сдержалась и захохотала в голос. Дима неловко улыбнулся.

– Что? Ну правда же! Лучше же правда, чем неправда?

– Ага, а свобода лучше, чем несвобода. – Она украдкой посмотрела на экран: не писали ли ей Егор или сын. – Плавали, знаем.

Дима усмехнулся. Что-то в нем было такое, что Марину не тревожило, но как бы щекотало на подсознательном уровне. Усталость? Ну да, дежурство по воскресеньям в хозяйственном управлении суда – нелегкая работа, но это было еще не всё. Что-то было еще такое в его позе, что заставляло Марину держаться не так свободно, как принято между бывшими сокурсниками и любовниками. Какая-то нервозность? Тревога? Странно.

Возможно, ей просто кажется. Трудная неделя выдалась, вот и всё.

Марина собралась с мыслями и рассказала ему о поездке в Мосгорсуд, избитом Егоре и неких наблюдателях, которые передавали приказы Константинычу и надзирали за ходом дела. Когда Марина жаловалась, как пришлось отправлять человека с больным сердцем в СИЗО, Дима остановил ее жестом.

– Погоди. Это понятно. Из какого управления дело курируют?

– Я не знаю, – пожала плечами Марина. – Я еще удивилась, потому что Константиныч сказал просто: Управление. Без подробностей.

Тут она заметила, что Дима как-то посерел лицом и как будто даже отодвинулся от нее подальше, будто у нее изо рта пахло.

– Что-то не так?

– Нет-нет, – заверил ее Дима, но сам на мгновение зажмурился, а потом вдруг начал разминать пальцы. – Просто… Голова болит. Да, непростые ребята, – он прокашлялся, отставил в сторону бокал пива и, приметив официантку, махнул ей рукой: – Закажу-ка я себе кофе, может, поможет.

– Так можно что-то сделать? – спросила Марина. – Потому что… Я не знаю. – Она пожевала губами. – Вроде ничего особенного, обычная работа, написали, я принимаю, но как-то… – Она закрыла глаза и представила себе вечно кислую мину прокурора Грызловой. – Они там такой бред понаписали, что принимать такое… Я могу служить государству, но вот так… Егор без работы теперь, да и мы еще ребенка планировали, так что я хочу быть председателем, но это… – В горле стоял ком. – Это же халтура какая-то. Мне за диплом свой стыдно.

Дима вслед за ней вздохнул.

– Понимаю. Я кое-что тебе расскажу. Я ведь не говорил, почему меня в итоге из Сочи уволили?

Марина покачала головой.

– В общем, было дело одно. Приватизировали портовый склад. По документам всё было окей, а на деле… Если без подробностей – один чувак просто подставил другого; а потом выяснилось, что первый связан с местным авторитетом, который вроде как держит несколько точек по городу и дружит с ментами… Я как это осиное гнездо увидел, так сразу глаза на лоб, вот как у тебя, и такой – сейчас вам как дам пи… прикурить. Все-таки не забыл следачье прошлое, – он подмигнул. – Ну и, короче, всё по маслу шло, уже и прокурор стушевался, готов было дело забрать, и тут… – Дима снова вздохнул. – И тут выяснилось, что связи у того дядьки не только с ментами.

– ФСБ?

Дима кивнул.

– В принципе, я и так это чувствовал. То есть… Бывает, идешь по улице – и точно знаешь, что за тобой следят. Когда ты заходишь на работу. Когда идешь домой. Когда идешь в магазин. Даже когда выходишь на набережную погулять. И это правда – ты потом начинаешь их узнавать и выделять из толпы. Они не то что бы не умеют хорошо прятаться – скорее не хотят, наверное. А потом… – Он усмехнулся. – А потом тебе уже кажется, что они повсюду. И ты уже не можешь. Выбегаешь из такси, чуть что. Бежишь от официанта в кафе. Я хочу сказать…

– Ты же никогда не был параноиком.

– Я и сейчас не параноик. Но они делают из тебя параноика, понимаешь? Чтобы ты начал неадекватить и… В общем, к звонку я уже был готов.

– И ты сделал то, о чем тебя попросили, – кивнула Марина.

– Нет. Нет, в том и дело, что нет. Мы задержали этого мужика