Грязная игра - Бьянка Коул

прикусывает внутреннюю сторону щеки.

— Нет, Элейн этого не говорила. Просто… Как долго ты здесь пробудешь?

Я качаю головой.

— Спроси что-нибудь, блядь, полегче. Гэв уже в пути.

Они продолжают пялиться на меня, поэтому я делаю глубокий вдох.

— Хорошо, я подожду в коридоре. — Я качаю головой. — Чертовски нелепо.

Выхожу из учительской и натыкаюсь прямо на Адрианну.

Однако на этот раз она одна.

— Мы постоянно сталкиваемся друг с другом, но сейчас я этого не планировал, — бормочу, крепко удерживая её за бедра, прежде чем она успевает отодвинуться.

— Тренер, уберите от меня свои руки.

Я скрежещу зубами, мой член пульсирует в трусах, когда я смотрю вниз на красавицу, стоящую передо мной.

— В чем твоя проблема, детка?

Она рычит, как злющая тигрица.

— Я же просила не называть меня так.

— И я сказал, что буду называть тебя так, как, черт возьми, захочу.

Адрианна упирается мне в грудь, пытаясь отстраниться.

— Это становится просто жутким.

— А я думаю, в глубине души тебе нравится такое внимание.

Она толкает сильнее, освобождаясь от меня.

— Я думаю, что в глубине души хочу перерезать Ваше гребаное горло.

Я смеюсь.

— Это немного грубо, тебе не кажется?

— Вы не знаете, кто моя семья? Мы чертовски безумные, так что прекратите со мной возиться, или я натравлю на Вас своих брата и отца.

— Ох, я весь дрожу, — отвечаю ей с сарказмом.

У Адрианны не хватит смелости донести на меня отцу, потому что она слишком его боится. По крайней мере, это то, что я выяснил из своего исследования о ней и ее семье.

Однако в отношениях Адрианны и ее семьи есть что-то неладное, и я еще не закончил копать. Если мне удастся найти на нее компромат, я смогу использовать его против нее.

— Вы должны. Не подходите ко мне больше.

Она разворачивается и несется по коридору, соблазнительно покачивая бедрами.

Часть меня хочет просто выследить ее, как животное, и заявить о своих правах прямо сейчас.

Адрианна Васкез пробуждает во мне гребаного пещерного человека, но я должен вести себя разумно.

— Привет, извини, — говорит Гэв, подходя сзади.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Не переживай. Просто странно, что ты опоздал.

Он кивает, тяжело сглатывая.

— Верно. Извини.

По выражению его глаз я могу сказать, что он не в лучшем состоянии. Он не был таким в начале учебного года пять недель назад.

Мы с Оаком обсуждали это. И оба считаем, что ему нужно вернуться к психотерапевту, так как его наказания стали жестче с тех пор, как мы вернулись.

— Оак встретит нас там? — спрашивает он.

Я киваю.

— Да, кто за рулем?

— К черту руль. Я заказал для нас Uber.

— Хороший выбор. — Я хлопаю его по спине.

Он хмурит брови, пока мы идем к выходу из СА.

— Почему ты стоял возле учительской?

Я закатываю глаза.

— У Софии и Элейн был частный разговор. Они практически выгнали меня.

Гэв смеется.

— Я бы не потерпел такого дерьма от этих двоих.

— Да, но ты — не я. И они не посмели бы попытаться выгнать тебя. Все слишком тебя боятся.

Он хрустит костяшками пальцев.

— Хорошо.

В такси по дороге к месту мы оба ведем себя относительно тихо, но как только добираемся туда, я вижу, что Гэв немного расслабляется. Ему всегда нравились наши ужины здесь, как будто они отвлекают его от мучительной болезни, хотя бы ненадолго.

Гэв — садист до мозга костей. Я не знаю, что именно происходило с ним в детстве, но Оак считает, что это было очень мрачно и тревожно. Никто не может заставить его рассказать о своей жизни в России. Он просто говорит, что не помнит.

Оак уже сидит за столом в закусочной, где мы еженедельно ужинаем, с пивом в руке.

— Вы двое опоздали, — говорит он, когда мы подходим, устремив на меня пристальный взгляд.

— Не смотри на меня. — Я киваю на Гэва. — Мне пришлось позвонить Гаврилу, чтобы узнать, где он.

Мы садимся на свои обычные места, и официантка Дженни подходит, хлопая на меня ресницами.

— Привет, Арчер, — говорит она, накручивая волосы на палец.

Я много флиртовал с ней и даже был близок к тому, чтобы пригласить ее на свидание, пока Оак и Гэв не запретили мне приближаться к ней. Им не нужна причина, чтобы не ходить сюда, потому что здесь готовят лучшие ребрышки и бургеры в городе.

— Привет, — отвечаю, когда она кладет на стол три меню.

— Я вернусь, чтобы принять ваши заказы, через минуту. — Она разворачивается и уходит, оглядываясь на меня через плечо.

Я качаю головой.

— Она не намерена отступать, верно?

Оак вздыхает.

— Это твоя вина, что постоянно с ней флиртовал.

Гэв кивает.

— Да, это всегда было плохой идеей.

Я сглатываю и смотрю в меню, хотя уже знаю, что буду есть ребрышки. Они восхитительны.

— Как прошла твоя неделя? — Спрашивает Оак.

Я провожу рукой по затылку.

— Нормально.

Было бы лучше, если бы Адрианна не отвергла мои ухаживания.

Гэв прочищает горло.

— Итак, кто в этом году?

Я смотрю на него, потому что, честно говоря, удивлен, что они не спросили меня раньше.

— Пока никто, — вру, понимая, что слишком неловко признаваться в том, что Адрианна не падает к моим ногам, как другие девушки.

Если она продолжит отвергать меня, я просто знаю, что они будут глумиться надо мной до бесконечности.

Оак прищуривается.

— Мы здесь уже пять недель. К этому времени ты всегда уже кого-то присматриваешь себе.

К сожалению, друзья слишком хорошо меня знают.

— И я видел, как ты прижимался к Адрианне Васкез, когда встретил тебя раньше. Не отрицай этого. — добавляет Гэв.

Черт.

Я думал, что он не видел нас вместе.

— К твоему приходу она уже ушла.

Он ухмыляется.

— Но она была?

— Васкез? — Спрашивает Оак, качая головой. — Она не похожа на тот тип девушек, которые западают на тебя.

Я сжимаю челюсть.

— В данный момент она не проявляет особого рвения. В каком смысле она не похожа?

Гэв усмехается.

— У нее действительно есть мозги.

— Эй. — Я бью его кулаком в плечо. — Я не связываюсь с идиотками.

Он выгибает бровь.

— Тебе нравятся глупые блондинки, а Адрианна, по сути, их полная противоположность.

— Чушь собачья. Мне нравится красивые и спортивные девушки, а Адрианна — и то, и другое.

Оак смеется.

— Но она упрямая до невозможности. Так что, если она сейчас сопротивляется, не надейся, что что-то изменится.

Я сужаю глаза.

— Может, она и упрямая, но я тоже. Я не сдамся.

— Как скажешь, давай не