Без Царя… - Василий Сергеевич Панфилов

в пальто, но тщетно. Вроде и одет по погоде, даже с некоторым запасом, а вот поди ж ты!

Я уже простыл, кости ощутимо и очень неприятно ломит, ноюще болит голова, но вроде как не грипп, ну или по крайней мере — не испанка! Нет кашля, хрипов, тошноты и диареи, чёрных пятен на щеках и прочих пугающих признаков.

— Пойдём внутрь, что ли, — предлагаю я устало, нахохлившись и ссутулившись, — разговор есть.

— Действительно! — взрывается энтузиазмом Левин, — Заодно и расскажешь, где пропадал, товарищ Галет!

Он звонко хохочет, запрокидывая голову назад, а я морщусь… Ш-шуточки! До сих пор не знаю, кто «перевёл» быстро налипшее прозвище «Сухарь» «на французский лад», но титул, полуразрушенный замок и виноградники забавы ради «дописал» Илья, и так у него ловко вышло, что чую — икаться эта шуточка мне будет долго.

Он вообще мастер на такого рода проделки. Несмотря на некоторую наивность, чувство «момента» у Левина потрясающее, а перо бойкое. Выживет в перипетиях Гражданской, непременно станет именитым журналистом и небезызвестным писателем. А когда заматереет, обрастёт панцирем жизненного опыта и коростой цинизма, то и политиком сможет стать не из последних. Если, разумеется, захочет.

— Галет? — слышу чуть поодаль, и сразу всё вокруг будто споткнулось разом о неудобного меня.

— Тот самый?

Любопытные взгляды, разговоры… занятия приостановились, и пришёл черёд морщиться уже Мартову. Председатель Совета от моей персоны и так-то не восторге, а уж теперь, после всех событий, он предпочёл бы вовсе не видеть меня в Университете. Я его, к слову, прекрасно понимаю… я и сам предпочёл бы не видеть себя здесь.

— Да, пойдём внутрь, — нехотя соглашается он, катнув желваки и не став развивать тему, хотя и вижу — хочется, и ещё как хочется! Мно-ого слов накопилось у председателя Совета!

— Да! — спохватывается он, приостановившись и придержав меня за плечо, разворачивая к себе, — Ты как прошёл-то через все патрули?

— Так, — пожимаю плечами, не пытаясь высвободиться и не обращая внимания на его игры в «Альфу», «Бету» и прочие буквы греческого алфавита.

— Пропустили, что ли? — хмурится он, убирая руку, — Разберёмся…

Снова пожимаю плечами, но не хочу… а вернее, долго рассказывать, а ещё дольше доказывать и объяснять, что все эти патрули — ерунда, от обывателей разве что. Непуганых. Вражеский отряд заметят, разумеется, а так…

Не то чтобы у меня подготовка элитного спецназовца, но всё ж таки она, эта самая подготовка, имеется. И соль здесь не в ползании по-пластунски, хотя умею и это, а в том, что я просто вижу «дыры» в системе. Караульная служба, она и так-то шагнула вперёд за столетие, а уж патрульно-постовая служба силами студентов, натасканных на скорую руку с упором не на собственно караулы и патрулирование, а на бои в городе, это вовсе несерьёзно.

С учётом проживающих в районе обывателей, профессуры, многочисленных делегатов от разного рода училищ и гимназий, шатающегося по окрестностям пёстрого народа получается с большим избытком. Патрули могут разве что поднять тревогу при виде вражеского отряда, да отпугивать разного рода мазуриков, из особо наглых. А так всё просто — морду тяпкой и чуть вниз в благородной задумчивости, пару книг под мышкой, и вот ты уже насквозь местный, понятный и незаметный. Свой.

— Пра-адалжаем занятия! — зычно проорал командующий учением студент с лычками фельдфебеля и шевроном с гербом Университета, раздувая усы и косясь на меня с видом человека, у которого долг службы борется с любопытством и выигрывает с минимальным перевесом, — Команды отставить не было!

На импровизированном плацу снова возобновились короткие перебежки и все эти «длинным коли», призванным скорее внушить новичкам уверенность и сцементировать разрозненных студентов в нечто единообразное. Не то чтобы штыковой бой вовсе уж бесполезен, но по моему мнению, он скорее от бедности и дрянной логистики, когда невольно приходится полагаться на «стреляющее копьё», а не на собственно огнестрельное оружие.

— Почти все студенты в ополчение записались, — громко зашептал мне Левин на ходу, поспевая вслед за Мартовым, — Несколько дней прошло, и…

Киваю машинально, и хотя суть в общем-то знаю, но слушаю внимательно, боясь упустить важные детали. Случилось то, что я и предлагал студенчеству с самого начала. Не я один, разумеется… светлых голов у студенчества хватает. Я на их фоне выделяюсь разве что послезнанием и некоторой взрослостью сознания, а никак не интеллектом и лидерскими качествами.

Есть собственно Дружина, принимающая участие в боевых действиях на стороне Временного Правительства, и есть Резерв Университета. К последнему относятся студенты, не желающие принимать участие в активных боевых действиях. Воевать не хотят по разным причинам, но чаще по нравственным и идеологическим.

Причины в общем-то не важны, да и назвать этих резервистов значимой силой достаточно сложно. Это идеологически и политически рыхлая публика, в своём абсолютном большинстве не желающая каким-либо образом принимать участие в Гражданской Войне. Вовсе уж отсидеться в стороне сложно, а вот так, став частью некоей Силы, но с позиции вооружённого нейтралитета, шансы есть, и неплохие. За что я их, к слову, не осуждаю! Сам бы…

Но и недооценивать их, по словам Левина, не стоит. Резервисты, какими бы они не были, вполне годятся в патрули и охрану складов, а это уже очень немало. Да и нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что Университет становится… или скорее — может стать неким центром кристаллизации не только студентов, но и учащейся молодёжи вообще, а это уже серьёзней.

Впрочем, проектов такого рода в нынешнее время — сотни! Яркие, интересные, многообещающие… разваливающиеся прямо на глазах после столкновения с ерундовыми, ничтожнейшими препятствиями!

Примеров того не счесть, и только громких, бывших на слуху у всей страны, могу назвать десятки, и это навскидку. Начиная от женских батальонов, заканчивая… да собственно, ничего ещё не закончилось! Всё очень иллюзорно, странно, и ситуации, которых не может быть никогда потому, что их не может быть, случаются на каждом шагу.

Потому свой скепсис держу при себе, помалкиваю и слушаю, мотая на отсутствующий пока ус. Поспевая за Мартовым, внимаю Левину и успеваю здороваться со всеми мало-мальски знакомыми студентами и профессурой.

— Пыжов… — катится по коридору, и всем интересно, зачем я, чёрт подери, пришёл?! Репутация у меня своеобразная, и как всякий интендант, особой любовью я не пользуюсь.

Нечистым на руку меня мало кто считает, хотя безусловно, есть и такие. Но оценить налаженную логистику, договора и прочее тоже почти никто, увы, не способен.

Всё-то кажется молодёжи, что это элементарнейшие вещи, и нужно быть всего-навсего занудой и педантом, да иметь некоторый опыт в торговле.