Автономное плавание - Виктор Устьянцев

Это особенно огорчительно сейчас, когда предстоит длительный арктический поход. О нем намекнул перед отъездом командующий. А в море успех выполнения задачи, а порой и жизнь экипажа зависят не только от умения, но и от настроения каждого матроса.

Видимо, состояние партийно-политической работы на лодке беспокоило не одного Стрешнева. Политотдел соединения прислал на лодку инструктора. Перед тем как подвести итоги проверки, он зашел к Стрешневу.

- Комаров явно не тянет, - прямо сказал инструктор.

- Тут, наверное, и моя вина есть, не так уж много я ему помогал.

- Вы, Матвей Николаевич, ни при чем. Что он мальчик, первый год на политработе? Да и когда было вам его опекать, если вы только приняли лодку.

- Так-то оно так, но все-таки...

- Не надо, Матвей Николаевич, его защищать. У каждого из нас свои обязанности, и Комаров выполняет их плохо. Дело не в каких-то отдельных упущениях - у кого их нет? Дело в принципе. Комаров, несмотря на свой опыт, сегодня принципиально непригоден. Нет в нем тех душевных качеств, которые нужны политработнику сегодня. Согласны?

Разумеется, Матвей был согласен. "Толковый парень этот инструктор. Вот такого бы мне замполита, но этот этап для него уже пройденный".

Но Стрешнев еще надеялся, что Комарову можно помочь, и поэтому сказал:

- Может, Комаров сделает для себя нужные выводы и как-то выправится.

- Вряд ли. Однако я выскажу ему все, что о нем думаю.

И он действительно выложил Комарову все прямо. Стрешнев ожидал, что Комаров признает ошибки, пообещает исправиться, но тот неожиданно взъерепенился и напустился на инструктора:

- Я понял, что вы просто хотите меня выжить, вот и понадергали фактиков.

- Иван Севастьянович, нельзя же так! - попробовал осадить его Стрешнев, но Комаров уже закусил удила:

- Не вам меня учить, у меня опыт не меньше вашего...

Инструктор посмотрел на Стрешнева и только пожал плечами. Тогда Матвей жестко сказал:

- Вот что, товарищ Комаров, вы ведете себя отвратительно: не пристало нам, коммунистам и офицерам, разговаривать так друг с другом. Я вынужден прекратить этот, разговор и сообщить обо всем члену Военного совета.

- Это ваше право.

Телеграмму отправили тотчас же.

12

Дверь "люкса" была распахнута настежь, матрос Баринов утеплял окно, стамеской запихивая в щели куски пакли.

- А где Лида? - спросил Иванов.

- Не знаю, товарищ лейтенант. Минут двадцать назад за ней зашла Стрешнева, а куда они отправились и надолго ли - не сказали.

- Давайте я помогу, - предложил лейтенант.

- Не надо, я уже заканчиваю. Теперь не так будет дуть, хотя ватой заткнуть было бы лучше. А еще лучше - поролоном. Да где его тут возьмешь?

- Ничего, сейчас не зима.

- А все-таки холодно, особенно когда ветер. Лейтенант опустился на пуфик и некоторое время молча наблюдал, как Баринов, стоя на подоконнике, ловко орудует стамеской. Потом неожиданно спросил:

- Баринов, что вы считаете самым главным в службе?

Матрос обернулся, сверху вниз внимательно посмотрел на лейтенанта и весело сказал:

- По-моему, самое главное - не терять чувства юмора.

Иванов поднял голову, посмотрел на улыбающегося матроса и горько усмехнулся:

- Легко сказать. А если твое человеческое достоинство унижено, если тебя оскорбили? И тут прикажете улыбаться?

Баринов спрыгнул с подоконника, подошел к Иванову и с упреком сказал:

- Эх, товарищ лейтенант! Я в этом случае рассуждаю так: тот, кто груб, себя же больше и унижает. Его и надо жалеть, а не себя, потому что человек он и в самом деле жалкий!.. Во всяком случае, пасовать не стоит.

- А кто пасует? - настороженно спросил Иванов.

- Это я вообще говорю. В конце концов плохих людей не так уж много: раз-два и обчелся.

"Знает. Знает о моей стычке с Комаровым", - подумал лейтенант.

- Отступать нельзя, - продолжал матрос. - Нырнуть в кусты - это проще всего...

"Неужели и о рапорте знает? Но откуда? Нет, просто догадывается"...

- Что же вы предлагаете? - спросил Иванов.

- Вот я и предлагаю не терять чувства юмора. - И, собрав остатки пакли, Баринов вышел.

Иванов растерянно посмотрел ему вслед. Потом встал, подошел к зеркалу, посмотрел на свое отражение и нравоучительно заметил:

- Вот так-то, лейтенант Иванов!

И потом долго мерил шагами комнату, изредка поглядывая на часы и прислушиваясь, не идет ли Лида. Но ее все не было. Иванов вышел в коридор, но Баринова тоже не было, - должно быть, ушел ужинать. Лейтенанту и самому захотелось есть, но идти в кают-компанию сейчас не стоило.

Он порылся в столе, достал банку тушенки, открыл ее, вытряхнул мясо на сковородку.

В это время пришла Лида.

- Ты уже дома? Извини, я не думала, что ты так рано придешь. - Она взяла у него сковородку и ушла на кухню. Кажется, она не заметила его состояния, что-то напевала у плиты. А он, чтобы окончательно успокоиться, пошел в умывальник, стянул тельняшку и подставил спину под холодную струю.

Когда вернулся, стол был уже накрыт, вкусно пахло мясом и хлебом.

- Знаешь, Толик, я решила не уезжать, - сказала Лида, когда они сели за стол.

- А как же институт? Тебе же всего год остался!

- Окончу заочно.

- Ты с ума сошла! Да тут даже учебников нет.

- Это не беда, - пришлют.

- А смысл?

- Видишь ли, к первому сентября здесь должны открыть школу, а учителей пока нет.

- И тебя уговорили?

- Меня никто не уговаривал, я сама решила. Если, конечно, возьмут без диплома. И потом... - Она подошла к нему, обняла. - Есть еще одна причина: я люблю тебя.

- И не хочешь оставлять одного?

В это время в коридоре послышался топот, и Баринов, отвечая на чей-то вопрос, громко сказал:

- Товарищ лейтенант дома.

"Командир!" - догадался Иванов и встревоженно посмотрел на Лиду.

В дверь постучали.

- Гостей принимаете?

- Да, да, входите, Матвей Николаевич. - Лида засуетилась, зачем-то переставляя тарелки.

Стрешнев, перехватив умоляющий взгляд лейтенанта, согласно кивнул.

- Собственно, я на минуту. Думал, у вас Люся.

- Полчаса назад она была дома. Разве сейчас ее нет? - спросила Лида.

- А я и не заходил домой. Мне Баринов сказал, что видел вас вместе, вот я и зашел.

- Тогда садитесь, поужинайте с нами.

- Спасибо, я только что из кают-компании.

- Хотя бы чаю выпейте.

- Ну, чаю еще можно.

Наливая ему чай, Лида сказала:

- Я решила остаться здесь. Институт буду кончать заочно. Одобряете?

- А муж одобряет? - Стрешнев многозначительно посмотрел на Иванова. Тот отвел глаза и пробормотал, краснея:

- Да, да, конечно.

Лида недоверчиво посмотрела на него и усмехнулась. Он заметил эту усмешку и уже твердо, как клятву, произнес: