Я меняю мир. Книга 2. Становление - В. Ли

Поставил стул рядом, присел. Ксюша неотрывно смотрела на меня, в ее глазах видел боль и надежду. Положил на постель под ее руку букетик садовых цветов, а потом виновато сказал:

– Ксюша, извини, пожалуйста, меня, что обидел.

Девушка смотрела заблестевшими от слез глазами, ответила вполголоса:

– Если бы ты знал, Сережа, как мне больно, здесь, в сердце!

Взяла мою руку и приложила к своей груди. Даже через больничный халат чувствовал, как бьется ее сердечко. Не отнимая руку, другой погладил по волосам, бледному лицу, повторяя: – Прости, Ксюша…

Немного позже, когда девушка немного успокоилась, предложил ей: – Ксюша, давай я тебя осмотрю, по-возможности помогу.

Она улыбнулась, а потом ответила:

– Я знаю, Сережа, что ты можешь многое. Даша рассказывала, как ты вылечил ее сына. Я согласна.

Осмотрел слабо светящуюся ауру, отметил затемнения в некоторых зонах сердечно-сосудистой системы, в лимфоидном органе иммунного центра, в остальной части заметных отклонений нет. Много времени на восстановление нарушенных органов не понадобилось, немного еще активизировал выработку кровяных тельцев и гемоглобина в костном мозге, завершил накачкой энергией в общую ауру. В принципе состояние у Ксюши теперь удовлетворительное, нужно еще немного времени, пока организм восполнит потерю крови.

Лицо у Ксюши порозовело, она вновь попыталась присесть, на этот раз ей удалось. Я присел ближе, обнял за плечи, помогая ей сидеть. Девушка наклонилась ко мне, прижала голову к моей груди и, закрыв глаза, замерла. Так она сидела долго, из ее глаз вновь потекли слезы, а потом шепотом произнесла: – Как я мечтала, Сережа, чтобы ты так обнял меня, а я слушала твое большое сердце.

– Знаешь, Ксюша, я хочу сделать тебе предложение!

Девушка подняла голову, посмотрела на меня изумленными глазами: – Сережа, но ты ведь женат!

– Тем не менее, Ксюша, – продолжаю я, – переходи к нам жить, жена согласна. Будешь младшей в моем гареме!

Улыбнулась, а потом решительно кивнула: – Согласна, хоть десятой!

Уточняю: – Не десятой, а четвертой!

– Какой четвертой?

– Ты в моем гареме, Ксюша, будешь четвертой.

– Вот это да, Сережа! Ты, оказывается, женолюб, а так меня мучил!

– Но ты же согласна?

– Согласна! Вот выпишусь из больницы, возьму вещи и перейду в твой гарем! Теперь ты от меня не уйдешь. Ведь так, Сережа?

Соглашаюсь: – Так, Ксюша, – а потом добавляю, – только предупреди родителей, они ведь должны знать.

– Представляю, Сережа, как они воспримут, что я ухожу в гарем! Но никуда не денутся, придется им согласиться, я знаю.

Оставил девушку в бодром настрое, из больницы отправился в институт.

Глава 3

День прошел как обычно, только девушки (разве что кроме Даши) объявили мне молчаливый бойкот. Мелисса вообще убивала меня взглядом, ненависть и презрение лилось от нее рекой. Не стал объяснять что-либо им, вел себя как ни в чем не бывало, вызывая осуждение окружающих. Как же, девушка из-за меня едва не погибла, а я, бессердечный, даже не переживаю за нее, тем более, не раскаиваюсь в своем проступке. После занятия не стал заезжать в больницу, туда отправилась вся группа навестить страдалицу. Поехал на работу, поздним вечером, после возвращения домой, отчитался подругам о разговоре с Ксюшей.

Согласие девушки переехать к нам они приняли благожелательно. Тут же принялись выбирать для новоселицы комнату из свободных, их еще в нашем доме с запасом, а потом наводить в ней порядок и обустраивать разными, нужными для юной девушки, принадлежностями и мелочами. За два дня все подготовили, а после в нетерпении ожидали приезда отчаянной девушки, решившейся из-за неразделенной любви на подвиг (так мои романтичные подруги восприняли безрассудство Ксюши, даже более прагматичная Таня). Они уже заранее были готовы принять ее под свое крылышко, помочь вжиться в нашу все увеличивающуюся семью.

Девушки группы простили меня после встречи с Ксюшей, судя по тому, что прекратили бойкот. Заметил у них вспыхнувший с новой силой интерес ко мне, глядели на меня круглыми глазами и перешептывались между собой. Можно и не гадать, Ксюша поделилась с ними тайной о моем гареме, теперь они живо обсуждают такую интересную и волнующую юные девичьи сердца новость. Наверное, кто-то из них не против присоединиться – если приняли Ксюшу, то почему и не их? Но я вновь игнорировал подобные поползновения, а пойти примером отчаянной девушки – на такой подвиг никто из девиц не рискнул.

