Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - Александр Артёмов

360. ИСТОРИЯ ПОРТА

В каком краю мы жили целый год!Пришельца он встречает как врага.Ни дерева на камне, лишь мететПустые горы снежный ураган.

В промерах бухты, за буреньем днаРастаяло последнее тепло,И облаком и поступью грозна,Вошла зима, шагая тяжело.

Она врасплох застать пыталась насВ палатках на пустынном берегу.И ускореньем метя каждый час,Пришлось дома достраивать в пургу.

В три яруса шли койки по стене, —Тут места нет для одиноких дум;И приходили в гости, как стемнеет,Друзья со шхун, зимующих во льду.

И в мертвом мире вестью о живомЗвучал мотора равномерный стук,И мастерские в трюме баржевомРаботали, как в городском порту.

А у машины сплоченная ратьНе знала слова «отдых» иль «прогул».Для охлажденья воду набиратьИз проруби случалось нам в пургу.

Ремень порою рвался, как назло,Покрыл одежду нефти жирный блеск,Но свет горел и радио неслоРодные голоса из дальних мест.

И новый порт Союза, на краюРеспублики, где нет еще дорог,На право жить заявку сдав свою,Как орден боевой, на карте лег.

Пришла весна. Закладывали мол,И аммонал добычу брал у гор,—И скоро первый катер в рейс пошелОпробовать исправленный мотор.

Под криками сирены и гусейРосло, нетерпеливей каждый час,Большое ожидание гостей —Гостей, хозяев порта после нас.

И вот за длинным мысом — первый дым,Полярным морем подошли суда.Основан порт. Вбегает мол в залив,И меж судами катера снуют…Печаль и боль, откуда ж вы взялисьПри возвращеньи в прежнюю семью?

Тут были холод, вьюга, теснота,Зимою вовсе не бывало дней,Тут крепла дружба, бранью начата,Не много дружб сравниться могут с ней.

И край, людей сближающий в беде,Где воля крепнет, как осенний лед,—Он входит в память, ею завладев.В таком краю мы жили целый год…

361. МИШКА

Он спал на льду, на острове Мостахе.От шума он проснулся. Вот опятьРаздался шум, и зарычала в страхеИ поднялась встревоженная мать.И рухнула. Винтовка била прямо,И промах невозможен в двух шагах.

Спускались люди в ледяную яму,Собачьим лаем полнился Мостах,Летело эхо голосов веселых,Все подбегали мишку поглядеть,А к вечеру доставлен был в поселокЗимовщикам трехмесячный медведь.

О, ворс пушистый лап короткопалых,Наивные глаза под круглым лбом.В нем обаянье детства проступалоСильнее, чем в детеныше любом.

Он быстро с нами научился ладить,Дружил с собакой, словно был щенком,Порою разрешал себя погладитьИ накормить сгущенным молоком.

В час отдыха водился с пленным всякий,Учил его, как учат медвежат.На положенье комнатной собакиПривык звереныш в тамбуре лежать.

Весною он, июньским солнцем вызван,Ушел — мы не заметили когда —Купаться в майну. Заблестела, брызнув,Над прорубью студеная вода.

И псов сухих упряжка с лаем громкимМетнулась — камня крепче каждый клык;Ремня не чуя, путая постромки,Собаки сбились, на медведя злы.

И после, лапы врозь, на льду весеннемОн вздрагивал и медленно стонал.Я подле опустилась на колени,И он в последний раз меня узнал.

Но, из-под гнета ласки подневольнойОсвобождаясь, он, как только мог,Стремясь руке ласкавшей сделать больно,Нанес на ней зубов своих клеймо.

Я встала, понимая недоверьеКо мне, к чужой, и не сводила глазС мохнатого комка, что снова зверем —Самим собою — был в последний час.

362. «Бывает, синью неба молодого…»

Бывает, синью неба молодогоОслеплена, сомкну глаза — и вотВесь мир весной давнишней околдован,И вновь она к тебе меня зовет.

…Бегут назад поля, речные дамбыИ сухостой, чернеющий углем,И легкий ветер залетает в тамбур.Где у подножки мы стоим вдвоем.

То словно опускаясь на колени,То снова подымаясь до небес,Мелькает, кружит голову весеннийКрая дороги обступивший лес.

И в наших жилах самым вешним звономПоет внезапной встречи торжество,И поезд, мчась по неизвестным зонам,Колесным громом чествует его.

Но были мы с тобою слишком схожиСвоим упрямством и судьбой самойИ не сжились поэтому. И всё же —Я знаю — даже в час последний мой,

Забот обычных забывая годы,Я захочу хоть раз еще с тобойУслышать дальний голос парохода,Увидеть дым меж небом и водой.

И выросший в единое мгновенье,Шумя и подымаясь до небес,Зеленый мой, веселый мой, весенний,У самых окон замелькает лес.

363. ЛЕТО

Жаром веяли дни июля,Накалялся сухой песок,Только на море ветры дули,Был сердитый прибой высок.

Здесь, у взморья, друг друга встретив,Мы бродили плечо в плечо:Двое взрослых, и с нами третья —На земле еще новичок.

Ей ничто не казалось малым,Не пугала ее гроза,И когда она подымалаК дальним тучам свои глаза,—

Так до дна они голубели,Будто с первого дня ееРасстилалось у колыбелиМоря чистое бытие.

А вдали, где каймою плоскойБерег заводи окружал,Вечерами лиловой блесткойВ камышах прожектор лежал.

И порою, когда прохладаБерегами брела впотьмахОт маневренной канонадыСтекла вздрагивали в домах.

Этот грохот на полигонеБыл нам сторожем за окном.И, приникнув щекой к ладони,Спали дети спокойным сном,

А наутро был снова слышенХохот в зарослях соснякаИ внезапно за ближней крышейУгол паруса возникал.

И летящий за яхтой прямоЗагорался в глазах ребятСамый чистый, бесстрашный самыйСолнцу радующийся взгляд.

364. СНОВА ЛЕТО

Еще со взгорья, как штыки нацелясьТорчат сухие мертвые стволыИ, словно зло оскаленная челюсть,На мшистом склоне надолбы белы;

Еще землянок черные берлогиСухим быльем с краев занесены,Зияют в чаще по краям дороги,Но этот лес — живой музей войны.

Уж на дрова разобраны завалы.Природа нам союзницей была:Она дождями гарь боев смывала,На пепелища зелень привела.

И хутора спускаются в долину,С угрюмым одиночеством простясь,И жизнь полей становится единой,И неразрывной будет эта связь.

Еще для слуха кажутся чужимиНазванья сел, и путь меж ними нов,Но родины единственное имяВстает как день над волнами холмов.

И люди здесь спешат трудом и словомЗапечатлеть во всем ее черты,Уже навек сроднившись с краем новымВ сознании спокойной правоты.

ЕВГЕНИЙ НЕЖИНЦЕВ

Евгений Саввич Нежинцев родился в 1904 году в Киеве. С пятнадцати лет начал работать. Был табельщиком, сторожем, конторщиком, подручным слесаря.

Евгений Нежинцев принадлежит к числу первых рабкоров; в 1922 году в киевской газете «Пролетарская правда» он напечатал первую заметку. В том же году были напечатаны юношеские стихи Е. Нежинцева.