Кофе с мёдом - Егор Якубович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осознав это, я принялся размышлять. Складывать все факты, которые были доступны. Двери из дома нет. На чердаке неизвестная тварь устроила побоище. Доступных окон в доме нет. Доступ к квартирам закрыт и судя по всему, нечто контролирует любые возможности покинуть это место. Но выход был и у меня осталось мало времени, если верить старушке.
И тут я почувствовал холодок по коже. Сначала я не понял в чём дело, но когда прислушался к ощущениям, то понял, что в абсолютно изолированной квартире непонятно откуда взялся сквозняк. Воодушевлённый данным открытием я принялся искать выход, ползая по комнате и буквально заглядывая под каждую стопку вещей. Если воздух холодный, значит он идёт с улицы. Значит где-то есть брешь.
Безуспешно проползав ещё, десяток минут по всей квартире, я вспомнил про закрытую дверь. Сорвав все приколоченные к ней полотна и отодвинув мусор, я с нетерпением открыл её. И тут же закрыл обратно. В запертой комнате лежала груда тел. Тел художника. В той же одежде и с теми же лицами.
Не решаясь больше заходить туда, я бессильно опустился на пол подперев спиной дверь закрытой комнаты. Это было выше человеческих сил. Мне не хватало нервов оценивать происходящее безумие и мой организм решил просто не реагировать. И тут я увидел, как несколько снежинок взявшихся непонятно откуда медленно кружась в танце в полуметре от моего носа упали на пол.
Открытие было встречено нервным смешком. Затем была замечена следующая группа снежинок. И ещё одна. И ещё. Снег непонятно как появившейся в комнате, летел в направлении выхода из квартиры, подчиняясь потокам сквозняка, уходившего под входную дверь. Проследив направление полёта снежинок, я пришёл к странному заключению. Сквозняк исходил из внутренностей художника. Я видел, как кружили белые хлопья снега вылетая из разорванной брюшной полости.
– Не может быть… – обессиленно простонал я.
Но это происходило. Из трупа, подвешенного под потолком, исходил поток холодного воздуха со снегом. Это было настолько сюрреалистично, что на какое-то время я просто молча погрузился в созерцание процесса.
Но похоже, это было знаком, который я желал. Дав себе слово не удивляться больше ничему, я подполз к висящему телу на четвереньках и заглянул внутрь. Запах потрохов заполнивший квартиру сменился свежестью холодного воздуха, когда я поднёс к ране лицо. Чтобы не таилось сейчас внутри этого человека, там идёт снег, а идти он мог только снаружи дома. Возможно, это и был тот выход, о котором мне все так упорно говорили.
Преодолевая отвращение и рвотные позывы, я раздвинул рану в брюшной полости и погрузил туда руку. На удивление, она не встретила сопротивления плоти и мышц провалившись вперёд как в пустой мешок. Несмотря на субтильное телосложение художника, в его животе оказалось куда больше места, чем было видно невооружённым глазом. Как только я ввёл туда свою конечность, сила воздушного потока заметно увеличилась. Ветер со снегом летел мне в лицо, развивал волосы.
Нащупывая рукой пространство внутри и погрузив руку практически по самое плечо пальцы ощутили холод металла. Я медленно вёл ими по неизвестному объекту внутри пока не упёрся в странную выемку. Спустя немного времени я догадался, что это замочная скважина. Скважина, которой быть не могло, но учитывая все обстоятельства, я согласился принять это как часть кошмарного сна.
Я не имел при себе ключа, кроме того, что отпирал квартиру и недолго думая, я решил попробовать использовать его. Аккуратно, на ощупь я погрузил внутрь обе руки, чтобы направить его в верном направлении. Ключ вошёл в скважину как родной и как только мне удалось провернуть его, послышался характерный щелчок замка.
В этот момент дверь со скрипом открылась. Но, к несчастью, отпиралась она в другую сторону и как только руки почувствовали, что надёжной опоры больше нет, моё тело рефлекторно предприняло попытку отстраниться назад. Одновременно с этим, неизвестная сила потянула воздушные потоки внутрь.
– Ну уж нет! – прохрипел я, безуспешно пытаясь вытащить руки из живота и упираясь в пол ногами.
Неизвестная воронка засасывала меня через рану, как будто дверь вела в открытый космос. Стараясь изо всех сил сохранить своё положение, я не заметил, как поскользнулся на крови и утратил точку опоры. В тот же момент, бездна с которой я боролся громко хлюпнула и засосала меня целиком. И тогда всё пропало.
Пропали стены. Пропала бабушка, бессильно осевшая на табурете. Пропало тело художника и лужа крови. И я сам пропал, потерявшись в пространстве. И только я успел подумать, что ослеп, как из непроглядной черноты возникла металлическая дверь, ярко освещенная неизвестным источником. Только она и ничего кроме больше не маячило в бескрайней липкой тьме. В замочной скважине торчал повернутый ключ.
Мне ничего не оставалось, кроме как пойти навстречу к ней. Идти пришлось долго. Пространство тьмы сжималось и тянулось. Дверь то приближалась, то отдалялась по необъяснимым законам. Иногда я терял её из виду, но каждый раз она возвращалась на своё место. Ноги слушались тяжело. Они вязли в темноте, из-за которой их было сложно разглядеть и, казалось, будто я шагаю по речному дну против течения.
Голова болела всё сильнее с каждым шагом, но несмотря на сопротивление, дверь медленно, но всё же приближалась. Казалось, что прошла целая вечность, но в конечном итоге злополучная дверь была на расстоянии втянутой руки. Войдя через неё, я оказался в совершенно ином помещении.
Свет здесь был холодным, голубоватым и тусклым. Температура резко снизилась отчего я заметно поёжился и застегнул куртку на молнию. Стены помещения целиком состояли из темно-серого бетона. Своей планировкой комната за дверью напоминала подвальное техническое помещение здания. Воздух здесь был сырым и затхлым, отдавал землёй и плесенью, что уверило меня в том, что проход вёл именно в подвальные помещения.
Они представляли из себя длинный и не слишком широкий коридор, по бокам которого одна за другой располагались двери, не отличимые от квартирных. О том, куда они ведут и ведут ли куда то, знать не очень хотелось.
Удивительно, но снег шёл здесь так же, как шёл бы на улице, несмотря на отсутствие открытого неба. Потолок уходил вверх на такое большое расстояние в темноту, что рассмотреть его было попросту невозможно. Хлопья, медленно кружась оседали внизу, создавая тонкий снежный покров. Аккуратно