Каждый день навещал Ксюшу, она уже вставала, выходила из палаты, все торопилась выписаться. Встречала меня объятиями и поцелуями, не стесняясь соседки и заходящих в палату служительниц персонала. Я отвечал ей больше из жалости, но ее ласки не были мне противны, так что не утруждал себя в обхождении с девушкой. Обоюдные ухаживания еще более разжигали пыл Ксюши, ей не терпелось скорее переехать ко мне, так и высказалась:

– Сережа, я не могу больше ждать! Мне уже снится, как ты ласкаешь меня, я таю в твоих объятиях. Просыпаюсь мокрая от слез, а тебя нет!

На четвертый день девушку выписали, я заехал за ней и тут впервые встретил мать, Ирину Владимировну. Ксюша сказала мне, что родители знают обо мне и моем предложении, но оставили с решением до ее возвращения домой. Встреча вышла тягостная, только присутствие дочери сдержало возмущенную мать от резких высказываний мне в лицо. Она не ответила на мое приветствие, в глазах видна только ярость. И еще обида. Как же так, злодей, едва не погубивший кровиночку, теперь похищает ее в свой вертеп! А она, дурочка, простила своего погубителя и идет как на веревочке за ним. Не стесняется родной матери, пристает с ласками к этому подлецу, а он, сволочь такая, еще нос воротит, даже не обнимет покрепче!

Эмоции матери читаю и без дара, но не пытаюсь их как-то унять. Сейчас это бесполезно, надо дать время им уложиться. За весь путь от больницы до Ксюшиного дома не перемолвился с Ириной Владимировной и словом. Только отвечал возбужденной девушке, почти не смолкавшей всю дорогу. Она обращалась то ко мне, то к матери, пыталась навести между нами мостики. Мы кивали ей согласно, но в контакт между собой не вступали. Уже дома втроем посидели за столом, а потом Ксюша повела меня в свою комнату, ждать здесь прихода отца.

Едва закрыла на ключ дверь, тут же набросилась на меня, одежда полетела от нас во все стороны. Я ласкал истомившуюся девушку, а она стонала, почти не сдерживала крики. Ее тело отзывалось на каждое касание. Ксюша вся выгибалась под моими губами, ласкающими ее грудь, живот, лоно. А когда я вошел в нее, затрепетала, содрогалась в непрекращающемся оргазме. Такой страсти еще не встречал у подруг, девушка терзала меня неустанно, после одного экстаза вновь продолжала сладостную пытку до следующего. Так в объятиях и наслаждении мы провели неизвестное время. Оно пролетело как миг, когда услышали голоса, пришел отец Ксюши, Юрий Николаевич.

Спешно стали приводить себя в порядок, раскрасневшаяся девушка проскочила в ванную и приняла душ, пока отец был занят разговором с матерью. Вышли к родителям, ожидавшим нас в зале, в более-менее приглядном виде. Я первым поздоровался с Юрием Николаевичем, он ответил, а потом принялся расспрашивать Ксюшу и меня о наших отношениях и планах. По сравнению с супругой настроен он ко мне заметно мирно, как-то пытался разобраться, понять наши намерения. Ирина Владимировна в разговор не вступала, доверилась мужу в решении семейной проблемы. После, выслушав нас, Юрий Николаевич высказался:

– Сергей, в том, что случилось с Ксюшей, вина твоя есть. Но забудем о ней, надо жить дальше. Если Ксюша хочет жить с тобой, то мы с Ириной Владимировной противиться не будем. Для нас важнее ее счастье, чтобы никогда не повторилась такая беда. И не обижай, родительское терпение не бесконечное, за дочь мы ни перед чем не остановимся.

Немного помолчав, обратился к дочери:

– Ксюша, мы с мамой любим тебя. Знай, мы всегда готовы принять, чтобы с тобой не произошло. Если Сергей нужен тебе, то иди, поступай, как считаешь нужным. Дай боже, чтобы он дал тебе счастье. Пожалуйста, звони нам, навещай, мы ведь переживаем за тебя.

Ксюша не стала откладывать с переездом, принялась складывать свои вещи в сумки и коробки. Набралась целая груда, хотя я сказал девушке, что мои подруги взяли ей все нужное. Разве что кроме самого личного. Таким и посчитала Ксюша все отобранное. Одних платьев и прочей одежды сложила с добрый десяток тюков. Уговорил часть оставить, просто все в машину не влезет, прихватим в следующий раз. Но и без того набили мою Камри битком, напоследок присели перед дорогой. Катюша простилась с отцом и прослезившейся матерью, в последнюю минуту все же благословившей нас, и мы поехали в наш особняк.