Сумеречный Взгляд - Дин Кунц

Я обнаружил, что был настолько оглушен первым ударом, что выронил нож. Я видел, как он глупо блестит в десяти футах от меня, но добраться до него я бы не успел.

Под человеческим обликом черные губы оттянулись назад в злобном рычании, и мой третий противник навис надо мной, взмахнув деревяшкой, как будто это был топор, и метя мне в лицо, как я метил в Дентона Гаркенфилда. Я скрестил руки над головой, чтобы спастись от удара, способного проломить череп, и чудовище трижды опустило тяжелую дубинку мне на руки, высекая горячие искры боли из костей, — так кувалда кузнеца высекает искры из наковальни. Затем он сменил тактику и ударил меня по незащищенным ребрам. Я подтянул колени к подбородку, свернулся в клубок и попытался откатиться в сторону, к какому-нибудь предмету, за которым мог бы укрыться от него. Но гоблин преследовал меня со злобным весельем, обрушивая град ударов на мои ноги, ягодицы, спину, бока и руки. Ни один из них не был такой силы, чтобы сломать кости, потому что я все время уклонялся от опускающейся на меня деревяшки, но я не мог долго принимать это наказание и при этом сохранять желание и силы двигаться. Я начал было думать, что я — труп. В отчаянии я прекратил защищать голову и ухватился за дубинку, но демон, возвышаясь надо мной, вперившись в меня, с легкостью вырвал ее, и все, что я получил, — несколько заноз в ладонях и пальцах. Чудовище взмахнуло дубинкой высоко над головой, чтобы обрушить ее вниз с яростью берсеркера или самурая, пришедшего в неистовство. Деревяшка была направлена прямо на меня, она выглядела огромной, как падающее дерево, и я понял, что на сей раз она вышибет из меня либо сознание, либо жизнь.

Но вместо этого оружие неожиданно выскользнуло из рук гоблина, отлетело вправо от меня и покатилось по опилкам. И с низким, тяжелым стоном боли, в шоке мой противник рухнул в мою сторону, чем-то сраженный, что казалось чистой воды колдовством. Я вынужден был отползти в сторону, чтобы он не придавил меня, и когда я в недоумении уставился на него, я понял, что спасло меня. Над гоблином стоял Джо-эль Так, и в руках у него была та же кувалда, что и в среду, когда я застал его вбивающим колья палатки позади Шоквилля. Джоэль обрушил кувалду еще раз, и череп гоблина раскололся с глухим звуком, сырым и тошнотворным.

Вся битва протекала в полной тишине. Самым громким звуком были удары деревянной дубинки, обрушивающейся то на одну, то на другую часть моего тела, а их было слышно самое большее в сотне футов отсюда.

До сих пор раздираемый на части болью и медленно обдумывая случившееся, я оцепенело глядел, как Джоэль выпустил кувалду из рук, ухватил мертвого гоблина за ногу и отволок с дороги, спрятав его в нише, образованной платформой зазывалы балагана и билетным киоском. К тому времени, когда он взялся за второй труп, за ну-вылитого-Элвиса, я уже смог подняться на колени и начал растирать руки, потихоньку изгоняя боль из рук и тела.

Я глядел на то, как Так медленно тянет второе тело за будку, чтобы взгромоздить его на первое. Приступ головокружения настроил меня на черный юмор, и я представил себе Джоэля Така возле огромного камина, возвышающимся в удобном кресле, читающим хорошую книгу и прихлебывающим бренди. Время от времени он встает, чтобы вытащить труп из высокого штабеля трупов и засунуть его в камин, где пламя уже наполовину пожрало другие мужские и женские трупы. Если закрыть глаза на то, что тела заменяли обычные поленья, вся сцена носила теплый, домашний характер, и Джоэль даже счастливо насвистывал, шевеля железной кочергой в ворохе горящей плоти. Я почувствовал, как во мне нарастает дикий смех, и понял, что не должен дать ему вырваться, потому что тогда я уже навряд ли смогу остановиться. Мысль о том, что я нахожусь на грани истерики, напугала и потрясла меня. Я помотал головой, прогоняя эту странную сценку у камина из сознания.

К тому моменту, как я оклемался достаточно, чтобы попытаться встать, Джоэль был уже рядом и помог мне. В жутком свете ущербной луны его обезображенное лицо казалось не более чудовищным, чем обычно, как можно было бы ожидать, но мягче, не таким угрожающим, словно неумелый рисунок ребенка, скорее изумляющим, чем пугающим. Я прислонился к нему на минуту, вновь ощутив, как он чертовски велик.

Когда я наконец попытался заговорить, у меня достало ума просто прошептать:

— Я в норме.

Ни один из нас ни словом не обмолвился о его случайном появлении, равно как не обсуждалась и готовность, с которой он совершил убийство, хотя сам же заявлял, что в жизни не видел никаких гоблинов. Об этом позже. Если выживем.

Я проковылял по тропинке за своим ножом. Остановившись, я на секунду почувствовал головокружение, но пересилил его, вытащил нож из опилок, поднялся на ноги и направился обратно к Джоэлю — язык-за-зубами, бычья-шея, косая-сажень-в-плечах, весь-такой-крутой, по стати и походке — вылитый пьяница, уверенный, что лихо надувает всех, проходя тест на алкоголь.

Джоэля мой выпендреж не обманул. Он взял меня за руку, поддержал и помог уйти с дорожки, где мы были на виду, а затем мы бросились к центру ярмарки. Убежище мы нашли в тени возле «гусеницы».

— Кости сломаны? — прошептал он.

— Вроде нет.

— Сильно ранен?

— Нет, — ответил я, вытаскивая парочку самых здоровых заноз из ладоней. Серьезных повреждений я избежал, но к утру боль будет невыносимой. Если для меня наступит утро.

— Там еще есть гоблины.

Минуту он молчал.

Мы прислушивались.

Вдали послышался печальный гудок поезда.

Вблизи — быстрый тихий трепет тонких крыльев мотылька.

Дыхание. Наше.

Наконец он прошептал:

— Сколько их, как думаешь?

— Шестеро, должно быть.

— Двух убил, — сказал он.

— Включая того, что ты у меня на глазах расплющил?

— Нет. Тогда трех.

Как и я, он знал, что они собираются испортить чертово колесо в эту ночь. Как и я, он решил остановить их. Мне хотелось обнять его.

— Двух убил, — прошептал я.

— Ты?

— Я.

— Значит... один остался?

— Видимо, так.

— Хочешь найти его?

— Нет.

— Э-э?

— Должен найти его.

— Верно.

— Колесо, — прошептал я.

Мы крались по неразберихе, царящей на ярмарке, пока не добрались до колеса. Несмотря на свои размеры, Джоэль Так двигался с грацией легкоатлета и абсолютно тихо. Мы остановились в громоздящихся тенях возле небольшого трейлера, в котором находился генератор. Осмотревшись повнимательней среди оборудования, я увидел шестого гоблина, стоящего у подножия чертова колеса.

Этот был замаскирован под высокого, мускулистого мужчину лет тридцати пяти, с вьющимися светлыми волосами. Но он стоял на открытом месте, и вяло падающий на него анемичный лунный свет покрывал его, как тальк покрывает и делает видимым невидимку, поэтому я мог различить внутри также и гоблина, даже с расстояния в тридцать футов.