Боги лотоса. Критические заметки о мифах, верованиях и мистике Востока - Еремей Иудович Парнов

и китайскую медицину. В Ташилхунпо, где вплоть до конца 50-х годов пребывал панчен-лама, было три богословских факультета: Тойсамлин, Шарцо, Киль-кан и один мистический - Наг-кан.

Крупные монастыри обычно делились на общины. Каждая община, как правило образованная монахами-земляками, жила самостоятельной жизнью. У нее было свое обособленное имущество и даже отдельный храм, вокруг которого и располагались жилища монахов. Это превращало общину, или кам-цань, в своего рода территориально-административную единицу. Несколько кам-цаней составляли уже более крупную единицу, управляемую высшей богословской коллегией.

В каждом монастыре есть библиотека, зачастую хранящая уникальные документы, музей местной фауны и флоры или собрание различных иноземных диковин, и прежде всего священные реликвии. В монастыре при храме Склоненного Будды в Бангкоке я видел собрание минералов, коллекцию марок, большой орех сейшельской пальмы, книги, написанные на бамбуковых пластинках, ящик с окаменелостями и т. д. и т. п. Подлинная лавка редкостей. Марки, как я потом узнал, были завещаны монахом-филателистом.

Лама Учжень Чжямцо посетил в конце прошлого века знаменитое святилище Сах-гуру-чой-ван, где среди многочисленных реликвий находилось даже особо почитаемое чучело лошади, принадлежавшей гуру Падмасамбаве. Лошадь эта называется «чжамлин-нинь-кора», что значит могущая в один день объехать вокруг света. Заметив, что у знаменитой лошади недостает одной ноги, Учжень Чжямцо обратил на это внимание настоятеля.

«О, это случилось давно, - сказал настоятель, - ногу украл один паломник из Кама, чтобы передать чудесные свойства благородного животного местным лошадям».

Любопытно, что этот благочестивый вор почитался у себя на родине за святого. Вот какие чудеса может сотворить одно прикосновение к реликвии, осененной благодатью великого мага, который, помимо всего, разрешил монахам вступать в брак, положив тем самым начало многим нынешним сектам. Индийский монах Чжу-Адиша попытался потом отвратить гималайский буддизм от шаманства и вернуть ему прежнюю чистоту. Он призывал монахов отказаться от грубых обрядов и возвратиться к аскетической жизни. Основанная им секта получила наименование ка-дам-па, что значит «связанные предписанием». Но не всем последователям Адиши пришлись по нраву строгие предписания «чистой махаяны». Поэтому вскоре двое из его учеников создали самостоятельные секты: санью-па и карчжю-па, допускавшие различные послабления. Те же, кто сохранил верность учению Адиши, образовали потом секту ньиима-па. Так ветвилось древо гималайской махаяны. От главных ветвей во все стороны бежали маленькие побеги таких сект, как карма-па и т. п. В XIII веке большое влияние приобрела секта сакья-па. Это произошло потому, что овладевшие Тибетом монгольские императоры приблизили к себе тогдашних иерархов секты Пакба-ламу и Сакья-пандита, предоставив им даже светскую власть. После изгнания монголов из Китая в Тибете появился Цзонхава, от которого, как уже говорилось, и пошла «желтошапочная» секта гэлуг-па. Преемники Цзонхавы установили новый догмат о последовательных воплощениях божеств и выдающихся буддийских деятелей в образе людей. Благодаря этому «желтошапочная» секта и приобрела свое влияние. Ведь «великие цари», боги и святые никогда не переводились в ее недрах. Они лишь меняли свое мирское воплощение, не покидая, впрочем, монастырей. Поэтому, когда в Китае утвердилась Маньчжурская династия, во главе светской власти Тибета был поставлен один из главных иерархов желтошапочников - далай-лама, в котором жила неумирающая душа бодхисаттвы Авалокитешвары. Такое положение «желтошапочной» секты гэлуг-па позволило,ей понемногу распространить свой авторитет и на другие секты. Постепенно они даже сблизились с красношапочниками, сохранив лишь немногие из прежних особенностей. По сути разные секты отличаются друг от друга лишь собственным богом-покровителем. Ну и, разумеется, духовенству древнего толка по-прежнему разрешалось жениться. Это не курьезные исторические мелочи. Вплоть до недавнего времени они играли важную политическую роль в судьбах стран Центральной Азии. И продолжают играть теперь, хотя Тибет утратил самостоятельную роль и от былой метрополии осталось лишь одно независимое королевство да несколько номинальных княжеств. Уже в 1912 году духовный и политический глава тогдашней Монголии богдо-геген, несмотря на титул живого бога и высший монашеский ранг, взял в жены женщину княжеского рода, которую объявил своей шакти и воплощенной Белой Тарой.

