Алишер - Айгуль Шарипова

уже прошло, само время перестало существовать. Был только сложный путь: кухня – туалет – кровать.

Так прошло два дня. К обеду третьего его стало отпускать. Он проснулся. И последнее, что он помнил из своего сна-ямы, – бледно-голубые глаза Наташи и её слова: «Пора. Иди».

      Очнувшись, он сел на кровати, огляделся, рассудок начал возвращаться к нему. С ужасом увидел грязную, смятую постель, стулья, валявшиеся на полу, покрывало, сдёрнутое с дивана, задранные концы половиков. Видимо, всё это падало, когда он совершал свой марш–бросок. Всё ещё пошатываясь, он пошёл в ванную, умылся ледяной водой, почистил зубы. Бриться и расчёсываться сил уже не хватало. Позавтракал сырыми яйцами: организм настойчиво требовал восстановления. Напился воды, прямо из-под крана – некогда ждать, когда закипит чайник. И, постепенно обретая способность мыслить, Назар Петрович вспомнил об Алишере. Он не мог понять, какой сейчас день и сколько времени, – на улице темно. Включил телевизор и ужаснулся: с момента их последней встречи прошло уже три дня! Что он ел? Холодно ли ему? Но Назар Петрович осознавал, что сейчас, после этой непонятной болезни, он не сможет дойти до нужного двора и – тем более! – помочь мальчику. Позвонить Андрею? Слишком поздно, ведь еще как-то надо объяснить, кто такой Алишер. Он решил подождать до утра, восстановиться, насколько это возможно, и утром обязательно идти к мальчику, что бы ни случилось. С этой мыслью он, всё ещё слабый, провалился в глубокий, но на этот раз восстанавливающий сон.

Проснулся Назар Петрович позже обычного. Ни о какой зарядке и не помышлял, наспех сварил яйца – на завтрак пацану, сложил почерствевший хлеб и подсыхающий сыр – в борьбе с голодом ни от чего не стоит отказываться, заварил чай. Вышел из подъезда, и в лицо ему ударил уже холодный осенний воздух, и серые, мрачные капли хлестали по веткам деревьев. Капли слетали с осиротевших веток и собирались в больших лужах. Видимо, дождь шёл не первый день. «Накормлю его, вернусь и приготовлю горячее. Надо уговорить его обратиться в полицию или какой-нибудь приют. Куда-то же распределяют таких детей. О его тайне никто не узнает, я прослежу», – рассуждал он по дороге.

Дойдя до детской площадки, он не стал стучать по скамейке, а сразу пошёл к балкону.

– Алишер, ты здесь?

Тишина. Даже шорохов не слышно. Может, из-за дождя?

– Алишер, сынок, я пришёл. Выходи. Пожалуйста.

Никто не ответил. «Неужели он ушёл? Не дождался?!», – страшная мысль пронеслась в голове старика. Он нагнулся, но ничего не смог разглядеть. Тогда он встал на четвереньки, несмотря на слякоть вокруг, и, пытаясь быстрей привыкнуть к мраку, вглядывался вглубь. В углу лежало что-то тёмное, но Назар Петрович не мог понять, то ли это просто одеяло, то ли это мальчик. Он протянул руку – для этого пришлось практически лечь – и нащупал рукой лежанку, на которой, вероятно, и лежал обычно ребёнок, и потянул её на себя. Лежанка оказалась тяжёлой для одеяла. Значит, Алишер здесь! Но почему не отвечает и не выходит? На мгновение Назар Петрович замер, страшась своей догадки, и осторожно вытащил худое тело мальчика. Глаза его были закрыты, рот, наоборот, приоткрыт. На исхудавшем лице отчётливо проступала каждая косточка, губы приобрели неестественный фиолетовый оттенок и искривились. Одежда на мальчике вымокла, прилипла к телу. Дрожащей рукой старик пытался нащупать пульс… Положив пальцы на тонкое запястье, Назар Петрович перестал дышать. И почувствовал слабое сердцебиение. Жив! Жив!

– Бедный мой мальчик, – прошептал старик. Поднял ребёнка, слегка пошатнувшись. И пошёл домой.

Он нёс Алишера, и каждый шаг давался ему всё труднее. Он вспомнил, что когда только начинал свою военную карьеру, их, молодых бойцов, отправили на учения. Одним из заданий было донести тридцатикилограммовый мешок с «провизией» товарищам, которые сидели на блокпосту. Не просто донести, а дойти живым до пункта назначения: не подорваться на мине, не попасться в объектив снайпера, не оставить следов. Тогда он шёл, сосредоточившись не на тяжести груза, а на шагах. И повторял про себя: «Я еще на один шаг ближе к цели. Ещё на шаг. Ещё на шаг». Из всей роты только он и ещё трое его товарищей справились с заданием. Сейчас он также наметил впереди цель – дом. И думал о том, что каждую секунду он становится ближе к дому. Мысли об Алишере он отгонял, повторяя:

– Шаг, ещё шаг. Ещё один. Иди. Шаг, ещё шаг. Вперёд.

Со стороны этот поход выглядел необычно: пожилой мужчина несёт спящего подростка под проливным дождём. Но, к счастью, в такую погоду гуляющих они не встретили.

Назар Петрович дошёл до дома. Теперь надо подняться на четвёртый этаж. Он впервые пожалел, что в «хрущёвках» нет лифтов.

– Ступенька. Ещё одна. Ещё одна. Иди. Иди.

Вошёл в квартиру прямо в обуви, со всей нежностью, на которую был способен, положил мальчика на постель и набрал скорую помощь. Пока ждал бригаду, раздел Алишера. Тонкая кожа обтягивала узкие кости, ноги посинели от холода и сырости. Мальчик то часто-часто дышал, то, казалось, его дыхание совсем остановилось. В такие моменты Назар Петрович сам замирал и только глазами искал признаки жизни в ребёнке: ждал, когда впалая грудь вновь поднимется от вздоха. Он аккуратно обтёр Алишера сухим полотенцем, умыл, как смог, лицо. Мальчишка тяжело выдохнул – из груди его послышался хрип.

– Потерпи, сынок. Потерпи. Скоро станет легче. Я рядом, я помогу, я не брошу. Уже никогда не брошу. Обещаю. Ты же знаешь – я слово держу.

Приехала бригада скорой помощи. В квартиру вошёл врач – мужчина средних лет, с лёгкой щетиной на щеках. Он недавно заступил на смену и был ещё бодр, можно даже сказать, весел. В прихожей остановился, вытащил из кармана служебной куртки бахилы и уже нагнулся, чтобы надеть их. Но Назар Петрович, махнув рукой, дал понять, что ни к чему эти церемонии. Встревоженный взгляд старика красноречиво сказал, что медлить не стоит, и врач направился в комнату. Осмотрев ребёнка он нахмурился и решительно произнёс:

– Отец, его в больницу надо. Причём, очень срочно. На пневмонию похоже. Помереть может в любую минуту. И истощение сильное, – медик привстал с табуретки, на которой сидел. – Когда он в последний раз ел?

– Не знаю. Наверное, дня три назад. Или больше.

– Соберите его вещи, повезём в стационар.

– Нельзя ему в больницу.

– Ну как нельзя-то? Ты ж сам видишь, одной ногой он уже…, – врач удивлённо вскинул брови. – Отец, подумай. Давай его документы, в два счёта довезём – дороги сейчас пустые, – и он достал рацию, чтобы вызвать медицинского брата, что ожидал в машине.

– Нет у него документов.

– Вот дела…Ну а нам-то что делать?

– Помоги. Умоляю, помоги!

– Так нет