В Улан-Баторе мне показали зимний дворец богдо-гегена. Теперь там музей, филиал Государственного Центрального музея. Когда умер популярный в Монголии Джавзандемба-хутухту, его душу по приказу маньчжурского императора поехали отыскивать в Тибете. Так и попал пятилетний тибетский мальчик в далекую степную страну. В 1911 году, когда Халха-Монголия отделилась от Китая, он провозгласил себя ханом, и Монголия стала государством с теократической системой правления. Как свидетели этих событий у парадных ворот дворца остались два столба: для государственного и религиозного флага. Богдо-геген обещал освободить всю страну от иноземных поработителей с помощью Белой Тары, ставшей его женой. Не прошло и десяти лет, как это сделала народная революция…

В горах Покхары, у самого подножия Аннапурны, дарительницы пищи, я видел скромный монастырь секты карма-па, единственными обитателями которого были пожилая супружеская чета с тремя детьми. Укрывшись от мира на невероятной крутизне, они вели простую, непритязательную жизнь обычных непальских крестьян.

- Кем он станет? - спросил я, кивнув на четырехлетнего шалуна, гонявшего по пыльному полу холодного, продуваемого ветрами храма консервную банку.

- Когда я умру, он займет мое место, - равнодушно ответил отец и вдруг улыбнулся, вытирая руки (мы застали его за рубкой дров) о загрязненную коричневую тогу. - А может, действительно станет хоккеистом? На это можно прожить?

Последователи теософов, пропагандисты «эгокультуры» и тарелкоманы, сочинившие нелепый миф о пластинках, на которых записано послание инопланетян, по-прежнему отводят в своих фантасмагориях особое место Тибету. Столь маниакальное упорство не может не вызвать удивления. Почему именно Тибет, а не средневековая Франция, где дьявольские шабаши были обычным делом? Не Германия, чадившая дымом костров, на которых жгли ведьм? Не Испания с ее изощренной инквизицией, составившей полный реестр всяческих волхований?

«Тот же Кренэ рассказывает дело, рассматривавшееся в женевском суде, - говорится в книге «История сношений человека с дьяволом», составленной М. А. Орловым (Петербург, 1904 г.). - Судилась какая-то женщина, которая, будучи терзаема угрызениями совести, публично покаялась в том, что она уже давно путешествует на шабаши, во время которых совершала поклонение дьяволу. Дьявол на шабашах принимал вид рыжей лисицы, и звали его в этом виде Моргэ».

Я взял этот вполне рядовой случай именно из-за дьявола, представшего в виде лисы.

Едва ли несчастную ведьму, которую наверняка приговорили к костру, можно обвинить в прямом заимствовании образов из китайской демонологии. Однако если мы обратимся к соответствующим источникам, то увидим, что лиса-оборотень была излюбленным персонажем китайских, японских, а также тибетских сочинителей.

Случайное совпадение? Ничего подобного.

Французский путешественник Мишель Пессель, которому в шестидесятых годах удалось посетить удаленные районы Бутана, пишет по этому поводу:

«Тибет часто называют «страной